100 shades of black and white

Мог бы он тоже быть дорогим ей?

— Эй... — Рэй уже спрыгнула в траву и смотрела на него по другую сторону облупившейся потемневшей от времени решетки. — Почему? — ее руки, тонкие, белые, все в синих пятнах от уколов, дотянулись до него, вцепились в одежду намертво. — Почему?

— Просто... уже поздно.

Она скривилась, повернула голову к Финну, маячившему уже поодаль, на границе темноты, среди деревьев. Закусила губу, словно принимая какое-то очень важное, но неприятное решение.

И отпустила его. Ухватилась за перила снова, подтягиваясь наверх, к нему. Обратно.

— Никогда не бывает поздно.

Лес зашумел, отступая назад, вместе с темнотой, вместе с криками Финна, оставляя их вдвоем по другую сторону клетки.

====== Sister (Бен Соло/Рэй Соло) ======

Комментарий к Sister (Бен Соло/Рэй Соло) Ну, как обычно, инцест, ревность и модерн-ау)

Её зовут Рэй и она его сестра.

Чертова потерянная сестра, внебрачный ребенок Хана, однажды и так некстати появившаяся на их пороге.

Все обожают её, особенно родители, и даже Лея — по сути, ей-то она никто, совершенно чужой человек — быстро оттаивает, глядя, как эта девчонка за обе щеки уплетает приготовленный ею слегка подгоревший омлет.

Конечно, вот ему никто не готовил завтраки, но сейчас Лея смотрит на нее с таким умилением, что на мгновение Бену становится дурно. Наверное, жалеет, что не Рэй ее ребенок, а он — сплошное разочарование.

— Убери локти со стола, — тихо шипит Бен со своего места, — и перестань так чавкать! — он вкладывает в слова всю свою ненависть и обиду, но эта девчонка только замирает и поднимает на него свои странные светлые глазищи. В них нет ничего, кроме непонимания.

Они так и пялятся друг на друга через весь стол, а затем Рэй делает то, чего он уж точно не может ожидать от этой соплячки, на десяток лет его младше и ровно на столько же слабее. Она скалит свои белые зубы, как животное, почувствовавшее угрозу. И собравшееся сражаться до конца.

— Бен! — одергивает его мать, будто это он во всем виноват. — Немедленно прекрати так себя вести! — не будь он таким взрослым, еще бы и затрещину ему отвесила, как обычно. И это злит еще больше.

Он швыряет вилку на стол, и по скатерти расползается жирное пятно, а Рэй снова выглядит так, словно ничего и не произошло, и только губы дрожат.

— Спасибо, я больше не голоден, — цедит Бен сквозь зубы и сваливает прежде, чем окончательно сорвется. Так сильно ненавидеть кого-то невозможно, но у него это прекрасно получается.

Следующего конфликта ждать долго не приходится. Эта чертова девчонка слоняется в отцовской мастерской, всегда рядом с Ханом. Она помогает ему чинить старые автомобили, и один вид ее, сосредоточенной на работе — подавать нужные инструменты, приносить ему еду и кофе, когда он зарабатывается до полуночи, и даже просто болтать, развлекая, — заставляет Бена скрипеть зубами от злости. Вместо нее мог быть он, рядом со своим отцом, если бы тот хоть раз взглянул на него без обычного пренебрежения.

— Иди-ка сюда, поближе… Видишь вот этот провод, в нем все дело. Сейчас тут поправим, там замотаем, и… — двигатель кашляет и заводится, и они стоят, склонившись над ним, смеющиеся и счастливые — отец и дочь ему под стать, — а Бена раздирает от обиды.

Сейчас как никогда он чувствует себя ненужным. Преданным ими всеми.

Он перерывает все ее вещи, методично и упорно, надеясь, что найдет хоть что-то, что заставит родителей увидеть ее настоящую, пришлую чужачку без имени и прошлого, и ему это удается.

Под кроватью, в самом темному углу притаился пузатый рюкзак, доверху набитый едой. Консервы, бесчисленные пакетики с орехами, бутылки с водой, увесистая пачка денег, обернутая в целлофан, а в потайном кармане здоровенный нож в чехле. Острый, новенький. Рядом с потрепанной картой, сплошь испещренной пометками.

Теперь Бену ясно, почему Рэй постоянно ошивается рядом со старой машиной отца. Эта колымага, пересобранная десятки раз, еще переживет их всех, и нет ничего лучше, если понадобится по-быстрому сбежать.

А в том, что с собой Рэй прихватит семейные деньги, припрятанные в сейфе, Бен уверен на все сто процентов.

Он притаскивает рюкзак вместе со всем содержимым — черт, какой же он увесистый, и откуда в этой малявке столько силы? — в гостиную и швыряет матери под ноги.

Вот полюбуйся, что на уме у твоей любимой дочери, хочется сказать ему, но он не успевает.

Рэй кидается на него как бешеная, молотит по нему кулаками, пинается и расцарапывает лицо. Они превращаются в клубок из рук и ног, не развязать, сбивают кофейный столик и катаются по полу.

По лицу Бена струится кровь. Эта чертова девчонка разодрала ему щеку до крови своими острыми ногтями, хорошо хоть глаз не выбила. Иначе так бы и придушил ее тут, на глазах у родителей.

Ее оттаскивает Хан, только вот почему-то не торопится помогать встать сыну. Вместо этого он обнимает Рэй, зареванную, и пытается успокоить.

— Она же… она… — задыхается Бен, поднимаясь с пола. Расцарапанное лицо словно облили огнем, и глаз заплыл. — Она пыталась…

— Выйди вон! — громыхает голос отца. — Немедленно! — а мать смотрит так, словно он ударил ее.

Бен стирает кровь с лица и уходит. Ему нечего сказать им всем. Потому что они действительно предали его. И ради кого? Чужой девчонки?

Его ненависть растет изнутри, но ей нет выхода. Бен старается больше не смотреть на Рэй, не говорить и вообще не обращать внимания на то, что она существует.

Он даже сбегает из дома на добрых полгода, живет в общаге, и любое упоминание о семье приводит его в состояние бешенства.

Писем из дома он не читает. А те, что присылает ему Рэй — она осмеливается сделать это всего два раза — рвет на мелкие клочки прямо возле почтового ящика кампуса, усыпая белыми обрывками пожухлую траву. Он втаптывает их в грязь, жалея, что сейчас нет снега — слишком уж они чистые, глаза режет.

Но все же возвращается домой на зимние праздники. Потому что мать просила его сделать это.

Проклиная себя за то, что никак не смог избавиться от болезненной привязанности. Обещая, что это последний раз, и после он навсегда выбросит их из головы.

Рэй встречает его, стоит на пороге, поджимая пальцы босых ног, как будто зимние носки — это что-то запредельное, из какой-то параллельной вселенной, и на ней его старая майка.

— Привет, — заговаривает она первая, такая спокойная, словно ничего не было, ни войн, ни обид, а Бен молча протискивается мимо нее внутрь дома.