1914

Воображая картины будущей фильмы, я быстро заснул.

Глава 3

15 июня 1914 года

Первый пошёл!

— Милый Жоржик, пройдись, пожалуйста, ещё раз, — попросила Анастасия.

Милый Жоржик, Его Светлость принц Джордж фон Баттенберг, безропотно подчинился. Ещё, так ещё, ему не трудно.

Он шёл, Мария крутила ручку’Белл-Хауэлл', который Papa подарил ей на пятнадцатилетие. Рядом стоял лейтенант Непряйко, готовый по команде переставить треногу с киноаппаратом. Вес немаленький, Марии, пожалуй, и не по силам. Да и зачем, если есть лейтенант Непряйко?

— Снято, — докладывает она.

Анастасия снимает видовую фильму: «Визит британской эскадры». У нее могучий конкурент, Ханжонков: его компания и опытна, и авторитетна. У Анастасии, тем не менее, два больших преимущества: энтузиазм юности и титул, открывающий все двери. Она, со своей «экипой», побывала и на британских судах, что, впрочем. сделали и ханжонковцы, и на яхте госпожи Битти, куда ханжонковцев не пустили. Анастасия запечатлела себя, беседующую и с адмиралом Битти, и с госпожой Битти, и с леди Гвендолин Черчиль, и везде — или почти везде — присутствовали остальные сестры, присутствовал я, и присутствовал Papa. Куда Ханжонкову… Разве могли его операторы, пусть и очень искусные, гонять туда-сюда Его Светлость принца Джордж фон Баттенберга по аллеям Петергофа? Он, принц — сквозной персонаж, на нём держится фильма. Вот он обедает с Papa, вот он играет в теннис с Великой Княжной Ольгой Николаевной, вот угощает кабачком Биби, нашего слона, вот сражается в шахматы с цесаревичем Мной (на самом деле мы не играли, а только двигали фигуры по доске, впрочем, по правилам шахмат), вот он несёт службу на гигантском крейсере «New Zealand»…

Так бы бедному Жоржику бегать и бегать по аллеям, но пришёл Papa и позвал принца купаться. В море! Ах, как это здорово будет смотреться на экране!

Я в купальню не пошёл. В Балтике вода холодна — для меня. И вообще, ни в пруд, ни в бассейн меня теперь не заманишь. Только душ!

Вернулся к себе. В Петергофе мы живем на Нижней Даче, вид из окна роскошный: море.

Снаружи свежо, а здесь — самый раз. Я вышел на балкон, захватив бинокль. Бинокль — подарок адмирала Битти. Морской, рассчитан на дождь и снег. Тяжеловат, правда, но адмирал уверил, что это временно. Когда мне будет двадцать лет, бинокль станет гораздо, гораздо легче. То есть подарок жизнеутверждающий, мол, доживу я до двадцати лет, конечно, доживу! А пока к биноклю прилагается штатив, чтобы можно было смотреть долго и без усталости рук.

Но я обошёлся без штатива, использовав балконные перила как опору. Посмотрел. Вдали — два миноносца, стерегут. Вблизи — птицы летают.

И начал рисовать вид из бинокля. Пусть те, у кого нет морского бинокля, и даже никакого бинокля нет, представят, что он у них есть.

Я вернулся к прошлогодней идее, к графическому роману-химере, слепленному из «Тайны двух океанов», «Гиперболоида инженера Гарина» и «Пылающего острова». Тогда я не закончил работы, оно и к лучшему: за это время многое придумалось. Прежде всего — создать собственную команду, экипа, как в кинематографе. Самому рисовать десятки, тем более сотни изображений ни к чему. Я выдумываю героев, рисую их в фас и профиль, сочиняю сцены, сестрицы создают по моей идеи ситуации, а рисуют всё «командные художники» — это звучит лучше, чем «негры». Да неграми они и не были: фамилии указывались открыто, пусть и меньшим шрифтом. Я их особо и не искал, сами нашлись: писали в «Газетку для детей» с предложениями, мол, не нужны ли господину барону подручные на черновую работу. Присылали свои рисунки. Я выбирал. Проводил испытания. Ещё раз выбирал. И ещё. Быть в команде барона А. ОТМА — высокая честь. Только лучшие из лучших.

Двадцатый век — век конвейера. Девиз популярного, в смысле народного искусства простой: людям нужно много! И потому господин Форд для автомобилизации Америки делает несравненно больше, чем господа Рольс и Ройс для Великобритании — хотя автомобиль Ролс-Ройс гораздо лучше автомобиля Форда. Количество важнее!

