2066
Шрифт:
– Друг, ведь я с тобой почти согласен. Но только вот откуда создатели нашей Системы знают, как выглядел мир до Великой Катастрофы? Откуда они срисовывают эти картины, раз никогда в своей жизни не видели ни солнца, ни голубого неба? – пытливо спросил я своего товарища.
– Со слов тех, кто до них работал, наверное.
– И все же, Е02, я не верю, что можно вот так точно нарисовать зеленую траву и крону дерева, когда ты ни разу их не трогал и не любовался ими воочию. К тому же, все деревья в моей игре имеют разный размер и разную форму. Или про виды их и отличия тоже рассказали предки?
– Ох, Я01, ты слишком
Однако в эту же самую секунду нашу милую беседу прервал громкий стук, неожиданно раздавшийся за дверью.
– Я01, Е02, на работу! – прозвучал по ту сторону нашего жилища чей-то холодный крик.
– Ох, Я01, иди скорее и скажи мету, что я снова болен, – умоляюще прошептал Е02.
Я приблизился вплотную к стальной двери, преграждавшей выход наружу, и так же громко прокричал в ответ:
– Один из нас болен!
– Е02, ты болеешь уже шестьдесят один день, – таким же монотонно-ровным голосом прогорланил мой невидимый собеседник, – а положено всего шестьдесят. Кто не исполняет долг перед Великой Маткой более двух месяцев, будет предан публичной порке. Сегодня ты получишь по три плети за каждый день своего отсутствия.
Я с шумом отворил дверь и отвесил глубокий поклон представшему передо мною человеческому силуэту. Ибо метов никто не мог назвать в полной мере людьми, так как лица их были скрыты от окружающих под темно-синими шерстяными чулками. Единственное, что напоминало остальным о том, что они все-таки принадлежат человеческому роду, были глаза, проглядывавшие сквозь небольшие разрезы. Причем, как давно я приметил, у всех метов они имели разные форму и цвет. Это означало, что они, так же, как и мы с Е02 появились на свет, благодаря все той же генетической ошибке.
Глаза мета, приставленного к нашей роте, были маленькими и все время как будто сощуренными, несмотря на то, что в подземных стенах почти не было света. Они постоянно светились каким-то хитрым, злобным и неприятным огоньком и излучали уверенность, присущую всем управленцам. На нас с Е02 глаза его всегда смотрели с особой неприязнью.
– Где сосед? – не поздоровавшись с юношей бросил мет.
– Е02 перед вами, а Я01 приболел, – бодрым голосом ответил я.
– Еще вчера разгружал энергетические камни, а теперь валяется в капсуле? – усмехнулся мет и шагнул вперед, намереваясь войти.
Я поскорее преградил путь руками и ответил мету таким же твердым решительным тоном:
– Он перед вами, господин.
– Хорошо, – прохрипел мет недовольным голосом, – хорошо, гни здоровую спину за больного никому ненужного тунеядца. Только вот в отличие от лица, здоровье у вас не одно на двоих.
И в раздражении ударив об косяк своим синим костяным кулаком, он направился обратно к шахте. Я облегченно выдохнул и вернулся обратно к Е02, стонавшему от дикой боли, разрывавшей надвое все его кости.
– Друг, только не думай обо мне сейчас, займись собой, – пролепетал я ему своим звонким голосом, поглаживая его черные, как сажа, волосы, тяжелыми космами спадающие на плечи.
Е02 только послушно покачал головой. Поцеловав его, своего названного друга и брата, в холодный как камень лоб, я тихо направился к двери. Снаружи меня уже поджидали два клона, присланные заботливой
рукою мета.Глава 2
Я всегда боялся порки, хотя и думал постоянно, что пострадать за кого-то и тем более потерпеть физические мучения – это дело не только нужное, но и полезное.
В Красном интернате, где мы с Е02 провели свое детство, воспитатели учили лишь, как правильно держать лопату и как различать драгоценный камень от обычной фальшивки.
У меня, как и у остальных воспитанников, не могло возникнуть в голове разных, противоречивых по природе вопросов. Нам с самого детства упрямо внушали, что желтая энергия, за которой мы с Е02 каждый день спускались почти к самому ядру Земли, была необходимой пищей для Великой Матки и Великой системы. Поэтому и Е02, и другие клоны нисколько не противились этому мнению. Никто из жителей Иверета не ставил под вопрос эти неоспоримые факты, никто, кроме меня.
Почему же я вдруг так неслышно затесался в ряды сомневающихся и почему во мне всегда сквозили эти мысли, которые противоречили общей заданной формуле?
Пришло время вам ответить на этот вопрос, уважаемый мой читатель, а также рассказать подробнее, зачем мне пришла в голову мысль делать эти записи, которые быть может никому больше, кроме меня, не понадобятся.
Если вы предложили мне вспомнить самые яркие впечатления из моего совсем еще ребяческого возраста, то первое, чтобы я воскресил в памяти был тот день, когда мне впервые дали в руку книгу.
Это случилось в мой третий день рождения. Хотя я не знал, да и не мог знать время, когда я появился на свет, но мне почему-то всегда хотелось, чтобы днем этим был двадцать четвертый день зимы. Раньше, до Великой Катастрофы, наши предки жили наверху, на черной земле и зеленой траве. Над ними светило солнце, которое теперь мы можем видеть только в игре. У этого источника света было такое влияние не только на умы наших предков, но и на всю обитающую на планете природу. Когда оно поднималось особенно высоко, на земле нашей наступало лето, а когда пряталось за облаками – приходила зима.
Мет, бывший воспитателем в нашей группе, часто нам говорил, что вот сейчас в это самое время земля была бы покрыта первыми крупицами снега, и мы догадывались, что к нам незаметно подкрался декабрь.
Часто я говорил ему, что в двадцать четвертый день зимы Великая Матка произвела на свет нас с Е02. Он обычно посмеивался и гладил нас по нашим темно-каштановым вихрам.
Он был не похож на остальных воспитателей, был постоянно весел и даже шутил. Под глазами бледно-серыми его, которые проглядывали сквозь круглые прорези, были несколько уже заметных глубоких морщинок. Они говорили, что воспитатель нас находится уже в почтенном возрасте.
Ко мне он относился с особой трепетностью. Не знаю, чем именно я, еще тогда совершенный ребенок, мог его к себе расположить, но за обедом мне всегда доставался лучший кусок, и спал я не возле двери, как мой Е02, а рядом с теплым гостиным залом, где жили воспитатели.
Так вот, когда снова наступил мой третий день рождения, он взял меня за руку и отвел в подвальное помещение. Там, в одной из крошечных комнат, выбитых прямо в стене находилось хранилище со стопками бумаг. Эти бымаги были разложены небольшими кучками и скреплены друг с другом с помощью толстых картонок.