100 shades of black and white

— Ты неправильно ставишь блок, Рэй, — он любил издеваться над нею, зная, что она не удержится от того, чтобы ударить в ответ.

Тогда, только в эти редкие моменты он мог дотронуться до нее по-настоящему, стиснуть в своих объятиях, не зная, что проще — удержать или удавить ее. Прижаться грудью к ее спине, острым худым лопаткам, мокрым от пота, вдохнуть запах — запах раскаленной пустыни, марева, пустынной ящерки, забравшейся под камень. Этот запах преследовал его позже, когда он оставался наедине с собой.

Точно она все еще находилась рядом, сидела на его колене, посверкивая подведенными угольно-черным глазами, внутри которых золотилась Тьма, все еще не взявшая всю ее, прозрачная Тьма. Точно она наклонялась к нему и не для того, чтобы укусить или выдрать волосы, хотя Рен позволил бы это и все остальное, но чтобы поцеловать его. Рассмеявшись прямо в рот довольным смехом.

— А мне плевать, — огрызается она, скаля зубы, острые, белые, напоминая мелкого хищника, которого все склонны недооценивать.

В тот день, в их первую встречу, он чуть не убил ее, а она чуть не выцарапала ему глаза, оставив на память незаживающий шрам.

И эта тяга — взять, сломать, сокрушить — с тех пор только возросла.

Он преследует ее по кругу, очерченному красным на полу в тренировочном зале, переступая мягко и тихо, кружит рядом, но все же в недосягаемости от ее посоха — она верна своим привычкам, она верна себе, она верна... не ему.

Дразнит, делая выпад и отвешивая хлесткий удар тренировочным мечом по заднице. Это унизительно для Ученицы, и Рэй вспыхивает огнем, ее щеки расцветают нежно-розовыми пятнами, а в глазах клубится ненависть.

— Я убью тебя, Рен! Слышишь? Убью!! — она кидается на него первой, размахивая посохом. Помечает его цепочкой синих пятен от ударов, царапин, когда по его щеке проходится ее ладонь — ничего общего с лаской, только боль. Дотягивается до изуродованного глаза, искусственного, вживленного в плоть, чтобы выцарапать снова.

Наваливается сверху, сжимая бока острыми коленями — она вся сейчас соль и кровь: разбитая губа, вспотевший лоб, всклокоченные волосы — и бьет. Просто бьет, пока может.

Пока он не перехватывает ее запястья, чтобы просто хоть немного побыть рядом. Почувствовать тепло ее тела, сердце, колотящееся о тонкие ребра.

И больше всего ему хочется впиться ей в рот, разбитый, окровавленный, выпить соль с кровью, укусить, оставить хоть частичку ее себе.

А она больше не дергается, молчит, молчит как мертвая рыбина и смотрит, дырявит Кайло своим взглядом — прозрачная Тьма, если такая вообще существует. Смотрит и молчит.

Он думает об этом позже, в темноте спальни, в пустоте, которая сегодня до удивления насыщенна, ожесточенно водя ладонью по члену. Он думает о Рэй, которую ему хотелось бы себе.

Но она не принадлежит ему.

После спарринга она возвращается к своему Учителю, к Сноуку. Она садится ему на колено, прижавшись своим телом, разгоряченным, влажным от пота, к его костлявому плечу. И позволяет ему гладить ее бедра. Она шепчет ему что-то на ухо, громко смеясь, и это похоже на разговор двух любовников, слившихся в одно целое.

Рэй вскрикивает, когда тот — тощий и худой, меньше всего напоминающий человека, но больше какое-то жуткое насекомое, все состоящее из тонких костей, острых сегментов, укрытое золотой тканью, раскладывает ее на полу, раздвинув ноги, и входит в ее человеческое тело, не предназначенное для совокупления.

Она кричит, словно он убивает ее, она захлебывается этой болью, которую Кайло чувствует в воздухе точно свою — теперь он знает, почему-то, каким-то образом они с Рэй связаны, намертво примотаны друг к другу, хотя она предпочла не его. И вместе с болью ее накрывает чем-то другим, это куда больше, чем любовь, в этом нет ничего общего с наслаждением, в нем только верность. Слепая непоколебимая преданность. Болезненная. Невыносимая.

Сноук слишком велик для ее тела, и кровь струится по ее бедрам, тяжелые влажные шлепки плоти о плоть, слабые крики, жалобные стоны Рэй заставляют Кайло терять последние остатки разума.

Теперь Сноук не Учитель, он враг, и смерть его — жестокая, беспощадная — станет единственным выходом.

Кайло отступает назад, сливаясь с темнотой, оставляя их вдвоем, потому что не хочет видеть и слышать финала.

И все же затем Рэй возвращается к нему, к Кайло, неловко переставляя ноги, лицо искажено гримасой боли, шипя от каждого движения. Она берется за свой посох, раскручивая его в воздухе, напоенном запахом плоти, запахом разделенного удовольствия, она доводит себя до грани, переступая через боль.

— Убей меня, — просит она шепотом. Ее губы просят, выталкивая непослушные, тихие слова, которые никто не должен слышать, а в глазах, впервые за все время, за долгие десять лет, что он провел рядом с Рэй, сквозит тоска. Страх и тоска. — Убей, потому что я сама не могу.

Она знает, что он знает все. И даже больше.

Но ее глаза прозрачны как вода на берегу, холодная вода над песком, ее мокрые губы на вкус как соль, потрескавшиеся, искусанные. И этот запах, чужой, не принадлежащий человеку, пометивший ее как свою собственность, однажды он сотрет его.

— Я лучше заберу тебя себе. Рэй.

====== Balance (Рэй/Бен Соло) ======

Комментарий к Balance (Рэй/Бен Соло) Все побежали, и я туда же, серьезно)))

Он накидывается на нее, стоит створкам лифта захлопнуться. Прижимая к холодной стене, запуская руки в волосы, скользя ладонями по ее телу, убеждаясь, что она здесь, воочию, из плоти и крови.

Пол под их ногами дрожит, и ощущение движения сильно, точно Рэй снова запихнули в капсулу и направили прямиком к солнцу, но еще сильнее другое.

А ей даже не надо прикасаться к нему, чтобы почувствовать.

Ей не надо чувств или других причин, чтобы коснуться.

Это только между ними, слаженная, цельная связь, Рэй видит Бена вживую третий раз в своей жизни — третий, как символично, подумалось бы ей в другой момент — но сейчас нет времени на разговоры.

На все это будет достаточно и секунды, она попросит и он уйдет. Уйдет с нею, потому что это ощущение — связи, цельности, принадлежности — струится между ними алой нитью, спутавшей руки, ноги, и больше не сбежать.