419
Шрифт:
«…сказал слепец ныряльщику».
Иронси-Эгобия опять закашлял кровью, отвернулся, прижал платок к лицу, будто хлороформом дышал. Бульк на вдохе, хрип на выдохе.
Уинстон утоп по шейку, подводное течение затягивало его, голова уходила под воду. И откуда-то донесся запах бензина — скорее воспоминание о будущем, чем реальность.
42
Живот рос, а она худела; словно ребенок питался ее голодом.
Если умрешь здесь, кто по тебе заплачет? Кто проводит в последний путь? Она знала ответ: никто. Кости начисто объедят муравьи-бегунки, она и дитя ее украсят этот пейзаж вместе с прочими скелетами — белыми, изящно изогнутыми коровьими костями,
Земной шар, вращаясь, скрипел и замедлялся. Сбивался шаг, канистра не держалась на голове. Руки тощие, как птичьи косточки. Глаза полузакрыты. Она не шла по этой земле — еле ковыляла, и в канистре ритмично плескались остатки воды.
«Я умру здесь, и кто по мне заплачет?»
И когда она уже готова была упасть — странное видение. Мохнатая овца за рулем мотоцикла. Овца не без апломба проехала мимо, задумчиво, вхолостую жуя, с видом весьма царственным. Девушка едва не расхохоталась — расхохоталась бы, да сил не хватило, — а потом сообразила, что означает это знамение.
43
Крушение ее отца реконструировали методично, как саму аварию: разъясняли родным, шаг за шагом — хотя, считала Лора, точнее было бы сказать «стадия за стадией». Повествование детективов из отдела экономических преступлений больше всего напоминало стадии горя по Кюблер-Росс, только первым пунктом значилось не отрицание, а сомнение, затем ликование, а в конце — не приятие, но отчаяние.
Солнце сдвинулось. Зимний свет, приглушенная синева. В окне напротив Лоры больше не было отражения — лишь коридор под трубками флуоресцентных ламп. Кубики льда в стаканах истаяли до ледяных пластинок.
Они читали письма, которые получал отец, одно за другим клали их под сукно.
«Поздравления с тождествами!» Лора озлилась. Одна и та же ошибка, несколько раз, под разными именами. «Я мечтаю о тождестве справедливости». Приходилось сдерживаться — не вносить поправки, не обводить в кружочек, не исправлять «жд» на «рж». «Тождество»! Может, и впрямь. Может, отправитель и получатель тождественны. Друг другу.
— Заметили что-то? — Бризбуа уперся взглядом в Лору, пока та изучала письмо.
— Нет, — сказала она. — Ошибку словоупотребления.
— То вдова погибшего генерала, — сказал детектив Сол. — То чиновник, который лямзит деньги из казны или выводит фонды из Нигерийской национальной нефтяной корпорации. Или давно потерянный родственник, о котором вы впервые слышите, кладет на счет баснословные деньги, а потом гибнет в авиакатастрофе или разбивается на машине. Иногда деньги в чемодане, закрашенные черным, чтоб тайно вывезти из страны. Особым веществом очистите купюры — и деньги ваши! Несколько настоящих купюр там попадается, но в основном резаный картон. Примитивный трюк. Уличные фокусы, только прибыль гораздо больше.
— И люди верят? — спросил Уоррен.
— Постоянно.
— Детали могут быть любыми, — сказала детектив Роудз, — но суть не меняется. Мы переведем вам кучу денег. Вы храните их у себя на счету, а за это получаете жирные комиссионные либо всю сумму, если родственник умер или вы вдруг выиграли в лотерею. Ни рисков, ни затрат, доход невероятный. На этот крючок и ловят. Пускай деньги побудут у вас, и все. Безопасно на сто процентов! Никакого риска! Ага. Поначалу они все так говорят.
Роудз криво улыбнулась Лоре — сестре, товарке. Это она о мошенниках? Или о мужчинах?
«И с какой стати она решила, что я ее пойму? Потому что мы обе женщины?»
