11/22/63

— Сейди… я и не переставал тебя любить.

11

Мы позавтракали на кухне, прежде чем я вернулся в Даллас. Я сказал, что действительно перебрался в Даллас и, хотя еще не поставил себе телефон, сообщу ей мой новый номер, как только он у меня появится.

Она кивнула, повозила по тарелке яичницу.

— Я поступлю, как и говорила. Не буду больше задавать вопросы о твоих делах.

— Наилучший вариант. Не спрашивай — и не услышишь.

— Что?

— Не важно.

— Только скажи мне еще раз, что делаешь доброе дело.

— Да, — кивнул я. — Я из хороших парней.

— Но когда-нибудь ты сможешь мне рассказать?

— Надеюсь. Эти фотографии, которые он прислал…

— Я разорвала их этим утром. Больше не хочу о них говорить.

— Мы и не будем. Но я хочу, чтобы ты подтвердила, что никаких других контактов, за исключением письма, у тебя с ним не было. Что сюда он не приезжал.

— Не приезжал. И письмо, если судить по штемпелю, отправлено из Саванны.

Я это заметил. Но заметил и другое: со дня отправления прошло почти два месяца.

— Он не из тех, кто способен на непосредственную конфронтацию. Умом он смел, но по натуре трус.

Я решил, что это логичный вывод. Послать такие фотографии — классический пример пассивно-агрессивного поведения. Однако Сейди не сомневалась, что Клейтон не узнает, где она работает и живет, и в этом ошиблась.

— Поведение людей с неуравновешенной психикой предсказать трудно, дорогая. Если увидишь его, немедленно позвони в полицию, хорошо?

— Да, Джордж. — В голосе слышалось раздражение. — Мне нужно задать тебе один вопрос, и больше мы не будем к этому возвращаться, пока ты не сочтешь нужным все мне рассказать. Если сочтешь.

— Хорошо. — Я уже пытался найти ответ на очевидный для меня вопрос, готовый сорваться с ее губ: Ты из будущего, Джордж?

— Он может показаться тебе безумным.

— Мы пережили безумную ночь. Спрашивай.

— Ты… — Она рассмеялась, потом начала собирать тарелки. Пошла с ними к раковине и спросила, повернувшись ко мне спиной: — Ты человек? С планеты Земля?

Я поднялся, подошел к ней, обнял, обхватив ладонями груди. Поцеловал в шею.

— Абсолютно, с пяток до макушки.

Она повернулась. Смотрела на меня очень серьезно.

— Могу задать еще один?

Я вздохнул.

— Валяй.

— Одеваться на работу мне надо минут через сорок. У тебя, случайно, нет еще одного презерватива? Думаю, я нашла лекарство от головной боли.

Глава 20

1

Короче, потребовалась угроза атомной войны, чтобы вновь свести нас вместе… Ну до чего романтично!

Ладно, может, и нет.

Дек Симмонс, мужчина, всегда берущий с собой в кино на грустный фильм дополнительный носовой платок, горячо одобрил наше решение. Элли Докерти — нет. Такова уж странная особенность, которую я подметил: женщины лучше хранят секреты, но мужчинам легче с ними жить. Через неделю после завершения Карибского ракетного кризиса Элли пригласила Сейди в свой кабинет и закрыла дверь — дурной знак. Она не стала ходить вокруг да около, а в лоб спросила Сейди, узнала ли та обо мне что-то такое, чего не знала раньше.

— Нет, — ответила Сейди.

— Но вы вновь начали встречаться.

— Да.

— Вы хоть знаете, где он живет?

— Нет, но у меня есть телефонный номер.

Элли закатила глаза, и кто бы поставил ей это в упрек?

— Он что-нибудь рассказал о своем прошлом? Был ли он раньше женат? Потому что я уверена, что был.

Сейди молчала.

— Он не упомянул, что где-то бросил ребенка или двух? Потому что иногда мужчины так поступают, а сделав это однажды, без малейшего колебания…

— Миз Элли, я могу вернуться в библиотеку? Я оставила за себя ученицу, и пусть Элен очень ответственная, мне бы не хотелось…

— Идите, идите. — Элли махнула рукой в сторону двери.

— Я думала, Джордж вам нравится. — Сейди поднялась.

— Нравится, — ответила Элли тоном, который Сейди расценила как «нравился». — И он бы нравился мне еще больше — особенно за отношение к вам, — если бы я знала его настоящее имя и что он задумал.

— Не спрашивай — и не услышишь, — ответила Сейди и направилась к двери.

— И что это должно означать?

— Что я его люблю. Что он спас мне жизнь. Что в ответ я могу отдать ему только мое доверие, и именно так я и намерена поступить.

Миз Элли относилась к женщинам, привыкшим к тому, что последнее слово в большинстве случаев остается за ними, но этот разговор стал исключением.

2

Осенью и зимой наша жизнь шла по заведенному порядку. Я приезжал в Джоди в пятницу во второй половине дня. Иногда по пути покупал букет в цветочном магазине Раунд-Хилла. Иногда стригся в «Парикмахерской Джоди», животворном источнике местных сплетен. Опять же, я привык стричь волосы коротко. Помнил, что когда-то отращивал их такими длинными, что они падали на глаза, но никак не мог вспомнить причину, заставлявшую терпеть подобное неудобство. Привыкнуть к замене боксеров на плавки оказалось сложнее, однако через какое-то время яйца перестали жаловаться на удушение.

Вечером в пятницу мы обычно ели в «Закусочной Эла», а потом шли на футбол. Когда футбольный сезон закончился, переключились на баскетбол. Иногда к нам присоединялся Дек в свитере футбольной команды. На груди было изображение Брайана, сражающегося денхолмского льва.

Миз Элли — никогда.

Ее осуждение не мешало нам ездить в «Кэндлвуд бунгалос» после пятничных игр. Ночь с субботы на воскресенье я обычно проводил там в одиночестве, а утром присоединялся к Сейди на службе в Первой методистской церкви Джоди. Мы пользовались одним псалтырем и пели многие строфы псалма «Приносите снопы», начинавшегося строкой: Сейте утром, сейте семена добра… Мелодия и добрые слова по-прежнему звучат у меня в голове.

После церкви мы обедали у нее дома, и я возвращался в Даллас. С каждым разом поездка казалась мне все более долгой и нравилась все меньше. Наконец в холодный декабрьский день, в моем «форде» сломался шатун, то есть автомобиль однозначно дал понять, что выбранное направление движения — неправильное. Я хотел его починить (этот кабриолет «санлайнер» — единственный автомобиль, в который я влюбился), но механик «Авторемонта» в Кайлине сказал, что требуется замена двигателя, а он не знает, где его взять.