50 способов околдовать вампира

— Этого не хватит, — произнес Парис. — Ступай прочь отсюда!

Арета медленно уходила прочь от кузни, ведя под уздцы коня. Слезы застилали ей глаза. Она и не заметила, как перед ней возник сам кузнец, и врезалась в него.

— Простите! — пролепетала девушка.

— Что случилось? — ласково поинтересовался Дорасеос.

— Мне отказались подковать коня. Но он нужен моему отцу, чтобы съездить на ярмарку на следующей неделе, — вытирая слезы, рассказала Арета.

— Сейчас подкуем твоего друга! — воскликнул Дорасеос. Когда Арета полезла в мешочек за деньгами, он остановил её руку. Ладонь же у него мозолистая, но ласковая: — Я с тебя денег не возьму.

Кузнец увел коня, а девушка стремглав помчалась домой. Её щеки пылали — никто, кроме родителей, не был так ласков с ней.

Вечером же явились сваты от кузнеца, и он сам — Арета надеялась, что Парис просит её руки. Однако отец быстро разубедил её в этом — и тогда девушка сбежала.

Арета все шла и шла быстро к реке, что протекала за деревушкой. Она ведь надеялась выйти за сына, а не за его отца! Присев на песчаный берег, она горько разрыдалась.

Вдруг из воды вышла девушка в прекрасном наряде, почти открывающим её белое тело. А в её длинные ниспадающие волосы вплетены веточки деревьев.

— Кто ты? — испугавшись, спросила Арета.

— Я наяда, дочь речного царя. Я пришла, чтобы помочь тебе, — голос незнакомки походил на журчание ручейка, — умойся моей водой и ты станешь красивой.

Арета настороженно посмотрела на деву реки, а потом все же последовала её совету. Вмиг её лицо стало прекрасным — глаза не косили, нос уменьшился, а веснушки пропали. И отражение в водной глади впервые порадовало деревенскую уродину.

— Тебя будут видеть красивой те, кто изначально видел твою красоту, — проговорила наяда, — но помни: если до исхода этого месяца тебя не поцелует тот, кто тебя любит, то твоя красота пропадет навек.

Речная дева исчезла и Арета осталась одна. Домой она возвращалась бегом, позабыв про сватов и предостережение. Однако первой к ней выбежала мать, затем отец, а потом появился и сам кузнец.

— И каков твой ответ? — спросил Дорасеос.

— Я не выйду за вас, — ответила Арета.

На следующий день она сама пошла в кузню, чтобы поговорить с Парисом. Но тот отверг её, назвав уродкой. Она, опустив плечи, побрела в конюшню, чтобы забрать верного друга. Вывела Ветра из стойла, расчесала гриву и проверила подковы.

— Арета, — позвал её Дорасеос. Она от неожиданности чуть не подпрыгнула до потолка, — Милая Арета!

Кузнец шел прямо к ней, и нигде нет возможности спрятаться. Девушке его вид показался грозным, она не знала как себя вести с ним. Она зажмурила глаза, ожидая удара, но Дорасеос лишь на несколько секунд прижался к её губам своими и отступил на шаг.

— Какое сейчас число? — открывая глаза, спросила Арета.

— Месяц на исходе, 30, — удивленно ответил мужчина.

Если кузнец и вправду её любит, то она останется красивой на всю оставшуюся жизнь. Но об этом думать даже страшно! Она забрала коня и ушла.

Прошла ночь, начался день. Однако красота от Ареты никуда не делось. К вечеру опять явился кузнец со сватами. И девушка согласилась стать его женой.

Через месяц сыграли свадьбу, на которой гуляла вся деревня. А сын кузнеца куда-то сбежал с другой девушкой. А через год дошли вести, что Парис и та девушка скончались в городе от чумы».

Глава 13

Как бы Филлис не отнекивалась и не пыталась отодвинуть этот день, суббота все-таки пришла. Та самая суббота, на которую назначили благословение ребенка в честь Неделимого сына Джаракомба.

С раннего утра девушка приодела любимую дочурку, достала свое лучшее выходное платье, подхватила вечно ворчавшую Арамисту и помчалась в сторону храма. Как назло, они появились самые первые.

Тишина величественного храма давила и успокаивала одновременно. Каменные своды тянулись ввысь, образуя купол над головой. Витражи из цветного стекла создавали причудливые узоры на полу.

Жена Джаракомба, статная блондинка, держала на руках орущего, словно молочный поросёнок, младенца, укачивая сынишку. Джаракомб стоял рядом с ней, ожидая крестной феи.

— Как я рад тебя видеть! — бросился мужчина к девушке с объятиями, — а кто это прелестное дитя?

— Познакомься, это моя дочь Талия, — произнесла оторопевшая Филлис.

— И сколько ей лет? — поинтересовалась жена Джаракомба.

— Мне пять! — воскликнула Талия.

На неё разом зашикали. Джаракомб вытаращил глаза, но промолчал. Филлис предусмотрительно отвела дочку в сторону, объясняя ей правила поведения в храме. Арамиста разглядывала мужчину и его семью, сверкая глазами и пугая жертв.

Наконец, двери храма распахнулись, и влетела слегка пьяная фея с огромными розовыми крыльями. Рыжеволосая феечка в испачканном коричневом платье подошла по красному ковру к мужчине, спотыкаясь. Её вело из стороны в сторону. Кое-как притормозив рядом с храмовником, крестная икнула, оправила платье и выдала: «Здрасте! А кто у нас родился?». Храмовник, молодой человек лет сорока, в белом одеянии, предусмотрительно промолчал. На своем веку он повидал и не такое.

— Джаракомб-младший, — ответила ошеломленная жена счастливого отца.

— Какое убожество! — сказала фея, икнув ещё раз.

— Его зовут Радитгер, — вставил слово Джаракомб, — а вы сильно опоздали.

— Простите, столкнулась в небесах с другой феей, — проговорила женщина, хлопнув в ладоши, — итак, начнем!

Храмовник раскрыл огромную книгу, фея встала рядом с ним. Храмовник начал зачитывать длинную-предлинную вступительную речь, фея строила рожицы, младенец снова раскричался. Талия прикрыла уши, Филлис еле сдерживала смех, а недовольная бабуля Арамиста с трудом усмиряла накатившую скуку.

Когда речь храмовника подобралась к логическому концу, гости и родители почти не стояли на ногах, предпочитая облокачиваться на стену. Старая ведьма старательно не замечала косых взглядов, Филлис прижимала к себе дочь, с тревогой поглядывая на Джаракомба. Церемония сворачивалась постепенно — фея благословила младенца, чуть не ткнув в оного волшебной палочкой, храмовник прочел последние слова, и маленький мальчик перестал кричать.

Фея, икая, улетела на крыльях выполненного долга. Храмовник захлопнул книгу и забрал её с собой. Джаракомб с женой вышли из храма первыми, вслед за ними — Филлис с семьей.