30 сребреников

— Бартоло, начинай носить всё, что мы сгребли с пола и расположили по стеллажам, — приказал ребёнок, — я пока побуду за его преосвященство и буду готовить ответы на уже ранее разобранные письма.

Конечно, ничего не заработало в ни в этот день, ни днями позже, но я на это сильно и не рассчитывал. Монахи мало того, что сопротивлялись нововведениям, так ещё и отказывались работать. Так что мне пришлось сделать запрос кардиналу Орсини, можно ли оптимизировать штатную численность его подразделения, на что получил ответ, что только в меньшую сторону. Этот ответ меня так воодушевил, что на следующий же день я уволил всех, кроме Джузеппе. Монахи долго не понимали, что происходит и почему стража не пускает их на работу, а когда им объяснили, тут же побежали жаловаться.

И ко мне пришла проверка во главе с кардиналом Лудовико Тревизано. Он явно тут был последний раз очень давно, так что сопровождаемый кардиналом Орсини, изумлённо осматривался, разглядывая произошедшие кардинальные изменения. Наконец они дошли до главного виновника переполоха. Увидев меня, лицо камерленго просветлело.

— Ну наконец-то Латино, — он повернулся к сопровождающему его кардиналу Орсини, — у тебя появился первый стоящий работник.

Тот поморщился.

— Ваше преосвященство, — заметил он, — вы сами обрубили мне финансирование, где я найду лучших?

— Так я и не помню, чтобы и на это всё выделял средства, — обвёл он рукой зал.

— Простите, что вмешиваюсь ваши преосвященства, — заметил я, — но кардинал Орсини прав, ремонт был выполнен за мои средства, поскольку я не мог больше работать в созданных ранее условиях.

На лице Орсини показалась улыбка, а камерленго понял в воздух палец.

— Ищи вот таких сотрудников Латино, — произнёс он, — которые тратят свои деньги на работу.

С этими словами этот весьма достойный человек удалился, сказав, что не видит проблем в том, что происходит и сейчас накажет тех, кто оторвал его от работы.

Когда он ушёл, а мы с начальством остались, кардинал ещё раз осмотрелся и ему явно понравилась проделанный мной ремонт и как сейчас всё было красиво и чисто.

— Сегодня подпишу указ, о твоём официальном назначении моим заместителем, — произнёс он, — не подведи меня.

— Ваше преосвященство, мой долг заботится о делах церкви и ваших, — подтвердил я, на что он кивнул и пошёл к себе, а вскоре и правда из секретариата принесли официальную бумагу, что синьор Иньиго де Мендоса, назначается первым помощником кардинала Латино Орсини в Secretaria Status, конгрегации Sacrae Cardinalium. Прочитав документ, я показал Бартоло вложить в руку посланца несколько сольдо, и посмотрел на Джузеппе, который со священным страхом посмотрел на меня.

— Открываем приём на работу тех, кто готов работать, — радостно объявил я ему.

Правда моя радость скоро потухла, когда я узнал размер жалования, на которое планировалось принимать людей и общий бюджет подразделения, так что обратился к Джузеппе.

— Идите поговорите с братьями, которые из-за своей гордыни уволились. Те из них, кто понял свой грех и смирил гордыню, мы готовы будем принять назад.

Священник поклонился и вскоре мир между нами был восстановлен, но на моих условиях. Просто они не знали, что за те деньги, что платят им, я вряд ли найду того, кто хотя бы сделает вид, что работает.

Зато теперь они, увидев бумагу из главного секретариата о моём назначении, перестали саботировать приказы и стали слушаться, а другого мне и не было нужно, поскольку им отводилась роль простых сортировщиков почты, ведь всё основное, я делал только сам. Заказав, чтобы мне нарисовали карты Италии, Франции, Англии, Германии — тех стран, где были открыты сейчас филиалы инквизиции, я повесил их на стены в зале и отметил области, где они находились и распределил поток почты на несколько направлений. Первый — самый большой, который касался доносов на соседей и священников, я компоновал по филиалам нужных стран и папскими гонцами отправлял на рассмотрение в филиалы инквизиции на местах, поскольку это нужно было расследовать только там. Второй поток — меньший, касался запросов проверки трудов или печатающихся книг на ересь, на него отвечал я, сверяя ответы со своими учителями и последний, самый меньший, наподобие того, где один дворянин жаловался на другого, что дал приют общине вальденсов я откладывал, чтобы пойти с ним к кардиналу Орсини.

