1942 - 94

Все это он узнал на следующее утро, когда Анна выдвинула ему ультиматум: либо он извиняется, либо "ноги ее больше не будет в этом доме". Серов извинился, подкрепив слова несколькими крупными купюрами. Ссориться с домработницей-секретаршей было совсем не с руки, тем более, опять же, тонкий душевный настрой не позволил бы самому убрать весь бардак, что он учинил накануне. Девушка извинения приняла и, пока хозяин квартиры "отходил", принимая ванну, навела в комнате идеальный порядок.

Закончив приборку и убедившись, что Серов все еще нежится в теплой воде обильно сдобренной ароматической солью, она подняла трубку телефона и, набрав номер, произнесла:

– Он готов. К вечеру можно вызвать на разговор.

– Выслушав короткий ответ, аккуратно положила трубку на рычаг, предварительно, по привычке, вытерев тряпкой.

Если бы она дала отбой еще до того как опустила трубку, то могла бы услышать, что в динамике что-то запищало, раздался щелчок и, связь прервалась.

Между тем, немного оклемавшийся Серов, укутанный в длинный шелковый халат, вывалился из ванной комнаты и плюхнулся в любимое кожаное кресло.

– Хорошо-о!

Следом вошла Анна, поставив на небольшой столик рядом с креслом серебряный поднос. На нем стояла большая рюмка коньяка, чашка горячего кофе и маленькое блюдце с долькой лимона.

– Вы ангел, Анюта!
– воскликнул Серов, увидев это великолепие.
– Спешу еще раз извиниться за свою бестактность.

– Мы вроде уже загладили конфликт, - напомнила та.
– Пейте кофе и не забывайте, что через три часа вам нужно быть в наркомате авиации.

– Ах да!
– вспомнил он.
– Что бы я без вас делал?

Домработница скромно промолчала и, вильнув задом, покинула комнату. Вот же стерва.

Хлебнув коньяка и закурив папиросу (любимых сигар больше не осталось), Серов задумался.Теперь, когда после большой попойки он пришел в себя, течение мыслей обрело, наконец, свое русло. Что-то он расслабился. Не стоило так поступать, иначе сожрут, учитывая последние события. До плановой связи с начальством оставалось еще несколько дней, и он чувствовал, что дни эти будут совсем не легкими.

До встречи в наркомате оставалось полтора часа. Залпом допив коньяк и запив его остывшим кофе, Серов поднялся с кресла и принялся готовиться к предстоящему визиту.

Облачившись в костюм, взглянул в зеркало. Что-то было не так. Толи пиджак не сидел, толи организм все еще не очистился от спиртного, но изображение в зеркале показывало не его. Ну, или почти: тело свое родное, а лицо... нет, точно не его лицо. Спина взмокла, руки предательски задрожали.

– Анна!
– заорал он.
– Анна!

Домработница зашла в комнату и вопросительно посмотрела.

– Со мной все в порядке?

– Нет.

– А что ни так?
– Дрожащим голосом вопросил Серов.

– Вы слишком возбуждены.

– Почему?

– Не знаю, - пожала плечами та.
– Быть может вчерашний вечер тому виной...

– Я ни об этом, - замотал головой тот.
– Что с моим лицом?

– Немного опухшее, - удивленными глазами рассматривая хозяина, ответила Анна.
– А так, вполне нормальное.

Глупое поведение домработницы вконец разозлило Серова: тут итак проблемы, а еще она, ведет себя, как дура.

– Это мое лицо?
– еле сдерживая вал нарастающего гнева, уточнил он.

– Ваше, но боюсь, вы рискуете его потерять.

Найдя в себе силы еще раз взглянуть в зеркало, Серов убедился в ее правоте.

На этот раз он решил пройтись пешком: для организма полезно, да и привести мысли в порядок совсем не помешает.

Нет, так больше нельзя, думал он, прогуливаясь до наркомата авиации. Крыша скоро поедет. Нужно только довести дело до конца и все, баста. Пусть другие рискуют своей шкурой ради прибыли корпорации. Рано или поздно, все равно- сожрут. Уже копать начали. Значит, чего-нибудь, да найдут. Все, решено, сейчас сдаст документы, ляжет на дно, и при первом же сеансе связи попросит отставки.

В наркомате его встретила строгая секретарша, еще больше внеся сумятицу в растрепанные чувства неприветливым обращением. Раньше он принял бы это как должное, одарив нимфу защищающую вход в обитель богов шоколадкой в хрустящей обертке из фольги, но сейчас, растерявшись, притормозил на входе.

– Вы куда?
– строго спросила она, пронзив взглядом, словно рентгеновский аппарат.
– Николай Владимирович сейчас занят!

– Я по вызову, - промямлил Серов.
– Он ждет.

На душе было противно от такого обращения. Понимая, что совсем раскис, Серов попытался собраться и уже более уверенно произнес:

– Это очень важно!

– Всем важно, - не поднимая на него взгляда, ответили секретарша.
– Таких, как вы тут толпы ходят, и всем - важно!

– Вы не понимаете Надюша! Я - не все, и встреча эта была давно запланирована.

– Ладно, - сдалась под натиском та, подняв трубку.

Выждав несколько секунд, пока хозяин кабинета не ответит на вызов, произнесла: - К вам тут Серов рвется, пустить?

– Пусть заходит, - прошамкала трубка.
– И больше никого не пускать!

Серов снисходительно улыбнулся секретарше и проскользнул в кабинет.

– И что же вы, Алексей Иванович, процесс тормозите?- хозяин кабинета сразу взял "быка за рога", не оставив Серову ни единого шанса для контратаки.
– В то время, как...

"Корабли бороздят космическое пространство", -мысленно продолжил Серов, но вовремя осекся и вновь принялся внимать словам заместителя наркома.

– ...потребность в современном вооружении превышает его производство. А такие как вы, всячески препятствуют повышению обороноспособности страны!

Серов немного покряхтел, изображая кашель и поправив галстук, произнес:

– Видите ли, уважаемый Николай Владимирович. Я, мягко сказать, не совсем то звено, что могло бы решить проблемы с поставкой оборудования. У меня есть начальство...

– Знаю я ваше начальство, - перебил его хозяин кабинета.
– Они только и ждут, пока свободный союз будет порабощен немецким оккупантом! А там, там они поделят свои куски пирога. Но, фиг вам! Не дождетесь!

Для пущей убедительности он предоставил перед носом Серова увесистую фигу.

– Я понял, - рассматривая ее, произнес тот.
– Так и доложу начальству.

– Уж извольте!

На этом разговор был исчерпан.

" Неужели тут все такие фанатики своего дела?"- думал он, спускаясь по широкой лестнице устланной ярко-алой ковровой дорожкой. Если так, то все что писалось в трактатах по истории двадцатого века сущая ложь. В этом он убеждался все чаще и чаще.

Миновав тяжелую дубовую дверь министерства, Серов огляделся: начался мелкий дождь и мокнуть, шагая по улице, совсем не хотелось. В пятидесяти метрах стоял извозчик. Он явно скучал в ожидании клиента, кимаря на облучке. Подняв воротник дорогого замшевого пальто, направился к повозке. В этот момент к краю дороги подкатил черный лимузин, задняя дверь распахнулась, крепкие руки ухватили, затащили в салон и, знакомый голос произнес: