15 лет и 5 минут нового года

Я рассмеялась на проглоченное им слово. Нет, на сказанное одними губами.

— Ты никогда не говорил мне об этом моменте твоего брака.

— Ты никогда не спрашивала…

Я смотрела ему в глаза. Он смотрел в мои. Улыбка больше не касалась его губ. Моих тоже.

— Знаешь, я никого ни о чем не спрашиваю… Парикмахер должен не только уметь работать руками, он должен еще обязательно разбираться в эмоциях людей. Это необходимое качество и… Этому, как мне кажется, нельзя научиться. Не всем подходит работа с людьми. Не говорю, что без внутреннего психолога в нашей профессии не преуспеть, но все же хорошо, когда навыки и умение сопереживать уравновешивают друг друга… Перекосы в любую сторону тоже не очень хорошо. Знаешь, человек приходит и говорит, что хочет измениться… Нужно понять причину, чтобы правильно подобрать стрижку. Не только ж по форме головы… Одна клиентка мне прямо сказала, что ходит по собеседованиям и ей нужно выглядеть представительно. Все понятно. Я подстригла ей классику. Она так и не нашла тогда работу, зато сказала, что красивой походила… Но не все могут сказать, почему их не устраивает отражение в зеркале. И я не всегда могу догадаться. Это ж талант нужно иметь…

— К чему ты это все говоришь?

— Не знаю, Игорь… Я просто не знаю, о чем с тобой говорить. Может, просто спать пойдём?

— Мы всю жизнь просто спим. Разве нет?

— Плохо, что ли, спим?

— Ну, нет, наверное… Иначе бы давно забыли адрес друг друга…

— Я твой и не знаю…

— Хочешь узнать?

— Нет… Сам сказал, мне оттуда до работы далеко добираться…

Я допила чай и сказала, что иду в душ, а он может постелить пока нам спать. Согласился.

Боже, зачем приехал… Так хорошо было ничего о нем не знать.

Душ всегда снимал стресс, но сегодня все пошло не так, и он стал самым коротким душем в моей жизни. Я выскочила из ванны и чуть не сдернула шапочку вместе с волосами. Наскоро вытерлась и только тогда сообразила, что мне не во что одеться. Вот как теперь выйти к Игорю в мокром полотенце?

Хорошо ещё глаза не на мокром месте от неплановой исповеди. Ведь не за тем же он приехал, чтобы вывалить на меня вот это все… Давал бы информацию о личном дозировано в течение пятнадцати лет, может и не просрали бы мы свои жизни. Может быть… Хотя ничего не могло быть. Он такой, какой есть… Жил, как хотел, а не как я — как умела, как получалось… Если б молодость знала, а сейчас мы уже ничего не можем изменить. Опыт — сын ошибок, а иногда просто опыт.

— Малина…

Вопрос или многоточие? Взгляд у Игоря длинный, а вот расстояние от коленки до дивана короткое. В мокром полотенце холодно. В его руках тепло.

— Я забыла взять халат…

И заодно — как дышать. Его губы обжигают. Острые от бастурмы? Или перчик подсунул разговор, или короткий душ успел все же перегреть тело? Или нервы связались в тугой клубок внизу живота. И распутать его удастся, только спутав руки и ноги…

Волосы у него недостаточно отрасли, чтобы схватить за вихры и отодрать от себя. Поэтому прижимаю его голову к груди и продавливаю диван тем местом, которым нельзя думать, если хочешь прослыть умным. Только к чему нам ум, когда от него ни у кого никогда не было счастья. Впрочем, у меня не было и ума… Игорь свел его на нет. И гордости, и твердости не было и нет, и всего того, что делает женщину женщиной вне постели. Вот он и общается со мной исключительно в подушках и под одеялом.

Я отвернулась к стене. Игорь тронул меня за плечо, но я не повернулась к нему.

— Мне казалось, тебе тоже хотелось… — тронул он губами мое голое плечо.

— Мне хотелось, чтобы ты хоть один раз приехал ко мне не за этим… — буркнула в подушку и замерла в надежде, что плечи не дрогнут и подушка по дурацкой привычке не станет мокрой.

