23 оттенка одиночества

– Я бы что-то выпила. – Непроизвольно смотрю на Троя, замечаю лишь его затылок и чувствую, как горло обжигает горечь. – Виски. Двойной.

Его плечи подергиваются. Смешно? Я откидываюсь на спинку стула и недовольно складываю перед собой руки. В груди так и растет негодование. Еще чуть-чуть и я взорвусь на тысячи, миллионы огненных кусков.

– Отлично! – нерешительно поддерживает меня Стелла. – Тогда я тоже за виски.

– А ты чувак? Ты с нами?

– Я бы предпочел воздержаться от алкоголя. И тебе бы посоветовал сделать то же самое, птенчик, - Трой вдруг смотрит на меня. На его губах скользит ядовитая усмешка, а в глазах горит пламя, - или планируешь еще раз искупаться?

Я застываю в немой ярости. Он издевается? Пытается меня зацепить? Черт, как же сильно я его ненавижу! МакКалистер всегда был самоуверенным, чересчур упрямым и прямолинейным человеком. Он видел лишь то, что хотел видеть, и никогда не признавал своих ошибок. Даже сейчас он продолжает гнуть линию, пусть и понимает, что давным-давно пора успокоиться. Несносный гордец и идиот.

– Да, - так же ядовито отвечаю я, - хочу с кем-нибудь искупаться.

– Ммм, с кем-нибудь?

– Ты против?

– Мне все равно.

– Вот и отлично.

Отворачиваюсь, изучаю зал и вдруг натыкаюсь на оценивающий взгляд одного из мужчин. Незнакомец так и поедает меня глазами. Улыбаюсь ему в ответ, похлопываю ресницами и вижу, как он поднимается с места.

Стелла удивленно вскидывает брови, а я неожиданно чувствую себя такой смелой и разъяренной, что даже не стесняюсь прикованного ко мне внимания. Что-то возгорается в груди. Мне внезапно хочется вывести Троя из себя больше всего на свете.

– Здравствуйте, - пропевает незнакомец. Он останавливается прямо передо мной и улыбается так широко, что я замечаю его белоснежные зубы. – Не хотел вам мешать, но и оставаться в стороне не нашел в себе сил. Потанцуем?

– Я…

– Она не танцует.

Ошеломленно оборачиваюсь. Голубые глаза МакКалистер полны ледяной злости, которую лишь мне под силу растопить. Однако я не хочу. Пусть сходит с ума. Сердито стискиваю зубы и рычу:

– По какой причине? Я бы с удовольствием.

Мы смотрим друг на друга. Кафетерий превращается в смазанное, цветное пятно, которое окружает меня, жестоко придавливает к земле, и ничто не способно спасти от опасного, огненного взгляда, прожигающего насквозь мое тело. Чего Трой ждет? Чего хочет? Я вижу, как его пальцы сжимают салфетку, замечаю, как дергаются уголки его губ, и вдруг тоже улыбаюсь. Мы делаем друг другу больно, скрывая настоящие чувства за ложью, но нам это нравится. И мы продолжаем издеваться, задевая именно те струны, от которых дышать становится невыносимо.

Я поворачиваюсь к незнакомцу, протягиваю руку и элегантно поднимаюсь с места. Ощущаю взгляд МакКалистера на своей спине, но назад не смотрю. Пусть Трой думает, что мне все равно. Тогда и я в это поверю.

– Кажется, тому парню не по душе моя компания, - шепчет незнакомец, на что я легкомысленно фыркаю, - разве это не так?

– Какая разница.

– Он смотрит на нас.

– Это его проблемы.

Мы останавливаемся посреди зала, и я решительно кладу руки на широкие плечи мужчины. Он не выглядит опьяневшим, но от него прилично разит алкоголем. И я знаю, что веду себя неверно, но от того не перестаю томно закрывать глаза и двигаться в такт музыке, изящно покачивая бедрами. В этот момент моя цель – сделать ему больно. Да. Сходить с ума, любить и причинять боль – одно и то же. И я не собираюсь больше этого отрицать. Приближаюсь к лицу мужчины, закрываю глаза и носом касаюсь его щеки. В эту же секунду его руки сжимаются на моей талии, и я чувствую неприятный жар в тех местах, где его пальцы касаются моей оголенной кожи. Однако я не прекращаю играть с волосами, не раскрываю глаз и не убегаю прочь, пусть внутри и сгораю от тягостного, колючего ощущения. Я продолжаю нагло лгать этому незнакомцу, Трою и самой себе. Я продолжаю вести игру, в которой даже победа считается проигрышем.

