1095

– С огнем играют греки! – зло выдавил из себя Дмитр Иворович. – Забыли, как щиты русичей украшали ворота Царьграда!

– Хитры греки, хитры и многоумны! – в голосе Ольбера Ратиборовича послышалось невольное уважение. – Басилевс ромеев смотрит далеко вперед. Ему гораздо выгоднее видеть на севере грызущихся между собой, как свора псов, князей, нежели единую Русь, как во времена Святослава и Владимира.

– Да, – согласился Ратша. – Царьград вот-вот и сам падёт под натиском норманнов и сельджуков, а все норовит удержать в руках власть над миром.

– Ну ничего! – Дмитр Иворович воинственно насадил на длинный кинжал большой дымящийся кусок мяса. – Мы еще переломим хребет этим подлым грекам!

– Долго ли длилась осада Чернигова? – после небольшой паузы задал вопрос Ратша.

– Восемь дней, – ответил Ольбер Ратиборович. – Олег хорошо подготовился, у него были и осадные машины, и лестницы, но все равно он смог только посад пожечь.

– Добрых пять сотен положил под стенами! – не без гордости вставил Дмитр Иворович.

– Да. И положил бы еще больше, если б не мужи черниговские. Это они упросили Владимира Всеволодовича сдать город.

– Ежели б не они, – с досадой добавил Дмитр Иворович, – не видать бы Олегу Чернигова как своих ушей.

– А что же Великий князь? – не удержавшись, спросил Тихон.

– Великий князь? – Ольбер Ратиборович удивленно посмотрел на новгородца. – Пока это не касается его лично, Святополк вмешиваться не станет! – стараясь не смотреть на Ратшу, ответил боярин.

– Ну теперь-то это касается и его, – недобро усмехнулся Дмитр Иворович, – поганые жгут деревни на том берегу Днепра, а это уже земли Великого князя.

– Уверен, Святополк Изяславич уже сбирает полки, чтоб наказать Олега! – с уверенностью, которой у него на самом деле и в помине не было, выступил в защиту своего князя Ратша.

– Возможно, и так! – раздался громкий голос, и в комнату, придерживая рукой тяжелую дверь, вошел человек, при виде которого все сидящие за столом встали и склонились в почтительном приветствии. Ратша и Тихон поспешили последовать примеру остальных.

Перед ними со спокойной улыбкой на лице стоял сам князь Переяславский, Смоленский, Ростовский, Суздальский и до недавнего еще времени Черниговский Владимир Всеволодович Мономах.

Глава 4

– Похвальная преданность! – глядя в глаза Ратше, произнес Мономах. Следом за ним в комнату вошли сразу несколько бояр княжеской свиты, среди которых Ратша узнал старого Ратибора, отца Ольбера, прославленного воеводу и первого советника переяславского князя.

Владимир Всеволодович расстегнул и сбросил покрытый дорожной пылью мятель, оставшись в простой походной одежде.

– Похвальная преданность! – вновь повторил князь. – Жаль только, что не все бывают ее достойны! – Ратша еще ниже склонил голову, не выдерживая взгляда пронзительных голубых глаз.

Мономах пристально оглядел всех находившихся в комнате и неожиданно весело, совсем не как человек, потерявший недавно если не все, то многое, заразительно рассмеялся.

– Что, не ждали меня? – здесь уже не сдержались и бояре свиты князя, даже суровый Ратибор улыбнулся. – То-то же! – продолжая смеяться, Мономах прошелся по комнате, остановился возле очага. – Тепло тут у вас. А ночи уже холодные, – князь погрел над огнем руки. – Сколько у тебя воинов, Ольбер? – вдруг разом став серьезным, спросил он.

– Около трех сотен, княже! – ответил боярин.

– Я привел еще две. Через пару дней Гордятич приведет остальных, всех, кого сможет собрать. Что думаешь? – Мономах пытливо посмотрел на боярина, но про Ольбера Ратиборовича не зря говорили, что его сердце поросло шерстью – ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Думаю, надо напасть на Ярослава, не дожидаясь подхода наших основных сил! – произнес боярин. Ратша заметил, как старик Ратибор с гордостью за сына кивнул головой.

– Верно, Ольбер Ратиборович, верно! – Мономах довольно посмотрел на своего боярина. – Уж если вы не ожидали нашего прихода, то Ярослав и подавно! – князь улыбнулся, затем перевел взгляд на Ратшу и Тихона. – Значит, говоришь, уверен, что Святополк собирает полки? – Ратша еще раз поклонился переяславскому князю. – Как тебя зовут?

– Ратша, княже.

– Ну что же, Ратша. От моего брата у меня секретов нет! Если хочешь, можешь отправляться к нему и рассказать обо всем, что здесь увидел. Только, – глаза князя сверкнули, – не до того сейчас Великому князю, чтобы помогать нам. А ты кто такой? – спросил Мономах, обращаясь к Тихону.

– Меня зовут Тихон, княже. Я гость из Новгорода, – новгородец учтиво поклонился.

– Тихон, гость из Новгорода, – задумчиво повторил Мономах. – Когда-то новгородцы помогли завоевать великокняжеский стол моему деду, Ярославу. Так что я все еще в долгу перед вами, – князь снял с мизинца золотой перстень. – Возьми его как память о князе, который не забывает добра.

– Благодарю тебя, княже. Новгородцы всегда ценили настоящую доблесть и настоящую щедрость, – Тихон поклонился, бояре одобрительно зашумели, оценив и широкий жест своего князя, и достойный ответ купца.

– Княже, дозволь сказать, – испросил разрешения Ратша. Мономах, удивленно посмотрев на него, кивнул. – В прошлом году половцы убили моего единственного сына, сожгли мой дом. Разреши мне пойти с вами, – на сей раз Ратша, не потупив взора, выдержал пристальный взгляд этих пронзительных глаз.

– Добро! – коротко ответил Мономах, ничем не выдав, что его тронула эта просьба. – Ольбер! Вели разместить и накормить дружинников и, прошу тебя, не наказывай караульных! Ты что же думал, что они не откроют ворота своему князю? – глядя на сердито хмурившего брови боярина, Мономах снова заразительно рассмеялся, но тут же оборвал веселье. – Итак, решено! На рассвете выступаем!

* * *

Ночь выдалась звездной. Осмелевшая луна почти не пряталась за тучи, рассеивая вокруг мягкий струящийся свет. По всему выходило, что завтрашний день будет ясным и солнечным.

Постоялый двор, на котором остановились новгородцы, находился на подоле, недалеко от пристани, и отголоски переклички охраняющих суда сторожей время от времени долетали сюда. Но не они в эту звездную ночь не давали Ратше заснуть. И не мысль о предстоящем завтра сражении – за свою жизнь он прошел множество битв и уже не испытывал того возбуждения, что сводит с ума новобранца накануне боя. Даже мучительные воспоминания, преследующие его последнее время, не терзали Ратшу сегодня. Однако же сон упрямо не шел к нему. Досада и злость на Великого князя, не пришедшего на помощь брату, не выведшего полки против половцев, не вставшего на защиту родной земли, не давали сомкнуть глаз.