264

Он слышит шаги, видит как к нему подошли несколько человек, обувь одного, того, что стоял по центру отличилась от других, наверное этот тот самый Томас Штаге, чьё имя он слышал всего лишь несколько раз, но уже запомнил, что это молодой глава дома Дойтеров, глава семьи, которой принадлежит всё здесь.

В поле зрения появляется рука в чёрной кожаной перчатке, холодные пальцы берут Андрея за подбородок и поднимают его голову, Андрей встречается взглядом со самым могущественным существом, по крайней мере, во всех этих “корпах”, или как ещё называть данные квазигосударства.

Томас Штаге показался Андрею примерно его ровесником, ростом чуть ниже космонавта, лицо его гладко выбрито, коричневые волосы уложены, такие же коричневые глаза смотрят без каких-либо эмоций на пилота Кальмара.

— И почему вы не захотели работать по-хорошему, скажи пожалуйста, господин Борисов, — обратился к нему Томас Штаге, голос его был на удивление высок, конечно не женский и не смешной, но совсем не подходил этому телу.

Андрей если бы и мог ответить, то сейчас не стал бы, Штаге видимо об этом догадался:

— Не говорите из-за своего состояния? — спросил он.

— Отвечай, животное вонючее, — сказал один из людей рядом со Штаге и отвесил Андрею пощёчину от которой у того мгновенно покраснела щека, покраснели и глаза налившиеся яростью и впившиеся в того, кто ударил, это был взгляд не полный агрессии, злости или чего-то активного. В нём сейчас тлело что-то от взгляда бойцовской собаки, которую не получается воспитать насилием и которая уверена в своём превосходстве сколько раз её не ударь, и уверена том, что она когда-нибудь доберётся до обидчика.

— Я просил делать это? — спокойно спросил Штаге ударившего, тот молчал, — я обратился к тебе, я просил делать это?

— Нет, господин Штаге, — ответил виновато мужчина, словно провинившийся ребёнок, правда ребёнку было где-то за пятьдесят.

— Покинь это место, — мужчина не протестовал, а Томас Штаге обратился к другому человеку рядом с собой, — если у него есть корпоративное жильё, то он должен как можно скорее покинуть его, отберите у него пособие, в общем этот человек не должен иметь ничего общего с нами, если он каким-то образом относится к моей семье — удалите все данные об этом, вплоть до смены всех документов его родственников.

— Всё понятно, господин Томас, — совершенно не удивившись ответил человек.

— Несите его в корпус четырнадцать, будем приступать, — сказал Штаге всем сразу.

— Так сразу? — спросил человек которому было дано задание по поводу только что уволенного мужчины.

— А чего ждать? Только, пожалуйста, нам нужно сохранять его как-минимум девяносто два дня с момента извлечения информации, так что предпримите всё, чтобы он не умер прямо там.

— Хорошо господин.

Андрея уложили обратно на носилки и понесли, всё это время он был вынужден смотреть на небо, сегодня оно могло быть голубым, но тяжелые серые тучи закрывали собой львиную часть небес, словно по недосмотру оставив светлые куски, через которые просачивались редкие лучи слабого зимнего солнца.

Не очень долго пришлось ждать до того, как Андрей заметил внушительное бетонное строение, над огромными вратами которого было написано тёмно-зелёной краской “14”. Кое-где надпись уже выцвела, где-то краска отвалилась совсем, но тем не менее цифры оставались полностью читаемыми. Хоть сил поднять голову у космонавта не было, всё же он видел, что Томас Штаге идёт впереди, его фигура в сером пальто мелькала между спинами несущих Андрея людей. Компания из примерно десяти человек не считая пилота Кальмара зашла в лифт, определить едут они вверх или вниз Андрею было невозможно, да и не очень важно. Через считанные минуты он оказался в огромном помещении.

— Срезайте с него одежду, одевать ни во что его не нужно, пусть так лежит.

— Может всё-таки… — осмелился возразить кто-то.

— Я сказал нет, — резко оборвал Штаге, — и введите ему АЗ2019, я хочу, чтобы он всё чувствовал и понимал. Это же не опасно для жизни?

