13 дверей, за каждой волки

– Малышей приносят не аисты, – рассмеялась Фрэнки.

Чик-Чик дала ей подзатыльник. Опять.

– Я знаю, глупая. Они выскакивают из пупка.

Фрэнки не стала поправлять. Многие девочки в такое верили. В двенадцать лет каждая девочка в «Хранителях» получала книгу под названием «Твой день, Марджори Мэй». Но книга мало что объясняла помимо того, как стирать тряпки. И ничем не помогала какой-нибудь одиннадцатилетней, когда у нее начинались месячные и она кричала, что умирает, пока другие девочки не успокаивали ее.

Фрэнки была осведомлена лучше, потому что Лоретта посвятила ее во все – по крайней мере, что там происходит. Но, если верить Лоретте, люди бесконечно изобретательны в том, что касается «как», «где» и даже «с кем». Ее описания действий вгоняли Фрэнки в краску, но сама Лоретта не краснела, больше нет.

Может быть, и Фрэнки теперь тоже.

Чик-Чик передала записку, и несколько часов спустя Фрэнки встретилась с Сэмом в оранжерее. Снаружи мир только начал пробуждаться, на деревьях набухали почки, а в оранжерее вовсю цвели тюльпаны и нарциссы. Даже розовые кусты подавали признаки жизни. Лучи заходящего солнца, проникавшие сквозь стеклянный потолок, освещали всю оранжерею приглушенным теплым светом, в котором глаза Сэма блестели. На Фрэнки при виде Сэма разом нахлынула целая буря чувств, и у нее чуть не подкосились ноги. Как прекрасны цветы, как прекрасен этот парень! И как ужасно это заведение, где их всеми силами стараются держать отдельно, в разлуке друг с другом. Как ужасна бушующая за океаном война, которая может унести его с такой же легкостью, с какой ветер срывает лист с дерева…

Перед глазами опять все расплывалось. Если он спросит, почему она плачет, она не сможет ответить. «Я боюсь, что застряну здесь навсегда, боюсь, что меня не станет, боюсь, что ты умрешь, боюсь все время, схожу с ума от страха, когда думаю о будущем, в котором только дым и туман, и не вижу пути сквозь них».

Его голос заставил Фрэнки прийти в себя.

– Привет.

Легкое рычание в его тоне лишало ее присутствия духа.

– Привет, – ответила она.

– Похоже, ты повеселилась.

– Что?

– Когда ехала на тележке с Чик-Чик. Я не видел никого настолько счастливого с тех пор, как монашки водили нас на карнавал несколько лет назад.

– А, это, – сказала Фрэнки. – Да.

– С тобой все в порядке?

– Конечно. А что?

– У тебя забавное лицо, вот и все. – Он быстро добавил: – Забавное выражение. А лицо, как всегда, симпатичное.

Она засмеялась:

– Твое тоже.

– Что?

Она пожала плечами и потрогала ярко-красный тюльпан.

– Здесь даже пахнет зеленью.

Он не ответил, только смотрел. Затем наклонился за лейкой.

– Нужно закончить с поливом.

– Я помогу, – предложила Фрэнки.

– Тебе не обязательно.

– Я не против.

– Ладно. – Он подставил лейку под кран и, набрав воды, принес Фрэнки. – Не очень тяжелая?

Фрэнки не могла похвастаться такими мускулами, как у Чик-Чик, но была почти такой же сильной. Она со смехом подняла лейку выше плеча:

– Разве она тяжелая?

Он улыбнулся:

– Наверное, не очень.

Он набрал еще одну лейку себе и показал в конец ряда под окнами:

– Надо просто смочить землю. Если поливать слишком обильно, корни загниют.

Он налил немного воды в ближайший горшок:

– Вот так.

Фрэнки кивнула. От запахов цветов, земли и шерстяной одежды Сэма у нее слегка кружилась голова.

– Ты начинай оттуда, а я – отсюда, – сказал он. – Посередине встретимся.

Фрэнки отправилась в конец ряда и стала наливать по чуть-чуть воды под нарциссы.

– Значит, ты поливаешь здесь цветы. А еще чем занимаешься?

– Мы выращиваем рассаду, которую потом перенесем в огород. – Он показал большим пальцем в центр оранжереи, на ряды горшочков, из которых торчали зеленые ростки. – И мы должны расчищать грядки на огороде снаружи: убирать листву, палки и камни. Мы уже посадили первый урожай этого сезона.

– А что вы выращиваете?

– В основном капусту и свеклу. А еще брокколи.

Фрэнки сморщила нос:

– Отец любит капусту. Только он.

– Я люблю капусту.

– Правда?

– Краснокочанную. С яблоками.

– Капуста с фруктами? Это что-то странное.

– Мама так готовила.

– О, – отозвалась Фрэнки, – когда это было?

– Очень давно.

Фрэнки кивнула. Она хотела больше узнать о семье Сэма, но не знала, как спросить. Что бы ни случилось с его матерью, это непременно должно быть что-то печальное. Она обнищала, пропала, умерла, уехала и не вернулась. Фрэнки раз за разом слышала такие истории от других сирот, и эти истории никогда не были счастливыми.

Но если бы Фрэнки спросила, Сэм, может, признался бы, что его мать никуда не делась и абсолютно счастлива, счастлива с тех пор, как отдала его, семилетнего, монахиням. Завести детей было идеей его отца, сказала она, и когда этот сукин сын укатил в неизвестном направлении, то чего ради ей было оставлять мальчишку, особенно если Сэм станет таким же, как его папочка?

Возможно, если бы Фрэнки задала еще вопросы, разные вопросы, Сэм признался бы, что обратил внимание на нее потому, что она – полная противоположность его высокой, бледной и сердитой матери, и неважно, насколько вкусной получалась у нее капуста с яблоками. Фрэнки была маленькой, с темными волосами и темными глазами, слегка раскосыми, как у кошки. И как бы у нее ни было на душе, она всегда выглядела так, словно готова рассмеяться.

Но она не смеялась и не задавала больше вопросов о маме Сэма.

– А что ты любишь из еды кроме капусты? – спросила она.

– О, я ем почти все. Но больше всего люблю пирожные.

– Какие?

– Любые! Шоколадные, клубничные, лимонные. Их теперь пекут так редко.

– Не хватает сахара. Приходится добавлять мед, – сказала Фрэнки.

– Наверное, нужно завести в приюте несколько ульев, тогда у нас будет больше пирожных.

– А ты будешь ухаживать за пчелами?

– Конечно. Почему бы и нет?

– Они жалят.

– Как и монашки, – ответил Сэм. – И монашки жалят больнее.

Фрэнки рассмеялась и полила горшок с чудесными ярко-розовыми тюльпанами.

– Знаешь, когда-то луковицы тюльпанов ценились дороже золота, – сказал Сэм, кивая на цветы. – Давным-давно. В Европе. Люди использовали их как деньги.

– Использовали цветы как деньги?

– Люди верили, что они символизируют любовь и бессмертие. Забавно, потому что цветут они всего несколько дней.

Фрэнки не ответила, потому что слово «любовь» завертелось у нее в мозгу, застучало в висках.

– А это розы. – Сэм показал на зеленые кусты с еще нераспустившимися бутонами. – Розы – родичи фруктов, таких как малина, вишня, персик.