Уже на вторую неделю нормальной работы папской инквизиции, монахи довольные упрощением своих задач до минимума, работали быстро и споро, сортируя накопленную почту, а я, превратившийся в главный обрабатывающий и отвечающий мозг канцелярии только успевал диктовать бедняге Бартоло, ответы на письма и формировать почту на отправку.

Активность я развил такую, что вскоре к нам заглянул мой знакомый епископ из канцелярии международной почты, который пришёл с вопросом, что такого случилось в папской инквизиции, что оттуда пачками пошли письма на отправку. Увидев распределение столов, расстановку табличек и сотрудников такое же, как и у себя, а главного, пусть и мелкого паука посредине всей этой паутины, он поздоровался только со мной и сразу же откланялся, поскольку вопрос у него закрылся сам собой.

Глава 18

2 февраля 1455 A. D., Рим, Италия

— Кардинал Орсини, — папа Николай V, покашлял в платок, поскольку уже месяц чувствовал себя неважно, — на вашу канцелярию последнее время поступает масса жалоб.

— Каких же Ваше святейшество? — уже привычно ответил тот, поскольку головной боли у него с появлением нового помощника прибавилось значительно, но кардинал никогда бы не признался в этом даже самому себе, что ему нравилось, как сейчас всё функционирует. Глазу было приятно, что приходя на службу, всё это происходит само собой и все работают не покладая рук. Ему очень нравилось, то, что он считал безнадёжным делом, стало неожиданно работать. Ну и не последним фактором явилось то, что на эту часть его обязанностей стали многие реагировать, хваля его за грамотные и чётко составленные ответы учёным или светским властям городов, о которых он не имел ни малейшего понятия. Но он улыбался и заверял, что это просто его работа. Кардинал стал чувствовать, что к нему стали проявлять больше внимания и это его не могло не радовать.

— Филиалы инквизиции в разных странах, через своих епископов и архиепископов жалуются, что вы их стали слишком загружать работой, — продолжил папа, — на это у них нет ни средств, ни ресурсов.

— Как и у меня, — спокойно ответил тот, — бюджет инквизиции снижается с каждым годом и просто чудо, что мы ещё существуем. У меня сложилось чувство, что ересь везде искорена, если моя канцелярия больше не нужна.

— Ереси год от года становится только больше, — раздался голос Хуана де Торквемада, — стоит поездить хотя бы по провинциям Италии, вне границ Папской области.

— Также некоторые архиепископы жалуются, что вы в обход их толкований книг некоторых людей, разрешаете им дальше печататься, не видя в этом ереси, — продолжил папа.

— Все ответы проходят через меня, — не моргнув и глазом соврал кардинал Орсини, — они составляются с учётом мнения многих учёных, проживающих в Риме. Не так ли кардинал Виссарион?

Он повернулся к греку и тот, прекрасно зная, кто именно составляет эти ответы, поскольку назойливой мухой пристаёт к нему с советами, нехотя кивнул, понимая, что не может сказать, что Орсини присваивает себе заслуги чужого труда.

Папа удивлённо посмотрел на кардинала Виссариона, которого никто не мог бы заподозрить в симпатиях к кардиналу Орсини.

— И всё же, мы не можем оставить эти жалобы без внимания, — немного подумав, решил он, поворачиваясь снова к Орсини, — выделите человека от своей канцелярии, я найду кого-то, кому могу доверять и вдвоём они проверят и составят отчёт о двух самых вопиющих жалобах на работу инквизиции, которые дошли до меня.

— Конечно Святейший отец, всё будет сделано, — склонил голову кардинал Орсини, поскольку у него не было ни тени сомнения, кого он пошлёт в поездку. Того, кто это и устроил.