100 свиданий с ведьмаком

Пришло разрешение на торговлю, тролли привели в порядок палисадник, соорудили навес и готовились выставить под ним столики со стеклянными столешницами и коваными ножками. Поставщики доставили в лавку чай и кофе, а я все тянула с объявлением об открытии. Почему-то не хотелось, чтобы в мой маленький мирок вторглись люди с улицы. И когда это я успела его создать, этот мирок? Мечтала же о том, чтобы превратить бабушкину лавку в уютное кафе со вкусным чаем, ароматным кофе разных сортов и свежей выпечкой. Чтобы много людей, шум голосов и удовольствие в глазах, от еды и хорошей атмосферы. И вот оно — совсем близко. Самое время сделать заказ на купоны и рекламки и искать помощницу, а я сижу и пялюсь в окно, за котором зарядил дождь.

Хмуро, прохладно. Даже Пуся стал сонным и малообщительным: выходит из своей могилки с таким усталым видом, словно на нем пахали, потом спит в лавке на старом кресле, которое тролли не успели оттащить на помойку. Теперь и день ему не помеха, он вроде как вырос и стал более… осязаемым. Иногда поднимает голову, словно прислушиваясь, и срывается куда-то, исчезая у камня или люка. Какие-то дела в призрачном царстве? Понимаю. У всех дела, даже у Иззы, который то ли болтается где-то с ведьмаком, то ли работает, то ли налаживает личную жизнь, а может, все сразу.

Я слишком прикипела к своим новым друзьям, а не надо было. Теперь я рада даже визитам Сонечки и Лизочки. Подруги дегустируют новые виды сдобы, трещат без умолку, обсуждая светские новости и мое в них участие (они слегка разочарованы тем, что никак не могут застать в лавке «царевича Елисея», зато считают, что косвенно поспособствовали моей «помолвке») и, честно говоря, немного действуют мне на нервы. Пусе, кстати, тоже. Лисенок слышит их, когда они только подходят к лавке, и с недовольным порыкиванием уходит на второй этаж.

Было невероятно трудно сбросить с себя вялую сонливость и заняться делом. Начала я с того, что накинула плащ, взяла миску с пирожками, вышла под дождь и постучалась в окно машины самого стойкого репортера, того самого, что всюду нас сопровождал — последнего хроникера нашего с Есей «романа». Журналист открыл окно и на меня посмотрел… грустно.

— Не пришел? — спросил он.

Я покачала головой.

— Поругались?

Я кивнула.

— Вы только там, у себя, — я указала на блокнот репортера, торчащий из бардачка, — об этом не пишите, ладно?

— Да разве я не понимаю? — уныло прогудел мужчина. — А вы бы чего подбросили. Совсем нечего в печать выложить. А ведь четвертая страница, рядом с анекдотами и кулинарной рубрикой.

— Я бы с радостью, но…

— Угу. Можно я хоть о пирогах напишу? — оживился журналист.

— Пишите, — разрешила я. — Я вам даже рецепт пожертвую. Один. Бабушкин. Для дела не жалко, то есть жалко, но…

Я переписала рецепт на отдельный лист и передала его Поликарпу Семеновичу (так звали героического репортера) в окно. Оставалось еще одно важное, но не очень приятное дело.

… Лавка Хмурого была закрыта. Я сначала обрадовалась, но потом решила не потакать страхам и постучалась. Дворф открыл, изучил меня одним глазом (второй заплыл фиолетовым синяком) и неприветливо спросил:

— Чего пожаловала?

— Вот, — сказала я, выставляя перед собой корзину. — Пироги. По-соседски.

«Если что, бросай в него сдобой и беги», — советовал мне Клят. Надеюсь, до бегства дело не дойдет. Хотя братья Хмурого нравились мне гораздо больше, соседями были все семеро. Как говорится, что недалече поселилось, то не вырубишь топором. Тем более лавка Хмурого «Ритуальные предметы для любых народов. 1000 мелочей для вашей Веры» стояла в Лисьем Переулки задолго до появления других магазинчиков. Хмурый выкупил ее у хозяина и… судя по тому, что я вижу внутри, превратил еще в более жуткое место, чем раньше.

Дворф пошевелил усами и сделал знак войти. Начал есть пирожки прямо из корзинки, урча от удовольствия. А сам спросил:

— Шмотреть фудем или щего куфить ишфолим?

— Я просто поговорить, — скромно отозвалась я, оглядываясь. — А что с вашим глазом?

— Упал.

— Ясно. Это что, голова?

— Мумифицированная голова нормура, снежного карлика, — Хмурый «попался» — взял голову с полки и понес к самому моего носу. — Оживающая на полнолуние. Какой у нас лунный день? Надо же, как раз почти…

Я мило улыбнулась голове:

— Рада видеть вас, господин Грызля.

Голова раскрыла глаза и щелкнула мелкими острыми черными зубами.

— Узнал! Как мило! Мы с господином Грызлей старые приятели, — радостно сообщила я Хмурому. — Он здесь давно, еще от старых хозяев. Мы с бабушкой часто сюда приходили.

Дворф пригорюнился, вернул господина Грызлю на полку и повел меня в левую часть лавки, где были выставлены предметы для захоронений: гробы, урны для праха, венки и те странные вещи, что используют в своих ритуалах народы Многомирья. Самый красивый гроб, прозрачный, с мелкими разноцветными гранями, переливался на витрине в поздних лучах солнца.

— Артефакт, — сообщил дворф. — Выполнен из цельного куска горного хрусталя. Не хотите примерить?

— В следующий раз, — сказала я, лучезарно улыбнувшись.

— А зря, — попенял мне гном. — Жизнь — такая непредсказуемая штука. Следующего раза может и не быть. А так хоть понятно будет, резервировать или нет.

— Ха-ха-ха! У вас такие смешные шутки. Ой, маленькие гробики! Какие… миленькие!

— Это плетеные корзинки для захоронения пикси, — милостиво просветил меня Хмурый, прожевав один пирог и сунув руку за вторым. — Закопанные в землю, они пускают корни и прорастают цветущими кустами. Их берут Дивные для своих питомцев. Не желаете приобрести?

— Мой питомец уже давно и бесповоротно мертв, — беспечно махнув рукой, сообщила я.

— А, как же, как же, — дворф скривился. — Наслышан. Братья сообщили. Бред какой-то. Нежить в капкан поймать? Да приручить потом? Никогда не поверю! Тринадцать лет торговлей ритуальной занимаюсь, видел джинн-лампы, ковры-самолеты с элементалями ветров вплетенными, о Зеркале, с духом в нем заточенном слышал, но о том, чтобы лисий оборотень сам к людям вышел, да еще мертвый…

— Вот, посмотрите, — вместо объяснений я протянула Хмурому сверток с капканом.

Тот вытер руки о фартук и осторожно развернул пергаментную бумагу. Изменился в лице, попятился и сел на ритуальный плавающий пенек водяниц (судя по ценнику), положив капкан на колени.

— Кто? Кто вам это дал? Шиш?

— Кому шиш? Никто не давал. Это капкан. Он был на лисенке. Лис был с ним закопан.

— Капкан Уор-Дворфа, — завороженно протянул Хмурый. — Настоящий, тот самый.

— Который ловит нежить? — вспомнила я.

— Нежить, призраков и некоторые волшебные существа.