72 часа
Шрифт:
Но люди не умеют читать мысли. Они не могут чувствовать, когда ты хочешь их прикосновений, объятий, поцелуев. Ноа всегда был открытым человеком, нежным, ласковым мужчиной.
А завтра, возможно, мой последний день на земле. И чего я добилась?
Мое сердце разрывается.
— Ноа, — хрипло шепчу я.
— Да?
— В тот день, когда я пришла, и эта женщина сидела у тебя на коленях. Что случилось?
Он молчит так долго, что я думаю, может, он уснул или не услышал.
— Ты решила спросить сейчас? — бормочет он.
Я прерывисто выдыхаю.
— Мы можем умереть, вот в чем дело. Я никогда
Он что-то нечленораздельно бормочет, но все же отвечает:
— Ее звали Эми, и она приходила помогать с бумагами в пожарную часть. Она вроде как запала на меня, я знал это, но не думал, что она что-нибудь предпримет. В тот день она пришла со своим обычным еженедельным отчетом, подошла и буквально запрыгнула мне на колени. Она поцеловала меня, и, честно говоря, я был в шоке. Я понятия не имел, что делать.
— И тут вошла я, — шепчу я.
— Да, вошла ты. Это был один из тех моментов словно из плохого кино или романа. Ты выбрала именно этот момент, чтобы войти и увидеть, как она целует меня, сидя у меня на коленях. Я не целовал ее в ответ, Лара. Я могу быть кем угодно, но я никогда, никогда, твою мать, не изменю тебе.
По щеке катится слеза.
Я просто дура.
Я потеряла любовь всей своей жизни из-за собственной неуверенности.
— Прости, Ноа, — все-таки выдавливаю из себя я. — Прости — это слишком мало, я знаю. Я была… я такая дура. Я была уверена, что не заслуживаю тебя после того, что случилось с Ба. Я была просто убита. Ты видел, какой я стала. Ты видел, что я сломалась и не смогла собраться воедино. Когда я увидела ту женщину у тебя на коленях, то решила, что это мое наказание, что я заслужила это, что ты заслужил это. Я решила, что просто недостаточно хороша для тебя… Вот в чем дело. И я сбежала, не думая, не дожидаясь. Я просто сбежала. Так было проще.
— Блядь, — бормочет он. — Твою мать, Лара. Думаешь, если бы ты была мне не нужна, я бы остался с тобой после смерти Ба? Я так любил тебя. Я заслуживал шанса на объяснение.
После смерти Ба Ноа был просто… я не могу подобрать слов. Как я могла забыть, какой он замечательный? Если бы не он, не думаю, что пережила бы эти месяцы.
Я сижу у окна, смотрю на улицу, и по лицу текут слезы. Я и так целыми днями плачу, но каждый раз, когда думаю о Ба, я не могу справиться с собой. Сильная рука обнимает меня за плечи, я оборачиваюсь и вижу, что Ноа смотрит на меня сверху вниз.
— Ненавижу, когда ты плачешь, детка.
Он садится и усаживает меня к себе на колени. Я прижимаюсь к нему, он — единственное утешение, которое у меня осталось. Я не заслуживаю такого человека, как он. Я никого не заслуживаю.
— Так больно, — всхлипываю я. — И боль не проходит.
— Ты должна перестать думать об этом, Лара. Ты не сделала ничего плохого.
— Я убила ее!
— Нет, ее убили те подростки-наркоманы.
— Если бы не мой длинный язык, мы бы вообще там не оказались. И ты это знаешь. Так и есть.
— Сейчас ты в это веришь, и я не стану тебя переубеждать. Я просто скажу, что люблю тебя, верю в тебя и считаю хорошим человеком. Одна ошибка не говорит о человеке ничего, красавица моя.
— Я не красавица, Ноа. Я чудовище.
Он прижимает меня к себе.
— Для меня ты всегда прекрасна. Я не брошу тебя, Лара. Я помогу тебе пройти через это. Клянусь.
— Знаю, — шепчу я, борясь с нахлынувшими воспоминаниями. — Я знаю.
Этого недостаточно, этого никогда не будет достаточно, но это единственное, что я могу сказать.
— Тот мужчина, с которым ты была, — говорит он, меняя тему. — В ту ночь, когда нас похитили… это убило меня.
— Какой мужчина? — спрашиваю я, пытаясь понять, о чем он говорит.
Все как в тумане. Я помню, как встретила мужчину в баре, но потом все расплылось, и я даже не помню, о чем мы говорили.
— Мужчина, которого ты целовала.
Я моргаю.
— Извини?
— Ты не помнишь?
Я качаю головой.
— Я помню, как встретила мужчину, пока ждала Рейчел, мы даже что-то выпили, но потом я ничего не помню. Ничего.
Он чертыхается себе под нос.
— Видимо, с тобой что-то сделали. Черт, тебя, должно быть, накачали наркотиками еще до того, как появился тот ублюдок.
— Что? — Мой голос похож на писк.
— В ту ночь, когда нас схватили, ты была с мужчиной, который утверждал, что он твой парень. Ты не была против, и, черт возьми, я поверил, и это было больно.
Я совсем ничего не помню об этом.
— Я не... помню.
— Это не имеет значения.
Я замолкаю, продолжая копаться в своих воспоминаниях, пытаясь понять, что, черт возьми, произошло. Но там пусто.
— Вот почему ты так злишься на меня.
Это не вопрос.
— Дело не только в этом. Ты исчезла. Мне потребовались месяцы, чтобы найти тебя. Когда я наконец это сделал, ты едва не позволила полицейскому арестовать меня. Ты сделала мне больно, Лара.
Я закрываю глаза, хотя он этого не видит.
— Мне тоже больно.
Он фыркает.
— Если бы мы поговорили об этом раньше, нас бы здесь не было, — говорю я, прекрасно понимая, что мое упрямство и неуверенность вполне могли бы быть настоящей причиной.
— Не надо, — предупреждает он. — Как я уже говорил, если бы не мы, это был бы кто-то другой. Мы оказались не в том месте и не в то время, и это не изменится. Нет смысла цепляться за прошлое.
— Мне очень жаль, что я не дала тебе возможности объясниться.
— Ты сломала меня. Ты уехала из нашего дома и просто ушла, закрылась и отказалась говорить со мной. Это даже не было настоящим расставанием. У меня в голове все смешалось. Мне нужно было поговорить с тобой, но я не мог. Поэтому я уехал на обучение, а когда вернулся, сказал себе, что должен смириться с тем, что между нами все кончено. Но я просто не мог двигаться дальше. Мне нужно было попробовать хотя бы еще раз.
Мое сердце сжимается.
— Я просто дура. Кажется, быть дурой — единственное, что у меня хорошо получается.