6:0 в пользу жизни

Есть на кафедре этой майор -

Пунктуальный кристальный и чистый.

Расширяет он свой кругозор,

В каждом деле находит зазор —

Вот кому бы работать чекистом!

Впрочем, повествование о сочинениях, в которых главными героями становились наши начальники и командиры — это отдельная история.

Рассказывая о сочинениях, высмеивающих наших отцов-командиров, мне надо поведать о том, как меня чуть было не исключили из академии.

Первый раз дело было в конце зимы, в 1969 году, на первом курсе.

Ежегодно спортивные занятия зимой сводились к лыжной подготовке, в ходе которой мы должны были сдать зачет на дистанции в десять километров, то есть — пробежать эту дистанцию за определенное время. Двойка, полученная по лыжной подготовке, означала, что зачет курсантом не сдан со всеми вытекающими из этого последствиями.

Я попробовал пробежать десять километров и уложиться в максимальное время, но мне не хватало двух — трех минут, наверстать которые я не надеялся. Примерно в такой же ситуации оказался Вова Евсенков, который вырос в Ростове и на лыжах, вследствие особенностей южного ростовского климата, раньше никогда не стоял.

Зачетных лыжных кроссов было два Дистанция у кросса всегда была одна и та же. Старт и финиш располагались недалеко один от другого, а сама дистанция представляла собой два пятикилометровых отрезка, в конце первого отрезка находился поворот, где стоял контролер, записывающий номера тех, кто пробегал мимо. Следовательно, один и тот же номер должен был стартовать, отметиться у контролера и финишировать.

Мы с Вовой номера, состоявшие из двух частей, соединенных между собой тонкими лямками, разрезали и связывали так, что одна половина представляла собой один номер, а другая половина — второй. Разрезали и связывали номера мы после старта и, проделав эти манипуляции, мы закрепляли один и тот же номер на груди каждого из нас, а на спине, как бы случайно, мы перекрещивали лямки, чтобы номер сзади нельзя было определить.

После этого один отправлялся на дистанцию и проходил отметку у контролера, а второй выпрыгивал на лыжню в группу «четверочников», с которой благополучно финишировал.

И вот, сдав зачет по лыжному кроссу, мы отправились в самоволку, намереваясь попасть в кино, но каким-то странным образом вместо кино набрались дешёвого плодово-ягодного вина и, как это нередко случается после хорошей физической нагрузки на свежем морозном воздухе, нас развезло во время самоподготовки.

В этом состоянии мы были обнаружены, что чуть было не привело к отчислению из академии.

Таким образом, ко второму курсу я уже имел пьянку в «послужном списке», поэтому считался недостаточно дисциплинированным курсантом.

На втором курсе мы уже считали себя старослужащими. Этот малолетний гонор сыграл со мной злую шутку. Не помню из-за чего, но на КПП^[10] я сцепился с контролером, рядовым солдатом, и обозвал его «салагой». Тот пожаловался начальнику смены, начальник написал рапорт, рапорт попал к начальнику факультета, а тот приказал начальнику курса примерно меня наказать.

Наказание, которое мне объявили, заключалось в лишении меня отпуска, в который на зимние каникулы отпускали всех тех, кто не имел двоек в прошедшую сессию. Таким образом, я остался в январе 1970-го года в казарме академии вместе с нашими двоечниками, в то время, когда все другие ребята на десять дней разъехались по домам.

Вот в такой ситуации, не будучи чем-либо занятым и, найдя среди двоечников ребят, не очень стремящихся восполнять пробелы в своих знаниях, я предложил создать рукописный журнал, который мы назвали литературно-художественный альманах.

Такое название журнала для того времени звучало вызывающе.

Только что прошли суды над Бродским, над Синявским и Даниэлем. Незадолго до этого был подвергнут публичному остракизму литературно-художественный альманах «Метрополь», авторами которого стали литераторы, которых сегодня знает весь мир.

Вряд ли тогда я отдавал себе отчет, что предлагая сделать альманах, я замахиваюсь на самое святое в СССР — на единодушное одобрение советскими людьми единственно верной ленинской политики КПСС.

По своему содержанию альманах был далёк от политики. Самое крамольное место в альманахе заключалось в глумливой фразе о начальнике курса: «свинья везде грязь найдёт».

Но в пору активной борьбы с любым инакомыслием само создание неподцензурного художественного альманаха было опасным делом.

Кстати, фраза о «свинье» применительно к начальнику курса была написана не мною. Но, поскольку альманах находился у меня, то, надо полагать, я был, как бы, его редактором.

В феврале того же года я заболел ангиной и лежа в академическом лазарете, рассказал об этом альманахе товарищам по палате. Как мне потом пытались внушить в политотделе, мой рассказ об альманахе произвел впечатление и на другом курсе захотели повторить наш опыт. Но, более очевидно, что кто-то оказался стукачом и сведения об альманахе сразу попали в соответствующие руки.

Эти руки пришли с обыском в комнату, где я жил и изъяли альманах без составления какого-либо протокола.

Закрутилась машина расследования и наказания.

Помню, что в политотделе нашего факультета его начальник с заметным украинским акцентом повторял: «Мы не позволим никому опошлять нашу советскую «любов». Именно так, без мягкого знака на конце слова замполит факультета полковник Григор защищал советскую «любов» от её опошления. Значит, в альманахе было что-то и на эту вечную тему.

Об истории с альманахом доложили начальнику академии, и вторично был поставлен вопрос о моём отчислении. И хотя в этот раз с моей стороны не было прямого нарушения воинской дисциплины, хотя альманах не содержал антисоветских высказываний, но всё это было на грани, а я уже был, так сказать, «рецидивист».

Но — обошлось.

Из академии меня опять не отчислили. Мне кажется, что этим я обязан начальнику нашего факультета.

Но уже после этого случая никаких записей на опасные темы я не вел и то, что сочинялось на политические темы и, даже, становилось общеизвестным, в заветный блокнот, который я вёл с первого курса, не попадало.

После этого чрезвычайного происшествия, при поддержке факультетского начальства отцы-командиры попробовали мое творчество организованно направить в другое русло.

На курсе была организована игра КВН между командой нашего учебного отделения и командой другого отделения, близкого нам по будущим специальностям, к которым нас готовили.

Я писал сценарий всей игры, а для своих написал песню приветствие и песню для домашнего задания. Кроме того, вместе с Мишей Мурзиным был написан сценарий домашнего задания нашей команды.