2008_39 (587)

Во-вторых. Мало того, что Слонин не представляет, как было жить в военные годы, но ведь он не может себе представить и промышленность вообще. Наркоматы (министерства) военного производства были конечными по военной продукции, но до них миллионы человек в промышленности делали и привозили на заводы наркоматов то, из чего делалась военная продукция. Да разве дело только в продукции? Ну, оглянулся бы вокруг — сколько твоих знакомых заняты в промышленности и какой процент они составляют? Вот, скажем, в 1985 году, когда Солонин еще обозначал не историка, а конструктора в «закрытом ОКБ», из примерно 100 миллионов работников не сельского хозяйства в промышленности работали менее 40 %, около 11 % — на транспорте, 1,5 % — в связи, 12 % — в строительстве, 7,5 % — в торговле; 3 % — в жилищно-коммунальном хозяйстве, 5 % — в здравоохранении, 7,5 % — в образовании и т. д., и т. п.

И вот с таким убогим представлением об элементарных вещах этот специалист берется высчитывать «лукавые цифры»!

О ДЕЗЕРТИРАХ С ПРЕДАТЕЛЯМИ

В приведенном выше примере он еще сообщает, откуда числа берет, и за то спасибо. А то ведь этот ненавистник советского народа и Сталина и так может порадовать:

«Очень важным для понимания образа мыслей товарища Сталина является тот факт, что в приказе № 270 он не счел нужным даже упомянуть о таких высоких мотивах, как «защита завоеваний Октября», «спасение человечества от фашистского варварства», не вспомнил ни про Дмитрия Донского, ни про Александра Невского. Просто и без обиняков военнослужащим Красной Армии напомнили о том, что семьи являются заложниками их поведения на фронте. Современному читателю трудно, наверное, понять конкретный смысл фразы «лишить государственного пособия и помощи», но те, кто выслушал приказ № 270, стоя в строю, уже знали, что по взлетевшим до небес ценам «колхозного рынка» на среднюю зарплату рабочего можно было купить примерно 4 кг хлеба или два куска мыла. На выбор».

Меня такая вот словесная блевотина злит, и я со злости возьму и соглашусь с Солониным…

Да, современному читателю трудно, наверное, понять образ мысли тех, кто перебегал к немцам или дезертировал с фронта. Судите сами. В глубоком тылу Красной Армии сидели евреи, а немцы евреев под корень изводили. И русский солдат должен был жизнь отдать, чтобы евреи в тылу плодились?? Легко ли это было солдату? Поэтому, само сбой, должна была солдат посещать мысль, что если к немцам перебежишь или в плен к ним сдашься, то вместе с немцами можно будет заняться благородным делом — перестрелять всех евреев. Вот и сдавались в плен, вот и дезертировали с фронта, чтобы немцы могли быстрее до Куйбышева и Ташкента дойти и там евреев в какой-нибудь яр загнать.

Можно понять и образ мысли товарища Сталина. Он был интернационалистом и считал своим долгом защищать евреев тоже, но, главным образом, он считал своим долгом защищать тех честных советских солдат, которые сражались насмерть с немцами. Ведь предатели и дезертиры бросали их одних в окопах, и честные советские люди гибли в неравных боях. Задам правильный вопрос: обязан ли был товарищ Сталин помочь честным солдатам?

Солонин считает, что никоим образом — что в убийстве евреев никому нельзя мешать! Само собой разумеется — Солонин считает, что Сталин обязан был помочь предателям, дезертирам и немцам убить как можно больше честных советских граждан! Да, Сталин так не считал и в этом сильно провинился перед Солониным. Сталин считал, что предателей и дезертиров нужно уничтожать, а их семьи лишать государственной помощи за потерю кормильца. Раз кормильцы занялись благородным делом помощи немцам в уничтожении евреев, то пусть немцы или такие, как Солонин, этим семьям и выплачивают пособие.

Так что и дезертиров с предателями можно понять, и Сталина можно понять, а вот как понять еврея Солонина в его ненависти к Сталину за то, что Сталин жестокими мерами препятствовал немцам полностью уничтожить евреев, в том числе и родителей Солонина? Солонин, я правильно поставил вопрос? Так поставил, как вас учили в Куйбышевском авиационном институте?

Правильный ответ на мой правильный вопрос о том, как понять Солонина, я рассмотрю ниже, а сейчас обратим внимание на количества хлеба, которое можно было купить на рынке на зарплату рабочего. Это количество взято Солониным неизвестно из какого источника и походя дано им в тексте, как безусловный общеизвестный факт.

