7 причин сожалеть

— Передай привет мужу. Я говорил же, что тебя стоило стерилизовать, родная?

"Тебе от него тоже, дорогой. Перестань дуться. До будущего года."

Скрываю вкладку, затягивая в лёгкие воздух.

Да, сука, я хотел своего ребенка. И таблетки сам выбил из её ладони, что его бы непременно убили. Я хотел, чтобы этот чёртов мир был хоть чуточку лучше. Почему он всё так же гниёт!?

Снова заставляю себя перебирать костяшки давно заученного стиха.

"Вы помните,

Вы всё, конечно, помните,

Как я стоял, приблизившись к стене...

Отчаянно ходили

Вы по комнате и что-то резкое в лицо бросали мне "

Отпиваю кофе, снимаю футболку. Быстро перепрыгиваю со строки на строку, нигде не запнувшись.

"Лицом к лицу

Лица не увидать.

Большое видится на расстоянье."

Скидываю джинсы, запускаю руки в волосы, вдруг вздрогнув и улыбнувшись.

Но вы не знали, что в сплошном дыму,

В развороченном бурей быте

С того и мучаюсь, что не пойму,

Куда несет нас рок событий…

Всегда думал, что у этой пай-девочки один оттенок, сегодня убедился в обратном. Её локоны вблизи переливаются, притягивая к себе.

"Я стал не тем, кем был тогда.

Не мучил бы я вас, как это было раньше."

Да и в целом... я давно так не желал кого-то. Интересно, это пройдет сразу после или немного погодя?

Простите мне…

Я знаю: вы не та —

Живете вы

С серьезным, умным мужем;

Что не нужна вам наша маета,

И сам я вам.."*

Улыбнулся едва заметному отражению в зеркале на стене напротив.

— Ни капельки не нужен.

– -----

* С. Есенин, отрывки из стихотворения "Письмо к женщине". Безруков на одном из аудио его читает, наверное, до мурашек.

____

Небольшой семейной точкой

Светланочка.

Долго смеялась, когда Тимофей решил переночевать у нас и не уезжать никуда ночью. Наивный! На диване теперь сплю я, а в Нинину "комнату" ему только если со святой водой, и то не факт.

Поэтому "пока ещё муж" утащил меня на кухню, как только увидел Нину с розовой повязкой для сна, а потом ещё пытался понять, что вообще на меня нашло.

— Свет, может, у тебя циклы какие-нибудь сбились, поэтому вся жизнь вверх тормашками? Может, возраст и пора тебе к врачу...

Шиплю, чтоб он тортом своим подавился.

— Да я же просто волнуюсь... Просто пойми, я тебя не понимаю сейчас совершенно, что с тобой происходит? Ты заметила, что в зале часы стояли, что хлеб зачерствел, что... Да полно всего, оглянись.

Оглянулась и выдала:

— Считай, что я перерождаюсь.

Он морщится своим красивым лицом, отламывая тортик.

— Тебе было со мной настолько плохо?

— Мне просто было плохо, Тим.

Искренне пытается заглянуть в глаза.

— Я не замечал.

— Я знаю.

А ещё знаю то, что этот вечер (ладно, ночь) похож на день сурка, ибо примерно это же сказал мне Артём. Они оба не замечали да и не должны были.

— Пойми, я правда думал, что всё в порядке. Что тебя всё устраивает...

Обрываю его бичевания.

— Я знаю, Котов. Иди уже домой, ладно?

Кивает.

— Слушай, я подумала... а тебе Нина случайно не симпатична?

Подавился, кашлянув.

— Тебе точно надо к врачу...

Вот и поговорили, вот и все откровения за 7 лет.

Встаю, на прощание легко поцеловав его в щеку в последний раз. Щетина колется его любимым парфюмом, и я опять понимаю, что не мой вкус... Хотя он столько сил вкладывает в себя... Как его ещё раньше не отбили?

— Ты говорил со своей мамой?

Кивнул.

— Что она?

— Думает, что я увязался за кем-то. — Показал еле заметный синяк на виске, улыбнувшись. — Зато твоя мать всё зовёт меня на пироги... А, да, там ещё на госуслугах подтверди заявление.

— Извини, я поговорю с обеими...

Отмахнулся, прошептав "Сам разберусь, перебесятся, не лезь", убирая посуду в раковину. Снова... Даже странно как-то. Словно и не он вовсе.

Кажется, мне на самом деле становится легче. Жить с осязаемым чувством вины на второй стороне кровати — всегда тяжело.

А теперь что? Теперь у меня есть я сама, диван, черепашка и... И всхлипы из розовой комнаты, мать её.

Розовым кошмаром. Поездкой и лёгким касанием.

Светом и розовой дымкой

Стучу в собственную дверь, от чего всё резко замолкает на миг, а потом вновь уходит в подвывания. Она там головой треснулась?

— Нин, я вхожу.

— Не...

Не успевает. Как хорошо, что нет у меня замков на двери. Всматриваюсь в её тельце, что клубочком свернулось на кровати и прячет лицо тоненькими руками.

Вздыхаю, оседая на любимый серый ковер, сдвигая женские журналы подальше.

— Что с тобой?

Бубнит, всхлипнув.

— Ничего.

— То есть, это для тебя в порядке вещей? Я буду знать, только скажи...

Поднимает зареванные глазки.

— Ну?

— Почему жить так сложно?

И я... Я теряюсь. Ибо слышать это от розового единорога (пижама), ну, прямо... Неформат.

Она принимает моё замешательство всерьёз, опять уползая в свою розовую раковину... Рашевский, чтоб тебя! Уверена, что почти все мои проблемы — твоих рук дело.

— Так, давай, вылазь, карамелька, поговорим. — Хлопаю её по спине. — Давай-давай, Нина.

Ни в какую.

— Ну, что ты? Что не так? Из-за диплома? Тимофей... Анатольевич сказал что-нибудь не то? Или ты из-за Артёма?