6:0 в пользу жизни

— А какое обязательство будут обеспечивать залоги? — спросил Расина молчавший до этого момента мужчина.

— В соответствии с Гражданским кодексом, — ответил Дмитрий Сергеевич, — залогом можно обеспечивать любое обязательство. Пример с залогом, обеспечивающем кредит, не надо приводить? Понятно, да? Но залог может обеспечивать также и обязательство совершать, либо не совершать в будущем определенных действий, например, не совершать действий по продаже своих акций. Вот это обязательство и будет обеспечено оформлением залога акций. Залог фиксируется у регистратора в системе ведения реестра путем заполнения специального залогового распоряжения. Регистраторы знают, как с этими документами работать.

— Вы нам поможете составить договоры залога и, что там еще требуется? — спросила Расина заместитель по финансам.

— Конечно, поможет, — ответил Лазарев, — куда он теперь денется с нашей подводной лодки, если мы его залоги станем внедрять в сознание наших пенсионеров. Я вот что думаю, — продолжил он, — надо подготовить быстренько плакат, объясняющий как должна быть построена схема перекрестных залогов и надо, чтобы Дмитрий Сергеевич объяснил на собрании, а лучше его это никто не сделает, как будет работать залоговая схема, как будут отменять залоги и что будет с акциями, ежели акционер, не дай Бог, помрет.

В зале институтской столовой, где последние годы всегда проходили собрания акционеров, было многолюдно.

Приглашенные рассаживались за столами, составленными в четыре длинных ряда. На столах стояли чашки, пакетики с чаем и блюда с пирожками, так, что сидящие за столом оказывались лицом к столу с пирожками, но боком к микрофону, стоявшему перед столом президиума.

Зал постепенно заполнялся людьми.

— У Вас что, всегда собрания проходят за чашкой чая? — с любопытством спросил Лазарева Расин.

— Да, почти всегда, — ответил тот, — наши пенсионеры привыкли, что институт по-прежнему о них заботится, что им здесь всегда рады, иначе эту вашу идею с перекрестными залогами и нечего было бы обсуждать.

Когда почти все места за столами были заняты, Лазарев вышел к столу президиума, постучал пальцем по микрофону, проверяя его готовность и начал говорить.

— Товарищи! Мы сегодня собрали всех вас для того, чтобы нам решить как следует относиться к письмам, которые вы получаете, к телефонным звонкам, которые беспокоят вас и ваших близких, к тому количеству лжи, которым кое-кто поливает институт, его руководство и вас — его акционеров.

— Откуда у них наши телефоны? — высоким голосом выкрикнула маленькая старушка, сидящая в центре зала.

— Я отвечу, откуда у них наши телефоны. Оттуда же, откуда и реестр акционеров со всеми подробными адресами, и акции, предусмотрительно приобретенные по договору дарения. Просто некоторые из нас за деньги все готовы продать — и акции, и своих товарищей по работе, и свою совесть.

— Скажите, а кто им первый подарил наши акции? — спросил высокий седой мужчина, сидевший рядом со старушкой.

— Я не буду называть человека, который своим дарением сделал их акционером нашего института, потому, что не хочу, чтобы меня назвали подстрекателем. Я знаю, кому мы обязаны тем, что курьер этого Центра менеджмента, вот ведь название какое придумали, разносит письма по хорошо им известным адресам. Не в этом дело. Дело все в том, что если мы сами не будем продавать им свои акции, то они этих акций никогда и не увидят. Все зависит, товарищи, от нас с вами. У Вас какой-то вопрос, Юрий Сергеевич?

Мужчина в костюме с галстуком, аккуратно подобранным под цвет костюма, долго державший свою поднятую руку, встал и подошел к микрофону.

— Я хочу спросить: этот Менеджмент, они инженеры-проектировщики, у них есть опыт, их знают в стране? — мужчина хотел еще что-то добавить, но, махнув рукой, возвратился на свое место.

— Я отвечу, — Евгений Иванович расправил грудь, — мы собрали информацию о них. Ничего они из себя не представляют. И проектный бизнес их, конечно, не интересует. Нашего агрессора интересует только здание, в котором мы работаем. Ведь если они получат более половины акций, они быстренько сменят руководство, уволят всех проектировщиков, а сами будут сдавать здание в аренду и стричь купоны. И никаких дивидендов мы с вами больше не увидим.

Зал зашумел.

— А кто-нибудь уже продал им свои акции? — выкрикнул мужской голос из середины зала.

Ефим Абрамович, все это время нетерпеливо ерзающий на стуле в ближайшем к микрофону ряду, вскочил, не дожидаясь приглашения директора, подскочил к микрофону и, будто боясь, что его прервут, затараторил:

— Кроме дарителя, о котором не стал говорить Евгений Иванович, по нашим сведениям продала акции еще одна наша бывшая сотрудница. Но у нее полгода назад умер муж и я не хочу ее осуждать.

— А что вы делаете, чтобы никто больше не продавал? — раздался новый вопрос.

— Там постоянно дежурят два человека из числа наших бывших сотрудников, — ответил Ефим Абрамович.

— Где дежурят? — спросили сразу несколько голосов.

— Около их офиса, в рабочее время. Мы составили график и дежурим. Если кто-то из наших акционеров там появится, то его остановят и попробуют с ним поговорить. Кто согласен подежурить — подойдите ко мне, я включу вас в график.

Зал опять зашумел. Лазарев пододвинулся к микрофону и Ефим Абрамович был вынужден потесниться, уступая место директору института.

— Товарищи, — громким голосом произнес Лазарев, перекрывая шум, — у руководства нашего акционерного общества есть предложение ко всем акционерам. Но, чтобы быть совсем точным в изложении этого предложения, я предоставляю слово опытному юристу, специалисту по корпоративным отношениям, Расину Дмитрию Сергеевичу.

Дмитрий Сергеевич подошел к микрофону и, переждав, когда затихнет шум в зале, сказал:

— Уважаемые акционеры института. Вы все стали объектом атаки никому неизвестного для всех вас акционерного общества под причудливым названием «Центрменеджмент». Чего он там центр и кем этот центр собирается управлять — на самом деле не имеет значения. А значение имеет то, что организаторы этой оголтелой компании скупки наших акций уверены в том, что сейчас вы все принесете им свои акции, получив за них всего лишь стоимость восьмилетнего дивиденда. Они, наверное, считают, что для вас не имеет никакого значения то, что будет с вашим институтом через, полгода, год, через пять лет. Судя по тому, что мне довелось услышать на вашем собрании, для вас будущее института играет определяющую роль при принятии решения о судьбе ваших акций. Я понял, что вы все не желаете продавать свои акции и, одновременно, желаете, чтобы все другие акционеры также их не продавали. Я правильно вас понял?

Расин сделал паузу, во время которой в нескольких местах зала было слышно: «правильно», «не будем продавать» и продолжил говорить:

— Так вот, если вы все дружно не желаете продавать свои акции, то неплохо бы вам всем, глядя в глаза друг другу, подписать документ о том, что не только вы не будете продавать свои акции, но и ваши товарищи тоже не будут их продавать и агрессор будет знать, что вы все такой документ подписали и его надежды на приобретение контрольного пакета акций становятся тщетными.