— Для жизни не опасно, но из-за боли он может потерять сознание, тогда нам придётся всё переделывать.

— Это ничего, а информация в мозге не повредится?

— Не повредится.

— Вот и отлично, — удовлетврорился ответом Томас Штаге, — вводите.

Кажется те, кто сейчас с помощью острых ножниц разрезали на Андрее остатки штанов, полицейскую куртку старались сделать это как можно более аккуратно, чтобы не нанести ему ещё больше травм. Андрей даже сумел задуматься, от чего этого они так: потому что боятся быть уволенными или даже им уже стало его жаль. Через несколько минут он лежал абсолютно голым, собрав последние силы он прикрыл место, которое очевидно не было предназначено для демонстрации общественности и даже врачам, или кто они тут все, не хотелось ничего показывать. Но похоже всем было не до этого, Андрея подхватили за плечи и за ноги выше колен и переложили на холодный металлический стол, на котором под головой пилот Кальмара почувствовал провал, видимо это отверстие для лица, как на массажной кушетке.

Уже не так аккуратно, но его все же перевернули на живот, мгновенно из стола возникли металлические кольца, которые заключили руки и ноги космонавта во многих местах в объятия из которых он не смог бы вырваться даже имея все свои силы. Лицо же Андрея оказалось именно в том отверстии о котором он догадался несколько секунд назад. В области ягодиц он почувствовал укол и предположил, что видимо вводят препарат о котором говорил Томас Штаге. Для того, чтобы он подействовал не понадобилось много времени, уже менее чем через минуту каждый мускул на теле Андрея напрягся от адской боли, он против своего желания, пытаясь удержать всё это внутри замычал, словно ударенный мерзкой плетью бык.

— Как думаешь, — начал Томас Штаге, — чувствовал ли что-то подобное Анти, когда ты с наслаждением пробивал ему голову?

Андрей всё так же игнорировал этого человека.

— Ладно, — хохотнул что ли Штаге, — начинайте.

Свет вокруг померк, а Андрей услышал жужжание словно от каких-то электрических моторчиков, вскоре его голову будто схватило огромное насекомое, своими твёрдыми лапами заключив её в колючие объятия. Насекомые же поменьше присосались к каждому позвонку, последнее гадкое ощущение было в районе копчика. Андрей не мог видеть, что никаких жуков, пауков, и всего, что сейчас заползало ему в мысли здесь нет, над ним возвышается только аппарат, который разработали не так давно, с помощью которого можно извлекать информацию из мозга любого человека, изучать её, дробить, делать её компьютерным кодом, фильмами, фотографиями, чем только пожелаешь. Вот только время на расшифровку составляет чуть более трёх месяцев.

На самом деле в темя Андрею впилась металлическая полусфера, из неё отходила трубка которая присоединялась к затылку космонавта, гибкие трубки поменьше черными червями расползлись по всей голове. От шеи до самого низа спины чёрные шланги, намного толще чем на голове пульсировали и словно высасывали жизнь из этого человека, который ни о чём кроме как вернуть его в знакомые места не просил.

Если сначала всё это казалось терпимым, то с течением времени боль в голове была такой, что Андрей не принимая никакого решения, просто повинуясь рефлексам пытался отсюда вырваться, но кольцо державшее шею никак не могло позволить сделать этого. От дёрганий и попыток высвободиться он повредил кожу не только на шее, но вообще где по рукам и ногам его сдерживали эти безжалостные устройства. Кровь из ран, которые, по сути только что Андрей нанёс сам себе, вытекала на металл стола-койки, мгновенно растиралась, пачкая и стол и тело космонавта. Каждый мускул на его теле сейчас было видно, одно из металлических колец, державшее его руку в районе бицепса как будто даже расшаталось. Андрей орал, мычал, в его рту от злости и боли пеной пузырилась слюна, он не плакал, но слёзы смешиваясь с кровью и потом капали вниз на белую плитку, однако пилот Кальмара не обращал на это никакого внимания.