5/4 накануне тишины
Шрифт:
Последним ушёл похожий на Рыкова,
припечатав отца многозначительным
и очень подозрительным,
долгим взглядом.
— Стены слышат всё!
— Ни хрена они не слышат, — проворчал отец ему вслед и вдруг заорал на Цахилганова-сына: — А ну встать! Смотреть в глаза!.. Отвечать по существу!
Но тут же, понизив голос, указал на дверь:
— Слушай внимательно. Они все, эти бесы — агенты мирового империализма. Это здесь мне удалось установить с точностью. Я провёл тщательное и незаметное расследование в аду… А в бутылке — вода, я их дурю. Теперь запоминай. Секретная
— по — известным — впрочем — нам — с — Дулой — Патрикеичем —
причинам, была большая неразбериха в верхах. Июньский Пленум, волнения в Германии, арест Берия… И после его расстрела в бункере,
— в — Центре — боевого — управления — Московского — военного — округа —
все успокоились надолго. У Москвы руки до Карагана дошли не скоро… А когда дошли, про нашу лабораторию спрашивали только люди Суслова, да и то второпях — как про дела давно минувших дней. Но кто-то из людей Андропова, из западников, наткнулся на показания полковника Майрановского, начальника Специальной Лаборатории Ядов, арестованного с ведома Берия в 53-ем году. Она находилась не у нас, а в Москве, в Варсанофьевском переулке, но связь с нами у них была!.. В общем, интересующихся нашей лабораторией надо было сбить со следа.
Оглядываясь на дверь ангара, полковник с ремнём на шее говорил быстро, ужасно быстро.
— Готовилась в то время такая акция: по использованию пустот отработанных шахт Карагана для захоронения атомных отходов. У меня мало времени, слушай внимательно! Местному партийному руководству удалось будто бы отстоять старые шахты. Однако это не вся правда. Часть отходов тайно всё же пришла в Караган! Совещание по этому вопросу проводилось в верхах очень спешное, закрытое. И тут я опередил людей Андропова: по моему докладу выходило, что лаборатория полностью пришла в негодность,
и моё это было предложение —
вход в неё заполнить как раз атомными отходами…
Слова, которые в промежутке между шёпотом и шёпотом выкрикивал отец, не имели никакого отношения к разговору,
— ты — мне — брось — заливать — про — корм — для — попугайчиков — в — коробке — был — насвай —
но они воспринимались младшим Цахилгановым, как необходимые. Он только морщился иногда, будто при резкой смене температуры —
отец то словно бы двоился,
и один нёс что-то бессвязное,
другой же тщательно, тихо выроваривал:
— Похоронили одним махом и отходы, и, будто бы, лабораторию. Мы с Патрикеичем принимали в этом самое прямое участие. Потом андроповцы опомнились, но было поздно. Мне не дали генеральского звания — оттого, что московская комиссия не успела ничего обследовать. Да, комиссия, недовольная моей описью и отчётом по самостоятельному нашему захоронению лаборатории, будто бы пришедшей в негодность, очень возмущалась… Но меня отправили на пенсию, и всего лишь. Только вот что потом вышло…
Вечную пытку раскалёнными железными прутьями ты уже заработал. Бес джаза у нас мастерски играет ими на рёбрах таких, как ты!..
Нас подвели эти перестроечные сволочи в КГБ, которые за доллары
сдали архивы с потрохами западным спецслужбам… В общем, старые распоряжения по системе «Ослябя», считавшиеся устными, всё-таки где-то в бумагах оставили след. Невнятный, но — след!.. И в последние годы интерес к лаборатории со стороны иностранных спецслужб был таков, что в Карагане уже всё прочесали, вдоль и поперёк.А отходами был завален не тот!.. Не тот,
а — ложный шахтный ствол!
Лаборатория не была похоронена нами,
слышишь?!.
Отец проговаривал, не останавливаясь:
— …Правда, мы запустили в своё время туманную дезинформацию — о нахождении лаборатории под бульваром Коммунизма, и они искали её там. Потом — под больницей искали, и даже в Раздолинке. Рядились то под геодезистов, то под экологов, но не нашли, разумеется, ничего. А для них…каждый уцелевший клочок бумаги, с расчётами высоколобых советских заключённых,
— где — ты — купил — изумруды — в — каком — таком — переходе — метро — это — важно — для — нас — это…
представляет огромный интерес.
Теперь так: на днях в Караган направляется опять экологическая, будто бы, международная проверочная комиссия. Знай: эти — уже вооружены. И по сомнительному следу они не пойдут. Ложный шахтный ствол, заваленный атомными отходами, ими давно обследован. Туда уже никто не двинется: незачем… Теперь они почти у цели. Не сегодня, так завтра они появятся на Мёртвом поле и наткнутся на угол будки. Хорошо, если не продвинутся дальше полой ниши, но если выйдут к шахтёрской клети, плохо дело… Советником у них — Митька Рудый, да-да, тот самый — строитель мирового лагерного капитализма. Его программе дано кодовое название
«Синкопа-2».
Потому что программа развала Союза
носила у них название
«Синкопа»…
Что значит, там, где сидела старая кореянка?!.. Не кореянка же тебе их продавала!..
Цахилганов младший, оглянувшись, тихонько пожал плечами:
— А зачем — им — устаревшие научные разработки? Я не понимаю…
— О! — засмеялся отец. — То, что создавалось для нашей государственной самообороны, они смогут использовать иначе. Если им повезёт, они получат власть над всем миром! Невидимое смертоносное оружие, действие которого невозможно разоблачить, проредит человечество за считанные месяцы таким образом, что на планете останутся лишь они, господа,
и горстка рабов,
— скотолюдей — с — низменными — запросами…
Знай также: лаборатория в полной сохранности и дееспособности. Наши современные ослабленные спецслужбы этого знать не могут. Они только отслеживают активизацию врага, и потому тоже направляются сюда. Теперь прикидывай: допустим, им повезёт, и они захватят лабораторию первыми, эфэсбэшники. Отвечай: продадут они её иностранцам — или нет?
— Я знаю теперешнюю жизнь, отец. Среди самых верных государственников всегда найдётся хотя бы один, кто продаст всё с потрохами и уедет за рубеж, барствовать, — без запинки ответил Цахилганов-сын.
Отец наклонился к самому уху сына:
— Хвалю за верное представление о нынешних кадрах. Но там, у них — тоже борьба, там нет единомыслия… Значит, так: это уже решать тебе, сотрудничать с ними — или поостеречься. Лучше не рисковать, конечно. Рассчитывать только на себя. Возьми себе Дулу Патрикеича в проводники. Он понимает кое-что в снаряжении. Вы должны опередить всех.
Мёртвое поле — ты хорошо помнишь его?!
Мёртвое поле, куда я тебя возил…
Поле, которого мне не забыть…