Достаточно мокрой простыни. Она у нас всегда такая…

— Извини… Сказала бы нет, я бы отстал…

— Сейчас или тогда?

— И тогда и сейчас. Ладно… Не хочешь говорить, не надо.

Диван скрипнул, Игорь улегся поудобней.

— Я никогда не была болтливой, — продолжала я говорить со стеной. Ну, смотрела на нее, а не на Игоря. — И мой мастер сказала, что есть два типа парикмахеров. Одни привлекают клиентов своей открытостью и возможностью разгрузиться психологически во время стрижки, таким даже особо мудрствовать с техникой не нужно. Другим, как я, необходимо быть суперкреативными…

— И какая креативность в парикмахерской эконом-класса… — услышала я смешок за сгорбленной спиной.

— Такая, Игорь… Я хоть немного понимаю людей, которые ко мне приходят… В дорогом салоне я просто потеряюсь…

— Отточишь креативность. Богатые клиенты делятся переживаниями со своими мопсиками, а от парикмахера им нужна красивая, а не больная голова. Им на психолога хватает, не переживай. Так что ты не там работаешь, не тех стрижешь. Я тебе всегда это говорил.

— Нет… Мне хорошо и так.

— В болоте?

— Понимай, как хочешь…

— Да я всю жизнь понимаю тебя, как хочу!

Я молчала. Игорь снова тронул меня за плечо. Я снова не повернулась к нему.

— Я помню, что ты говорила, хочу стричь, но не хочу обслуживать.

Я молчала. Я не поняла, был ли это вопрос.

— А если не самой обслуживать, а руками других? Самой только креативить?

— О чем ты, Игорь?

— Если тебе открыть свой салон? Твой Сассун сделал это на десять лет раньше.

— На какие шиши?

— На мои.

Пришлось повернуться. Глаза горят. Можно не включать свет. Я тронула его лоб. Игорь не отодвинулся — даже, кажется, сильнее вжался мне в ладонь.

— Температуры нет.

— Малина, я серьезно говорю. Давай откроем салон.

— Я тоже говорю с тобой серьезно. И я никогда не говорила тебе, что мечтаю открыть свой салон…

— А ты вообще никогда своими мечтами не делилась…

— Может, у меня никаких мечт…

— Мечтаний, — вставил Игорь, и мне захотелось дать ему щелбан или хотя бы за мочку дернуть, но я просто убрала руку себе под голову.

— Нет, — закончила собственную фразу. — Потому что я реалистка. Чтобы иметь свой салон, нужно дружить с клиентами, а я этого не умею…

— А как же я? Мы пятнадцать лет дружим…

— Игорь, ты только что сказал, что у тебя серьезное предложение! — почти огрызнулась я. — Так я серьезно объясняю тебе, что у меня нет очень важного умения для парикмахера да и вообще для любого человека — я не умею дружить. Я умею слушать, но это пассивное общение. Я могу понять, какую стрижку сделать клиенту, чтобы тот ушел счастливым, но я не психолог, не врачеватель душ…

— Напрасно так думаешь… Я уходил от тебя счастливым даже без новой стрижки… Не знал, что это сила твоего молчания…

— Дай мне уснуть!

Я снова отвернулась. Очень быстро, чтобы успеть закусить губу до того, как та начнет дрожать. Но этот козел не отстал — снова тронул за плечо, даже потряс.

— Я тебя обидел?

— Нет… Меня природа обидела… Я могу обсудить с клиентами стрижку Дженнифер Энистон. Она так и называется по имени ее героини в «Друзьях» — Рэйчел. Могу даже рассказать, как меня уламывали в лицее быть для нее моделью, и как я боялась реакции мамы даже на простую лесенку… Но это и все, на что я способна… Ну, могу про Грету рассказать… Я не умею общаться с людьми на должном уровне. Тут мало просто поболтать, тут надо в душу влезть, чтобы к тебе бежали не просто стричься, а поделиться важными новостями. Много тех, кто просто хорошо стрижет. Заходи в любую парикмахерскую…