1910-я параллель: Охотники на попаданцев

— Двести, это чего?

— Километров в час.

Я нахмурился, пытаясь представить такую умопомрачительную скорость. А потом воображение нарисовало, как два таких авто могут столкнуться. Результат, наверное, будет таким же, как у аэроплана, рухнувшего на землю. Куча разрозненных обломков, разорванное тело пилота и вспаханное поле.

— Я бы запретил так быстро ездить.

— Ну, у нас и так запрещают, а толку-то? Лихачи всегда найдутся.

Я кивнул и поднял руку, так как Настя начала обматывать мою грудину, в которую угодил нож сторожа. Благо нож был коротким, а то бы, в самом деле, мог сердце зацепить.

И я ещё перед этим овощем тирады пафосные произносил, с обидой подумалось мне. Знал бы наперёд, просто расстрелял бы сквозь дверь, и дело с концом.

— Я против, — произнесла Ольга, — ты ранен. Вдруг раны откроются?

— Не страшно. И не в такие передряги попадал. Но мы должны пойти. Может случиться так, что помощи будем просить у него. И надо начинать с вежливого визита.

— Я все равно против, — с отзвуками металла в голосе произнесла Ольга. Слова хоть и были негромкими, но могли порезать кожу, будь они материальными.

— Мы не на войну. Всего лишь отужинаем, — ответил я. — Или ты не хочешь наверстать упущенное за три года?

Жена опустила глаза, и горько ухмыльнулась.

— Если бы ты погиб или подал на развод, то навёрстывать не пришлось. А так я уже привыкла все больше по врачам да в одиночестве, чем по приёмам. Хотя, будь по-твоему.

— Шеф, а почему нельзя прийти, схавать самые ништяки, ручки этому начальнику поцеловать, а потом, типа ой, у нас опасный попаданец, и свинтить? Там же все придурки соберутся. Будут с умным видом хрень обсуждать. Скука.

— Откуда ты знаешь? — с усмешкой спросил я, глядя на Никитина.

— Ну, у нас так же было. Это потом на корпоративе можно гульнуть, а официальные приёмы нужны только для того, чтоб пересчитать тех, кто потом будет либо выпрашивать что-нибудь, либо подхалимством заниматься. Некоторые для отчётности придут, и через часок свалят. Так что мы не единственные, кто свинтят под хорошим предлогом, типа, любимая кошка рожает, нужно лично держать за лапку и кричать, тужься, тужься.

Я посмотрел на Ольгу, и та кивнула. Нет, я, конечно, мог стукнуть кулаком по столу, мол, я так сказал, но светские мероприятия и мне были не совсем по душе.

— Дорогой Александр, — заговорила моя жена, ласково улыбаясь, но при этом создавалось впечатление, что она сейчас начнёт с нашего попаданца кожу снимать живьём. — Нам весьма импонирует ваша непринуждённость и жизнерадостность. При всём этом вы порой на грани того, чтоб переступить черту приличия. Я понимаю, что вам немного страшно, и вы пытаетесь как-то вжиться в чужой мир и казаться своим парнем, но вы и так уже свой. Отбросьте излишние словечки. Вы же образованный человек.

— Да, да, — поддакнула Настя, — и у него тоже взгляд блядский.

— Вас это тоже касается, Анастасия! — слегка повысила голос Ольга. — Вы не Золушка! Вам до этого ещё работать и работать над собой. А то вместо принца вам конюх достанется.

На несколько минут в воздухе повисла тишина. Никитин замер с вытянутым лицом, словно его макнули в холодную воду. Настя насупилась, складывая бинты, ножницы и справочник в небольшой, видавший виды саквояж. А я тяжело вздохнул. Те куски памяти, что достались от прежнего Евгения, подсказывали, что Ольга раньше такой не была. Впрочем, три года — достаточный срок, чтоб человек изменился.

Однако стоило мне открыть рот, как зазвонил телефон. Дневальный тут же поднял трубку, чирикнувшую едва различимым голосом, а потом доложил.

— Штабс-капитан Баранов прибыл.

Я поглядел сперва на Ольгу, а затем на связанного сторожа и только потом ответил.

— Проси.

Мы не успели встать, как в дверь, сияя белым парадным кителем с аксельбантом на оранжевом шнуре, вошёл штабс-капитан уголовного сыска. Оранжевый цвет полагался всем сотрудникам полиции по табелю, но сейчас витой шнур казался самым оранжевым из возможных. Не иначе из Европы травленный в химических красках заказал. И на этот раз при нем не было пистолета, только палаш парадных в ножнах.

Баранов щёлкнул каблуками, щеголевато пригладил костяшкой указательного пальца усы, а потом сделал несколько глубоких кивков.

— Сударыни. Господин коллежский асессор.

Взгляд его хитро и оценивающе остановился на стороже, а потом на моих бинтах.

— Быстро вы, — произнёс я, глянув на часы, встав со стула и подойдя к гостю, чтоб пожать руку. — И пяти минут не прошло.

— Дело нехитрое, особенно если быть одетым и к тому же жить на соседней улице.

— Странно. Я вас не замечал ранее.

— Служба, однако. Утром уже по делам убегаешь. Вечером приползаешь по темну, — ухмыльнулся штабс-капитан.

— И все же, — протянул я.

— Я только несколько недель как перебрался в новую квартирку. В старой с владельцем не сошёлся. Он цену непомерно задрал.

Я кивнул в знак того, что понял.

— А это, вестимо, давешний убийца, — произнёс Баранов, сделав шаг к пленнику.

— С чего вы так решили?

— А нам уже донесли, что вы на кладбище перестрелку устроили. Сначала списали на ловлю попаданцев, но потом опросили чернорабочих, и они опознали в том, кого вы увезли, сторожа. Наши и склеп обыскали уже. Нас же всего трое из уголовного сыска на этот городишко, и новостями делимся быстро.

— Быстро же вы. И что же нашли? — поинтересовалась у штабс-капитана Ольга, наклонив голову набок и прищурив глаза.

— А ничего. Пятна крови, ведро с водой и битое стекло, словно кто-то уронил ящик с лампами.

— Забирайте, — указав рукой на связанного и пускающего слюну сторожа, произнёс я.

Баранов протяжно вздохнул, снял перчатку и взял пленного за подбородок. Противно скрежетнула сломанная челюсть, и все скривились от отвращения. Сам же зомби лишь неспешно моргнул.

— Прелюбопытнейше, — протянул штабс-капитан, отступив на шаг и обведя взором всех присутствующих. — И ещё любопытнее, что нам запретили заниматься этим делом. Говорят, это дело контрразведки.

Он замолчал, ожидая моей реакции, а я сделал шаг поближе.

— Знаете, а нам тоже.

Баранов вскинул брови и выпрямился.

— А не сходить ли нам завтра на природу? — заговорчески протянул он. — Свежий воздух, вино, печённое на углях мясо. Обсудим кое-что.

— С удовольствием, Семён Петрович, — с улыбкой ответил я. — Если дождя не будет.

— Не будет! — в голос выкрикнули Анна с Настей. Мы все разом обернулись, уставившись на девушек, кто с улыбкой, кто с недоумением. Баранов коротко глянул на меня, пытаясь уловить суть забавы, которая произошла, но кроме нелепицы с барышнями, ничего не увидел. А мы-то знали. Аннушка порой видела разное наперёд, а Настя ещё вчера подошла ко мне сообщить, что умеет погоду чуять. За это ее Сашка тут же прозвал филиалом какого-то гидрометцентра. В общем, ведьма, она и есть ведьма.