1942 - 94

Вороненая сталь охотничьей двустволки уперлась в нос, закрывая обзор, но, все же, он смог рассмотреть обладателя грозного оружия: мужичок - лет семидесяти, одет по-простому: в рваные холщевые штаны, и такую же рубаху; на седой голове - картуз с лопнувшим в нескольких местах козырьком. Типичный пролетарий.

Сей факт, несколько успокоил Наумова.

– Ты чего дед, - отодвигая ствол ружья в сторону от лица, спросил он.
– Белены объелся?

– Какой я тебе дед, вражина!
– парировал тот, возвращая ствол на исходную позицию.
– Развелось вас здесь, немчуры поганой, а все туда, по-русски разумеют.

При этих словах внутри все перевернулось - неужели он промахнулся, и все начнется заново? Верить в это не хотелось, но, все же набравшись смелости, он спросил:

– Скажи-ка мне дед, какой нынче год на дворе?

Собеседник явно не ожидая такого вопроса, несколько замешкался с ответом, затем явно что-то сообразив, сурово насупил брови и поинтересовался:

– А тебе зачем, вражина, с толку меня сбить хочешь?

С толку - не с толку, но, с ног деда пришлось сбить отработанным приемом - мало ли дрогнет рука у старика? Поминай потом, как звали.

Когда старая двустволка оказалась в его руках, Иван взял опешившего деда за грудки рваной рубахи и снова спросил:

– Так какой все-таки год нынче, дедуля?

– Тысяча девятьсот сорок второй, от рождества христова, - испуганно доложил тот, подозревая, что смерть его не минуема.

– Не боись, дед, ничего я с тобой не сделаю, - успокоил его Наумов, ослабляя хватку.
– Вот только извини, но ружьишко твое - я с собой прихвачу. Оно мне нужнее будет.

– Так оно не заряжено вовсе...

– Партизан, блин, - выругался тот на эту новость, переломив ружье, и удостоверившись, что патронов в нем и в самом деле нет.
– Чего ты тогда на меня с пустым 'стволом' попер?

– На испуг взять хотел.

– Неужели я на врага похож?

– А хрен вас знает, - зло бросил дед.
– С виду все одинаковы, вот только форма твоя подозрительной показалась. Нету такой в Красной армии.

Только сейчас до Ивана дошло, что и в самом деле, одетый в камуфлированный немецкий комбинезон, он не походил на советского бойца, если только на партизана.

– А тебе почем знать - что есть, а чего нет у нашей армии?
– спросил он, чтобы отвести подозрения.
– Мало ли униформы есть у разведчиков?

При этих словах дед просто обомлел. Наумов понял, что выбрал правильную линию поведения, и принялся дальше выяснять, что к чему.

– Ты мне лучше скажи - где немцы?

– Везде сынок, везде.

– И в вашей деревне тоже?

– У нас их тьма несусветная. В основном все при больших чинах и техники нагнали разной, аж глаза разбегаются.

– Понятно, - задумался Иван.
– А, партизаны есть в здешних лесах?

Старик еще раз внимательно посмотрел на него. В глазах читалось сомнение - стоит ли доверять странному незнакомцу? Но чувство долга вскоре победило над подозрительностью, и он произнес:

– Пойдем, это не далеко.

Пока они бродили по лесам и болотам, на память не раз приходила мысль о подвиге одного известного всем героя, поэтому Наумов держал ухо востро, и по мере своих способностей пытался запомнить дорогу, ну, или хотя бы самые заметные ориентиры. Не все получалось гладко, и он часто останавливался, чтобы перевести дух, а заодно поинтересоваться, не водят ли его за нос.

– Смотри дед, - увещевал он.
– Обманешь - ноги повыдергаю, хоть и земляк ты мне.

– Не извольте беспокоиться, товарищ разведчик, - бодро отвечал проводник.
– С минуты на минуту прибудем.

При этом невольно возникал вопрос: откуда у такого хлипкого и подержанного организма столько выносливости и энергии? Сам-то он уже давно 'запарился' скакать по топям и кочкам.

Когда терпение, (да и силы), стали подходить к концу, они наконец вышли на небольшую поляну на опушке леса. Проводник сразу заторопился домой и, не успел Иван и глазом моргнуть, как остался совершенно один.

– Эй, дедуля, - осторожно позвал он.
– Перестань шутить. Не смешно это.

В ответ он услышал только громкое щебетание птиц, и шум ветра в кронах окружающих деревьев.

Так попасться на удочку древнего старика мог только полный олух - пришлось признать свое поражение.

– Поймаю, точно ноги повыдергаю!

– Попробуй, немчура поганый, - раздался за спиной знакомый голос.

Поднявшийся гнев захлестнул волной сознание. Он готов был разорвать обманщика на куски, но стоило сдвинуться с места, как второй, незнакомый голос приказал:

– Стой, где стоишь, иначе пристрелю.

Иван замер.

– И руки подними.

Пришлось подчиниться. Так и стоял с поднятыми руками, пока в поле зрения не появились двое. Одеты они были не лучше деда - обманщика, зато в руках держали вполне внушительные МП - 40, или в простонародье - 'шмайсеры'. Эти - точно были партизаны. Укрываясь за их спинами, маячил дедуля. Он хитро улыбался, чувствуя себя, по всей видимости, в полной безопасности.

– Кто таков будешь?
– подходя ближе, спросил один.

На голове его болталась офицерская фуражка с красной звездой. Судя по поведению и командирскому голосу, он был тут старшим.

– Из центра я, - соврал Наумов.
– Со спецзаданием.

– Из какого такого 'центра'?

– Из Москвы.

Если уж врать, то по полной программе - этому он научился еще в застенках 'Аненербе'. Всегда есть смысл потянуть время, тем более - здесь, в глухом лесу, отрезанным войной от всего мира.

Собеседник недоверчиво посмотрел на него и, перекинув автомат за плечо, поинтересовался:

– И документы есть?

– С ума сошли? Какие могут быть документы в тылу врага.

– Врет он все, - выглянул из-за плеча второго партизана, дед.
– Он во сне по немчуровски балакал. Я сам слышал. Вражина он - не иначе!

– Уйди, Митрич, без тебя разберемся!
– шуганул его старший, и тот снова исчез за широкой спиной бойца.

– Это правда?

– Вполне, - подтвердил Иван.
– Неужели вы думаете, что без знания немецкого языка меня прислали бы сюда?

– Нет, конечно, - подумав несколько секунд, согласился собеседник.
– Но, у нас нет никакой информации о гостях из центра.