Поворачиваюсь к мужчине спиной, он властно обхватывает меня ладонями за бедра и хрипло шепчет мне что-то на ухо. Я не слышу. Открываю глаза и вдруг понимаю, что Троя за столиком рядом со Стеллой и Джейком нет.

Замираю.

– Что-то не так?

Мужчина недоуменно морщит лоб, а я оглядываюсь в поисках парня, без которого этот концерт не стоит ни цента. Замечаю спину МакКалистера уже у выхода. Не знаю, что на меня находит. Я тут же срываюсь с места и сжимаю в кулаки руки. Почему он убегает? Почему опять пытается скрыться вместо того, чтобы решить проблемы?

Я нагоняю его уже около лифта. Хватаю за плечо и резко разворачиваю к себе.

– Куда ты?

– Отвали.

– Что?

– Сегодня твой день, птенчик. Развлекайся.

Парень идет дальше. С грохотом отталкивает от себя двери и несется к лестнице. Я растерянно следую за ним. Хочу остановиться, прирасти к месту, замереть, но отчего-то бегу за ним, как за последним источником света в кромешной, опасной темноте.

– Подожди.

Он не ждет.

– Трой!

Становится страшно. Я вдруг начинаю ненавидеть его еще больше, от того, что не могу ненавидеть. Испуганно семеню следом, затем вижу, как в его руках появляется моя сумка. Парень пытается на ходу достать карточку, чтобы открыть дверь, но у него не получается справиться с замком. Когда мы оказываемся перед нужным номером, у меня и вовсе перехватывает дыхание. И я не знаю, что это: злость, страх или обида. Я вдруг широко распахиваю глаза и восклицаю:

– Сколько можно вмешиваться в мою жизнь!

– Не трогай меня, Китти, - рычит Трой, - я не в настроении.

Его плечи дрожат. Такое чувство, будто наружу вот-вот вырвется дикий зверь, с которым я не сумею совладать. В животе завязывается узел. Уже собираюсь отвернуться, но неожиданно делаю шаг вперед.

– Нет. – Что я несу? – Я никуда не уйду.

– Опрометчиво.

– Трой, почему ты решил, что можешь вести себя…

– Как?

– Так, будто твое мнение что-то значит! Неужели ты думаешь, что…

– Меня нет в твоей жизни, Китти, – вспыляет он. Кидает на пол мою сумку и резко приближается, будто собирается накинуться, причинить боль. – Я не тот, кто находится рядом, я – воспоминание. И ты можешь быть спокойна: я испарюсь, я умею испаряться.

Растеряно замираю. Его лицо так близко. И я должна сказать: да, это именно то, что мне нужно. Но у меня не получается. С силой прикусываю губу и шепчу:

– Договорились.

– Договорились, - будто эхо, повторяет он.

Мы стоим слишком близко. Трой ставит руки по обе стороны от моей головы, и я невольно оказываюсь прижатой к стене, скованная ледяным страхом и желанием.

– Люди исчезают тогда, когда о них никто не помнит; когда они никому не нужны. И я получил урок, птенчик. – Тихо говорит МакКалистер. – Я понял, что должен делать.

– И что?

Он не отвечает. Встречается со мной взглядом и замирает всего на секунду, прежде чем отворачивается и уходит.

– Нет!
– невольно восклицаю я. Хватаю его за локоть и крепко зажмуриваюсь. Что я делаю? Что происходит? – Трой, - срывается с моих губ, - подожди.

Мне больше нечем дышать. Этот человек причинил мне так много боли, а я не могу его отпустить. Я не могу! Опять видеть его спину? Отчего же так подкашивает ноги? Я откидываю назад голову и ударяюсь ею о стену.

– Китти…

– Если ты опять уйдешь, я не хочу этого видеть.

– Посмотри на меня.

Я покачиваю головой. Чувствую, как жгучие слезы градом скатываются по щекам, и ненавижу себя за эту слабость. Почему ты ревешь, Катарина? Что с тобой? Однако я не могу успокоиться. Страх столкнуться с пустотой перевешивает хваленую гордость.

Одиночество всегда перевешивает.

– Почему ты плачешь?

– Ты не понимаешь?

– Нет.

Все-таки открываю глаза. Пронзаю огненным взглядом знакомое лицо и сердито подаюсь вперед.