6:0 в пользу жизни

Через месяц после захвата фабрики было назначено новое собрание акционеров.

На этот раз все акционеры были извещены о проведении собрания, функции счетной комиссии на собрании выполнял регистратор общества, которому ведение реестра было передано сразу после переворота. Строго говоря, это был один из тех документов, которые заранее заготовил Расин, а новому председателю совета директоров оставалось всего лишь поставить свою подпись, что он и сделал в день водворения Лучковского в кабинете генерального директора фабрики.

В фойе фабрики, за одним общим столом расположилась вся счетная комиссия, состоящая их трех человек. Акционеры по очереди подходили к этому столу, предъявляли свои паспорта и, получив бюллетени, расписывались напротив своей фамилии.

Расину стоял в стороне и наблюдал за происходящим.

Регистрация немногочисленных участников собрания была в самом разгаре, когда неожиданно для всех открылась дверь и на пороге появился Колобков.

Почти вслед за Колобковым в фойе вбежал Курилин и, подойдя к Расину, зашептал ему на ухо:

— Колобков и еще один хмырь приехали на старенькой БМВ красного цвета. За сквером остановилась светло-бежевая машина, «Жигуленок» четвертой модели. В машине четыре человека, из машины они не выходят. Мой человек сходил на разведку и сообщил, что, по всей видимости, у них в портфеле приемник и наверняка они слушают Колобкова, значит у Колобкова в одежде спрятан микрофон.

— Ну и что? — реакция Расина была очень спокойной, — Мы же не собираемся ему руки выкручивать и требовать от него подписи. Напротив, если сейчас Колобков зарегистрируется для участия в собрании, то он лишит себя возможности ссылаться в суде на многие вещи.

Между тем Колобков спокойно встал в хвост небольшой очереди и стоял молча, наблюдая за происходящим. Расин также молча наблюдал за Колобковым. Вскоре в фойе вошел и присоединился к Колобкову незнакомый Расину плотный мужчина средних лет, которого, как решил Расин, Курилин и обозвал хмырем. Когда очередь дошла до Колобкова, он попросил допустить для участия в собрании своего представителя, того самого мужчину, который стоял рядом с ним. Хотя это было не по правилам, Расин решил рискнуть и кивнул председателю счетной комиссии.

— У вас доверенность есть? — задал свой обычный вопрос председатель комиссии, на что представитель Колобкова кивнул и достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо экземпляр нотариально заверенной доверенности. Председатель комиссии взял ее и сказал:

— Пожалуйста, проходите в зал.

— А доверенность? — несмело спросил Колобков.

— Доверенность останется у нас, — ответил председатель комиссии.

Колобков и его представитель потоптались на месте, после чего направились в актовый зал, два первых ряда кресел в котором уже были не очень плотно заполнены участниками собрания.

Расин радостно подмигнул наблюдающему за этой сценой Курилину.

— Саша, посмотри-ка по своим каналам, что это за человек, — протянул он Курилину копию доверенности гостя.

Курилин взял документ в руки и прочитал:

— Кутузов Анатолий Александрович, — после чего добавил, — На «мента» похож. Завтра я буду знать точно, что это за птица.

— Я знаю, что это за птица, — Лучковский неожиданно появился в двери, ведущей в зал заседания, — ничего о Кутузове узнавать не надо, я с ним уже поговорил.

— Когда же вы успели? — спросил изумленный Расин.

— Пока вы тут Колобкова пасли, я с Кутузовым переговорил. Мне понятно, чего они хотят и мы договорились с ним о встрече на следующей неделе.

— Борисыч, ты только не вздумай на встречу в одиночку поехать, — заметил Курилин, — мало ли что…

— А что может такого со мной произойти? — с легким сарказмом спросил Лучковский.

— Вообще-то такие вопросы всегда со службой безопасности согласовывают.

— Вопросы безопасности или вообще все вопросы? — опять спросил Лучковский.

— По большому счету — все вопросы.

— Все вопросы я никогда ни с кем согласовывать не буду. Вопросы, касающиеся моего бизнеса я постараюсь решить сам, в том числе и вопрос о том, кому участвовать в переговорах, а кому — нет, — ответил Лучковский и, не дожидаясь ответа, повернулся и направился в зал, где должно было состояться собрание акционеров.

Курилин был крайне удивлен полученной им от директора резкой отповедью, но Расин еще больше был удивлен стычкой, которая, по всей видимости, имела более глубокие корни.

Стычкой, которая грозила перерасти в серьезный конфликт.

Прошло чуть более двух недель после этого собрания акционеров.

В один из своих приездов на фабрику Расин по пути в кабинет генерального директора был остановлен Сашей Курилиным.

Курилин, повторяя, что ему срочно надо с ним переговорить, увел Дмитрия Сергеевича, в комнату, которую занимало охранное предприятие.

— Это очень хорошо, что я вас встретил, я уже сам собирался позвонить, — обрадовался Саша.

— Что-нибудь произошло?

— Да как вам сказать? Пока еще нет, но может произойти.

Лучковский, как и собирался, на следующей неделе после собрания встречался с Кутузовым. Примерно в то же самое время через своих общих знакомых, которых у него с Кутузовым оказалось достаточно, Курилин раздобыл телефон и позвонил бывшему подполковнику ФСБ Кутузову. Кутузов удивился добычливости Саши Курилина, но от встречи с ним уклонился, а Лучковскому рассказал о стремлении Курилина играть свою собственную игру.

Лучковский тогда ничего не сказал Саше, но отношение к нему переменил. Курилин понял, что он недооценил Лучковского, считая того недотепой, каким он казался поначалу, но понял Саша это поздновато. Лучковский же сделал вывод для себя, что с Сашей Курилиным надо расставаться.

Саша это понимал и хотел предотвратить неминуемый, казалось бы, разрыв.

— Лучковский начал встречаться с другой стороной, — сказал Саша, плотно прикрыв дверь.

— Да, он же сам сказал нам об этом.

— Но он считает, что теперь на фабрике он самый главный. Борисыч забыл каким он был пацаном, когда все это начиналось и вообще — в каком дерьме он бы был сейчас, если бы не мы с вами.