90-е: Шоу должно продолжаться 13

Вчера, когда Сэнсей показал мне, что именно за концерт произвел на него впечатление, я даже не особо удивился. За несколько месяцев у меня скопилась, конечно, масса видеоматериала, но Гриша был такой один. Я бы не назвал его прямо гениальным музыкантом, не возьмусь судить такие тонкие материи. Но все вместе — внешность школьника, инвалидная коляска и нежное отношение с инструментом — производило прямо-таки убийственное впечатление. Так что, когда Сэнсей заявил, что этот парень ему нужен, и он готов даже подписать контракт кровью, если потребуется, я вполне его понял. Ну и предложил сгонять к нему на следующий же день. Сказал только, что убеждать Гришу Сэнсею придется самому.

Сегодня у меня не было урока гитары, которые я даже несмотря на свое уплотнившееся расписание старался не пропускать, но когда я позвонил Грише и попросил о внеплановой встрече, он не отказал.

В дом нас впустила маленькая Елена Сергеевна.

— Привет, Гриша, — сказал я, пожимая узкую ладошку своего препода. — Хочу тебя кое с кем познакомить.

— Прошу прощения за вторжение, — сказал Сэнсей, поправляя очки. И я понял, что он здорово волнуется. Как-то даже неожиданно сильно. — Я совершенно случайно увидел запись с вашего концерта и был очарован.

— Ох, мне как-то даже неудобно, — смутился Гриша. — Володя не сказал, что за гость он ко мне приведет…

Повисла неловкая пауза. Гриша смущенно покраснел и стал еще больше похож на школьника. Да уж, забавно. Оба-два знакомящихся нервно отводили взгляды, один переминался с ноги на ногу, как двоечник у доски, другой мял в руках край клетчатого пледа, которым были укрыты его ноги.

— Гриша, ты не будешь против, если я тут чуть-чуть похозяйничаю? — бодро предложил я. — Мы захватили кое-чего к чаю.

Я вышел, оставив Гришу и Сэнсея привыкать к обществу друг друга.

— Елена Сергеевна, вы мне не поможете? — попросил я и продемонстрировал картонную коробку с пирожными из кулинарии.

Маленькая женщина почему-то с тревогой посмотрела на меня, поставила чайник на гаховую плитку, достала из буфета тарелки.

— Володя, а это что за молодой человек с тобой? — почти шепотом спросила она, раскладывая пирожные на тарелке.

— Это Семен Вазохин, солист группы «Папоротник», — ответил я. Слово «бывший» добавлять не стал. Пока еще эта информация не стала достоянием общественности, да и незачем было эти все подробности кому-то рассказывать.

— А я-то смотрю, лицо какое-то знакомое, — ахнула она. — И что ему нужно от Гришеньки?

— Думаю, он хочет предложить ему работу, — сказал я.

— Ох… — Елена Сергеевна вздрогнула и с еще большей тревогой посмотрела на меня. — Володенька, наверное, вы это зря все придумали. Я понимаю, что этот твой Семен будет выглядеть настоящим героем, когда возьмет к себе в группу инвалида. Но Гришенька очень тонко чувствующая натура. Он очень любит музыку, но когда на него слишком много обращают внимание, он… Володенька, это очень сложно все объяснить.

— Уверяю вас, у Семена даже в мыслях не было как-то Гришу обидеть, — сказал я. — Хотите, можете даже к нашему разговору присоединиться.

— Да, очень хочу! — Елена Сергеевна резко повернулась, и глаза ее сверкнули. — Понимаете, Володенька, к Грише ведь нередко приходят со всякими предложениями. Особенно в последнее время. Говорят, что их привлек его необычайный талант, но на деле им просто хочется выглядеть этакими покровителями обездоленных. Так вот, ни в какой благотворительности мы не нуждаемся, понятно вам? И не надо использовать Гришу, как дрессированную обезьяну для фотографий!

— Елена Сергеевна, что с вами? — я удивленно приподнял бровь.

— Да пирожные эти ваши… — она поджала губы. — На той неделе приходил тоже один… Тоже с пирожными. Соловьем заливался о том, как много он для нас всякого сделает, что дом, мол, надо отремонтировать, и он все это сделает… А Гриша такой доверчивый у меня! Пирожные… У нас на хлеб-то денег нет, а вы…

Тут Елена Сергеевна всхлипнула.

— Стоп-стоп-стоп! — примирительно поднял руки я. — Елена Сергеевна, давайте накроем на стол, поболтаем.

Сначала у меня была мысль предложить ей по-быстрому метнуться до рынка за продуктами, но я вовремя заткнулся. Не та ситуация. Такое предложение бы Елену Сергеевну оскорбило и обидело. Она явно из тех людей, кто скорее будет с голоду подыхать, чем примет милостыню.

— Да, конечно, — кивнула она, тихонько всхлипнув. — Вы меня извините, Володенька. Я просто очень разозлилась на тот, прошлый раз. Понимаете, тот дядя за какую-то партию агитировал…

Я слушал и кивал, помогая расставлять чашки на столе. Но Елена Сергеевна ничего конкретного так и не рассказала. Понятно было только, что недавний визитер оскорбил маленькую женщину до глубины души. Впрочем, может этот неведомый политик и не думал никого оскорблять. Просто Елена Сергеевна переживала и за Гришу, и за себя. А еще и время страшноватое, и денег нет. И вообще…

— На выход, — весело сказал я, заглянув в комнату Гриши. — Кушать подано!

— Да-да, сейчас мы выйдем, — быстро ответил Гриша.

Ситуация в комнате полностью поменялась. Сэнсей сидел на тахте напротив Гриши, и они явно о чем-то оживленно болтали. Прямо как старые приятели, которые сто лет не виделись. Личная магия Сэнсея — становиться своим практически в любой компании.

Мы переместились за стол в гостиной. Через пятнадцать минут ни к чему не обязывающего трепа даже напряженная Елена Сергеевна расслабилась.

— Гриша, я хочу, чтобы ты играл в моей группе, — просто сказал Сэнсей, как раз в тот момент, когда я наливал всем по второй порции чая.

— Я даже не знаю… — Гриша задумчиво коснулся пальцами эклера на своей тарелке. — Я не очень хорошо чувствую себя в больших скоплениях народа. А играть в группе — это же гастроли, концерты. Кроме того, мне нелегко… перемещаться.

— Я понимаю, — кивнул Сэнсей. — Но мы можем попробовать. Как насчет записать для начала вместе мою новую песню? Вы не против, если я сыграю?

Сэнсей быстро встал и принес из прихожей свою гитару. Пробежался по струнам, прикрыл глаза и запел.

— Когда стоишь на обрыве и ждешь,

Что ветер тебе прошепчет

И что-то проплачет дождь,

Что время придет и полечит

Когда смотришь вперед

А там пустота

И песок струится сквозь пальцы

Время руку сожмет,

Разомкнет уста

Мы с тобой всего лишь скитальцы…

Сэнсей доиграл, в комнате повисла тишина. Тикали часы, за окном голосили птицы. Но печальная песня как будто набросила на яркую и звонкую реальность тяжелое одеяло.