Когда я изображал Зою Монтроз, к нам прибыл гость. Сазонов, министр иностранных дел.

Пришлось спуститься: я, конечно, маленький, но в отсутствии Papa я здесь — формально — за главного. Да, конечно, понарошку, но пусть привыкают.

Милостиво поздоровался. Сазонов учтиво поклонился. Спросил, нравится ли мне вид на Финский залив.

Вид прекрасный, ответил я. А Papa скоро будет.

Ничего, он подождёт, сказал Сазонов.

Надеюсь, господин министр, никто не объявил Нам войну?

О нет, Ваше Императорское Высочество, о войне речь не идёт.

Тогда я хочу вас спросить, господин министр. Для романа нужно. Я роман сочиняю.

Всегда к услугам Вашего Императорского Высочества.

Предположим, в порядке фантазии, что на наших заводах в Николаеве построили подводную лодку. Такую, каких в мире пока нет. Вроде жюль-верновского «Наутилуса».

Очень интересно, Ваше Императорское Высочество.

Так вот, можно ли будет этой подводной лодке выйти в Средиземное море? Пропустит ли её Турция через Босфор и Дарданеллы?

Позвольте уточнить, Ваше Императорское Высочество, эта подводная лодка — военная? Она входит в состав Черноморского Флота?

На ней команда военных моряков, и вооружение есть… кое-какое. Но к Черноморскому Флоту она не приписана, она выполняет Особые Поручения Государя Императора.

Хм… С одной стороны, Ваше Императорское Высочество, военные суда не могут идти через Босфор и Дарданеллы. Нельзя. С другой…

С другой, господин министр?

Можно договориться с Турцией, чтобы она разрешила проход. В порядке исключения. Английское толкование Договора о Проливах это допускает. Разумеется, Ваше Императорское Высочество, в жизни всё непросто, но в романе… Это ведь будет роман для юношества?

— Для всех, — ответил я. — Для мальчиков и девочек. У вас её кто читает, «Газетку»?

— Племянники и племянницы, — ответил Сазонов и вздохнул.

Почта, приходящая в «Газетку», показала, что взрослые читают её столь же часто, сколько и дети. Подписываются для детей, но ведь интересно, что там для детей пишут. А пишут хорошо. Без злобы. В газетах для взрослых её уж больно много, злобы. Потому для спокойствия души взрослые любят почитать «Газетку» на ночь. И детям вслух. И графическими романами не пренебрегают. Лев Толстой великий писатель, но хочется чего-нибудь полегче, для отдыха утомлённой души. Министру тоже нужно отвлечься от докладов и прочих серьезных бумаг.

Тут пришёл Papa, и они, Papa и министр, отправились в кабинет. Заниматься государственными делами.

Я уже совсем было собрался вернуться к себе, решать важный вопрос, каким он должен быть, Пётр Петрович Гарин, с бородой, или без, как заявился Жоржик. Его Светлость принц Джордж фон Баттенберг.

Спросил, где Papa. Я ответил. А скоро ли он освободится? Как знать. Господин Сазонов специально прибыл из Санкт-Петербурга, хотя его сегодня и не ждали, значит, дело срочное, дело важное.

Жоржик явно нервничал, но пытался скрыть. Я, для разговора, спросил его, может ли «New Zealand» попасть в Чёрное Море. Мол, сочиняю графический роман, и не хочу наделать глупых ошибок.

Жоржик на мгновение задумался и ответил, что сейчас, в мирное время, это невозможно, Турция не пропустит через проливы.

А в военное?

А в военное зависит от ситуации. Если Великобритания будет с Турцией воевать, то и спрашивать никто не станет. Если будет с Турцией союзником, то союзника Турция, пожалуй, не только пропустит, а будет умолять прийти. А вот если Турция и Великобритания будут находиться в состоянии взаимного нейтралитета, тогда проливы останутся закрытыми, и крейсер пройти в Чёрное море не сможет. То же справедливо и в отношении России.

Не справедливо, а несправедливо, сказал я. Выходит, Россия не может пригласить Флот Великобритании в гости, к примеру, в Ливадию?

Выходит, нет.

А ведь и Россия, и Великобритания — Великие Державы, не так ли?

Великие, подтвердил Жоржик.

А Турция?

Турция, точнее, Османская Империя? Сейчас, пожалуй, полувеликая. В восемнадцатом веке была сильна. В семнадцатом — очень сильна. А что будет через сто лет? Как знать, как знать.

И всё равно, если великая держава Россия не может свободно выходить в океан, если проход ей загораживает держава не великая, а просто большая — это нехорошо, сказал я.