1910-я параллель: Охотники на попаданцев

Я занёс прут ещё раз, для удара, но зацепился им за что-то, а в следующий миг между рёбрами мне вошло лезвие ножа. Я выпустил импровизированный лом и подался ещё ближе, а потом спустил с цепи ярость, вцепившись в горло.

— Твоя ошибка в том, что ты не знаешь, на что я способен, — прорычал я, напрягая мышцы. Наверняка некоторые из них сейчас порвутся от нечеловеческого усилия. Наверняка лопнут некоторые связки, но это уже не имело значения. — Ты даже не представляешь, что может выжать из человеческого тела патриций Нового Рима.

Под ногами хрустело стекло. В глазах щипало от перцового газа. А через несколько секунд борьбы под пальцами противно треснула челюсть, и я потянул врага на свет, как речного рака из норы в илистом берегу. Он молча отбивался, но я был сильнее.

— Шеф! Трость! — закричал Сашка, когда я вышел наружу.

— Так справлюсь!

— Шеф! — снова выкрикнул Никитин, а потом что-то сделал с тростью, и она коротко пискнула. Когда писк исчез, помощник ткнул латунным концом в висящего на моих руках врага. Тот дёрнулся и обмяк.

Я разжал пальцы. Жилистый чернявый мужчина в замызганном сюртуке и грязных штанах рухнул мне под ноги.

— Шеф, все в порядке?

Я протёр глаза от слез, хотя всё вокруг до сих пор было размытым, а потом пощупал плечо. Так и есть. Одна пуля попала в мясо, но не задела кость.

Не страшно. Главное, первые результаты есть.

Есть первая ласточка.

Глава 16 Стерильная душа и блюдо из собаки

Часы неспешно отмеряли секунды тишины парадного зала. Казалось, с каждым тик-тик-тик, они становились громче, задевая струнки нервов и хрупкое терпение.

Я сидел на стуле, скинув сорочку и терпеливо ожидая, пока надо мной хлопотала Настя, и смотрел перед собой. На точно таком же стуле в пяти шагах от меня сидел связанный сторож кладбища. Позади него стоял часовой, направив винтовку в спину. Часовой уже устал, переминаясь с ноги на ногу и бросая взгляд то на меня, то на пойманного человека, то на остальных членов отряда. Порой его взгляд падал на часы, и был при этом таким красноречивым, что в нем явственно читалось, что он лучше бы сейчас сидел в сторожке у печурки с греющимися на ней котелками с кашей, или просто торчал на проходной, наблюдая за проходящими мимо людьми.

Я тоже был хмурый. Из сторожа невозможно было вытянуть ни слова, и не потому, что он был фанатиком или несведущим, а потому как передо мной сейчас был зомбий. Именно так отозвался про него Сашка, когда мы только начали допрос. Не знаю, что значит слово «запрограммированный», но сторож сидел с безразличным ко всему взглядом, пуская слюну изо рта. Стоило ему вложить в пальцы незаряженный револьвер, как человек вскидывал руку и начинал методично нажимать на спусковой крючок, щелкая курком. Словно мозги хлоркой промыли начисто.

На пленного хмуро поглядывали абсолютно все. И Ольга, сидящая в мягком кресле, и Анна, стоящая у входа в обеденный зал, и Настя, пытающаяся бинтовать меня, и Никитин, стоящий рядом с дневальным, опершись локтями на стойку.

— Барин, вы смерти моей хочите? — загоношилась Настя, наматывая на моё плечо бинт. Девушка глядела в лежащий на табурете врачебный справочник, и суетливо тянула моток. — Я вам руку в тот раз едва залечила, а потом была не лучше этого.

Она кивком подбородка показала на сторожа, который не шевельнулся за все это время ни разу и лишь противно скрипел сломанной челюстью да изредка моргал. Я легонько улыбнулся. Есть такой тип людей. В новой обстановке среди незнакомых людей скромницы скромницами, а как освоятся, розгами не утихомиришь. Так и сейчас, Настя бурчала, как старая бабка, у которой соседские мальчишки всю брюкву повыдергали. Одним словом, ведьма. Юная, а уже ведьма.

— Вам нож чуть лёгкия не вспорол. Были бы как заяц, давеча батькой стреляный. Он с дробиной в грудине ещё десять вёрст бегал, а потом издох. Так и вы бы.

— Прям, десять? — спросил я, подняв глаза на хмурую до серости Ольгу. Она молча сидела на своём стуле, крутя в руках платок, не останавливаясь ни на секунду.

— Мож, двацыть, — тут же отозвалась Настя, прежде чем поддеть зубами край бинта и разорвать марлевое полотно. — Батька тады так напился, что мог провялиться под кустом в ожидании пока заяц не подойдёт и не попросит добить яво из жалисти, а уж соврать и вовсе легче лёгкага. И вы тоже хороши. Я вам заговором кровь сдержала. Завтра ещё пошепчу и бинты сменю.

— Завтра уже не надо будет. За неделю заживёт все.

Настя ещё раз глянула в пожелтевший справочник с потёртыми страницами, шевеля при этом губами так, словно читала по слогам, а потом начала заматывать концы бинта, фиксируя повязку. На очереди был бок.

Я поглядел на сторожа и печально вздохнул. Идеальное заметание следов. Этот тип не то, что о преступлении рассказать, имени своего назвать не может. И непонятно, как его так обработали.

— Дневальный, позвони штабс-капитану Баранову. Он с удовольствием свалит на этого зомби все нераскрытые убийства в городе.

— Он не такой, — подала голос стоящая у двери Анна, отчего я посмотрел на девушку через плечо. Кукушкина опустила взгляд в пол и покраснела. — Ну, я думаю, что он не такой.

— Барин! Не вертитесь! — звонко выкрикнула Настя, а потом насупилась, поймав мой недовольный взор. — Извините, — буркнула она и повернулась к провидице. — У него взгляд блядский. У Петьки-гармониста такой же был. Так, он трёх девок обрюхатил на сеновале, а потом укатил на паровозе. Только его и видали. И этот тожа такой, поди.

— Ничего он не такой, — пробубнила красная, как варёный рак Аннушка, а потом отвернулась от всех и начала разглядывать вид за окном. Я только сейчас приметил, что Анна уже переоделась в скромное, но при этом симпатичное бежевое платьице с накрахмаленным белым воротничком. Осталось надеть перчатки и шляпку, и готова красавица на бал.

— Может, не поедем на приём к приказнику? — подала тихий голос Ольга. — Ты сейчас не в том состоянии, чтоб ехать.

— Нормальное у меня состояние. Бричку вызовем, и все.

— Шеф, — встрял в разговор Никитин, время от времени тыкающий в спину сторожу принесённой из обеденного зала кочергой. А ещё он в руке держал серебряную вилку. — Я за руль сесть могу.

— Ты?

— А что сложного? Газ и тормоз. Поедем-то небыстро, и гаишников у вас нет. Это же не двести по встречке.

— Двести по встречке? — не понимая, переспросил я, хотя догадывался, что встречка это когда друг на друга прут.

— Ну да. Я тут вспомнил внезапчайно. У нас тачки летают по трассе только свист стоит. Не помню подробности, но перед глазами стоят обтекаемые, блестящие на солнце силуэты. И рёв движков.