Цены на рынках во время войны у меня находятся в двух источниках. Один открытый — брошюра председателя Госплана Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны», опубликованная в 1948 году, когда еще весь советский народ хорошо помнил эти цены. В 1943 году по сравнению с 1940 годом цены на продукты растениеводства выросли в 12,6 раза, а на продукты животноводства — в 13,2 раза. В секретном докладе Сталину наркома финансов Зверева, сделанном в 1947 году, эти цены ниже и усреднены, но зато даны по годам: в 1941 году рыночные цены были выше по сравнению с 1940 годом в 1,1 раза, в 1942 — 5,6 раз, в 1943 — 10,2 раза, в 1944 — 8,2 раза, в 1945 — 4,3 раза. Отличие может быть объяснено тем, что эти цены справочные и могли быть взяты для доклада Зверева и Вознесенского на разных рынках СССР, но порядок цен, как видим, один и тот же: в самые тяжелые годы войны цены на базарах подскочили примерно в 10 раз по сравнению с довоенными.

Средняя месячная зарплата составила в 1940 году 339 рублей, в 1944 году — 435 рублей. Цена за килограмм белого хлеба в 1940 году была 90 копеек. Если даже брать по максимуму и считать, что она выросла до 11 рублей, то в самые плохие 1943–1944 годы на среднюю зарплату можно было купить не 4, а почти 40 килограммов хлеба. Но дело в том, что никто хлеб на рынке не покупал — его там при необходимости докупали, поскольку основные продукты питания распределялись по карточкам, а цены по карточкам по сравнению с 1940 годом за всю войну выросли всего на 5 % (за исключением цен на водку и табак). И карточек не лишали никого.

Солонин, как видите, брешет, и брешет нагло — «имеет» мозги доверчивого читателя самым изощренным способом. Но пока оставим без ответа и правильный вопрос, откуда у него такое безудержное желание облить Сталина своим собственным дерьмом.

МОШЕННИК

Солонин не только ученик А. Исаева, но и верный адепт другого выдающегося историка Вити Резуна. В частности, Витиной идеи, что Сталин хотел первым напасть на Европу, да Гитлер его упредил. Оснований для подобных утверждений у резуновцев два: наличие так и неутвержденного плана Генштаба (который назван «Соображения») о предупреждающем ударе по сосредотачивающимся у границы немцам и, к моему удивлению, резуновцы подтащили к доказательствам своего бреда сценарии штабных игр января 1941 года.

Вообще-то Солонин понимает, что сегодня делать из Сталина кретина могут только кретины от рождения, поэтому золотой медалист даже хвалит Сталина за разработку плана упреждающего удара: дескать, зачем было отдавать инициативу немцам? Однако же игнорирует то, что этот план даже не подписан и, тем более, не намечался к осуществлению в обозримом будущем. За кадром остается и то, что в любом Генштабе обязаны быть планы на все случаи развертывания будущей войны, поскольку без оценки этих случаев невозможна и политическая защита государства. А в ситуации, когда Гесс уже был в Англии и вероятность перемирия англичан с немцами была очень велика, была велика и опасность, что драться с немцами пришлось бы один на один. В этом случае целесообразность требовала проявить инициативу и иметь план такой инициативы.

Однако, повторю, на июнь 1941 года этот план был не больше, чем справочный материал, оценивающий принципиальную возможность приченения немцам серьезного урона в случае нанесения СССР первого внезапного удара в тот момент, когда немцы к этому еще не будут готовы. Резун уцепился за эти «Соображения» и таскает их, как щенок обглоданный мосол.

И вот Солонин добавляет в доказательство агрессивности СССР еще и сценарии штабных игр.

«Последние сомнения в том, что майские «Соображения» являются одним из многих документов практической разработки плана вторжения в Европу, а вовсе не теоретическим упражнением, пропали после того, как в первой половине 90-х годов были опубликованы другие аналогичные документы.

…К документам, фактически раскрывающим оперативные планы советского командования, следует отнести и материалы январских (1941 г.) оперативно-стратегических игр, проведенных высшим командным составом РККА. К такому выводу нас подводит не только простая житейская логика, но и опубликованная лишь в 1992 г. статья маршала А.М. Василевского, который прямо указывает на то, что «в январе 1941 г., когда близость войны уже чувствовалась вполне отчетливо, основные моменты оперативного плана были проверены на стратегической военной игре с участием высшего командного состава вооруженных сил».