Это что, методика беседы такая? Способ обойти рубежи обороны, внушить тебе, что между вами есть некая связь? (Ну да.) Детективов
этому учат? (Учат.) Я что, подозреваемая? (Нет, не подозреваемая.) Теперь уже нет. Вот чего не знала Лора: отец перед смертью хотел перевести все страховые выплаты на ее имя, но страховщики отказали. Сержант Бризбуа знал. И детективы. А Лора так и не узнает.— Никого, — сказал Бризбуа, — не арестуют. — Лора не поняла, что «никого» означает «и ее тоже».
Уоррен тряс головой:
— Как батя мог на такое купиться?
— Вы не представляете, как легко вляпаться, — ответил Сол. — Вам внушают, что вы имеете дело с людьми, у которых высокий статус и важные должности, — банкирами, нефтяными магнатами, крупными чиновниками, министрами, юристами. С теми, чьи подписи подделаны на документах. Генеральная прокуратура. Советник президента по экономике. Исполнительный директор Национальной нефтяной корпорации. Придает вес.
— И вас постоянно торопят, — сказала Роудз. — Твердят, что действовать надо незамедлительно. Это такая методика соблазнения. Они не хотят, чтобы вы приняли взвешенное решение. Они хотят, чтоб вы кинулись в омут.
— И они изолируют жертв, — прибавил Сол. — Подсовывают бумагу — договор о неразглашении, на вид легальный. Внушают, как важна абсолютная конфиденциальность. Не хотят, чтоб жертвы делились с родными, друзьями, даже с супругами.
— Отрезают вас от близких, — продолжала Роудз. — Гигантское давление — хранить огромную тайну. Тяжкое бремя. Сами понимаете.
— Пожалуй, — сказала Лора.
— Жертвы, с которыми я беседовал, — сказал Сол, — часто говорили, что эта изоляция от близких хуже всего, хуже потери денег. Когда карточный домик рухнул, что неизбежно, им как будто ногой в живот заехали.
«Не в живот, — подумала Лора. — В сердце».
— Впасть в отчаяние легче легкого. И надо доползти до той минуты, когда сможешь принять случившееся и сделать выводы.
Вот оно. Пятая стадия Кюблер-Росс. Как по учебнику читают. А если не хочешь принимать? Если хочешь призвать виновных к ответу?
— Мошенники перекладывают бремя доверия на жертв. Чтобы те решили, будто это они должны доказывать, что достойны доверия. — Сол взял одно письмо. — Вот, смотрите — они его спрашивают: «Откуда мы знаем, что вы не скроетесь со всеми деньгами?» Равновесие сил смещается, на жертву давят, перекладывают ответственность, она хочет доказать свою честность. И кроме того, это рассеивает подозрения. — Пауза. — Изощреннейшая психология, если вдуматься.
— И при этом, — сказала Роудз, — они тебя прощупывают. Сколько у тебя за душой, сколько можно выманить. Поэтому один Антитеррористический сертификат стоит семьсот долларов, а другой семь тысяч.
— Что рынок выдержит, то и ладно, — вставил Сол.
Уоррен кивнул: про экономику он понимал. Он так же поступал с собственными клиентами.
ТЕМА: Перевод средств из ЦБН
ДАТА: 28 сентября, 21:47
Мистер Кёртис, у нас небольшое осложнение. Центральный банк Нигерии не может перевести ТАКУЮ КРУПНУЮ СУММУ на зарубежный счет, если там в резерве не набирается 100 000 долларов США. Подтверждаете ли вы, что можете покрыть эту сумму? Поймите, это ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИЗ СООБРАЖЕНИЙ БЕЗОПАСНОСТИ. К вашим деньгам не получит и не сможет получить доступ никакое третье лицо, но, боюсь, мелочный управляющий директор ЦБН Р. Бола Солудо причиняет нам немало хлопот. Он потребовал, чтобы я сообщил ему точную цифру, поскольку опасался встретить во мне обычного мошенника! Я попытался угадать сумму ваших сбережений, но управляющий посмеялся надо мной и сказал: «Мы проверяли и знаем, что это неправильно!»
Прошу вас, помогите справиться с этой заморочкой.
С большой искренностью,
Лоренс Атуче, профессор коммерции
Лагосский университет