90-е: Шоу должно продолжаться 13

Гости за столом возбужденно зашумели, похватали бутылки и принялись наполнять пустые стопки.

— А правда, что у Сэнсея будет сольник во дворце спорта? — склонился ко мне Бельфегор.

— Правда, — кивнул я. — Через неделю после феста собирают.

— А на разогреве кто? — глаза Бельфегора азартно заблестели.

— Не знаю пока, — нейтральным тоном ответил я и принялся деловито накладывать в свою пустую тарелку салаты из хрустальных салатников.

— Ну Велиал… — заныл Бельфегор. — Ты же уже точно все знаешь, скажи…

— Не порти мне сюрприз, — я толкнул его локтем в бок и подмигнул.

— Да?! — он аж подпрыгнул. — Правда?!

Я промолчал. На самом деле, я хотел «ангелочков» этой новостью чуть позже обрадовать. Заодно рассказать в красках про оба разговора на эту тему — с Сэнсеем и с Василием. Первый развел долгую философию насчет мирового равновесия, а второй наоборот, безо всяких там рассусоливаний, в приказном порядке сообщил, что будет так, чтобы ничего не планировали на эти даты. Он еще пытался закинуть удочку насчет гастролей, но по его лицу было понятно, что он ждет, чтобы я отказался. Ну я и отказался. Не только потому, что Василий этого хотел. Просто период «после фестиваля» я уже запланировал под вдумчивую и неспешную работу над звуком. Раз уж нам выпала удача заполучить козырного аранжировщика, имело смысл засесть с ним в студии звукозаписи, чтобы подтянуть звучание песен «Ангелов С» с провинциального уровня хотя бы на столичный. Гастроли с Сэнсеем — это, конечно, заманчивая и денежная штука… В общем, тут реально выбор был сложный. Так-то это не поездка на пазике по областным городкам и деревням. Василий намерен с размахом действовать. Другой опыт совсем. Но…

В общем, как там говорила какая-то героиня красивого старого фильма? «Подумаю об этом завтра». На сегодня есть более актуальные задачи.

— Лучше расскажите, как премьера клипа у Ларки прошла, — быстренько сменил я тему.

— Ооо… — Лариска закатила глаза. — Там, короче…

— Так, молодежь! — громогласно провозгласил Грохотов. — Что еще за шушуканья тут по углам? Тост!

— Да-да, тост! — на все лады загомонили остальные взрослые. — Ни гвоздя, ни жезла! Витя, подздравляем! Ты теперь лошадный!

Все подняли стопки и бокалы. Лариска сделала большие глаза и тоже послушно подняла стакан. С соком. Ей пока на семейных посиделках алкоголя не полагалось, как несовершеннолетней.

— Ну что, Витя! — сказал один из гостей. — Я тебя тоже поздравляю с этим важным событием. Ты из всех нас, считай что, последний за руль сел…

— Эй, вот что ты сочиняешь? — тут же возразили ему. — У Смеяновых и Губарь до сих пор машин нет. И не планируется!

— Санька Губарь права еще в армии получил, просто не ездит!

— Смеянову за руль нельзя, у него желтый билет!

— Так он серьезно что ли? А я думал, это шутка просто…

— Ой, да какие там шутки! Его в восемьдесят втором еще на Полевой на учет поставили. Когда он из-под стола зеленых механизаторов ловил.

— Кого?

— Да ты что? Неужели не помнишь?!

— В колхоз его с инспекцией отправили, так его там самогоном до белочки напоили. Председатель с механизатором. Ну и потом вот…

— Надо же, а я думал, что он вообще не пьет…

— Так потому и не пьет!

— Витя, а как так вышло, что Вовка раньше тебя права-то получил? Вы же вместе учились!

— Мне повезло просто, — быстро ответил я. — Папе достался гаишник въедливый, у него никто не сдал.

— Вот да, это прямо лотерея…

Разговор за столом свернул в сторону обсуждения зловредных гаишников, и нас снова оставили в покое.

— Так что там с клипом-то? — потормошил я Лариску.

— Да, короче, там Славка все напутал сначала, — вполголоса заговорила Лариска. — Он должен был его включить, еще когда все в зале сидели. Ну, сразу после всяких памятных слайдов и всего такого. А он прошляпил момент, а Тамара Васильевна всех распустила. Ну я тогда и говорю…

— Так премьера-то была? — уточнил я.

— Да я же рассказываю! — возмутилась Лариска. — Короче, мы пришли потом на дискотеку, уже после банкета, и тут Славка подходит и говорит, давай в самом начале клип включим. А я была уже расстроена, думала, что все зря. И еще Катька мне гадостей наговорила… Я вообще думала не оставаться на дискотеку, а домой пойти. В общем, я как-то грубо ответила и ушла. Сидела в классе одна. А потом вдруг вваливаются все парни и начинают хором мне говорить, какая я крутая, и какая Катька дура.

— Клип без тебя посмотрели? — усмехнулся я.

— Ну, — Лариска прыснула. — Я стою, ничего не понимаю, а мне парни наперебой чуть ли в любви не признаются. Славка с Катькой тоже закусились. Она требовала, чтобы он поставил ее песню, а он вместо этого включил мой клип. Ну и, короче…

Она замолчала, будто подбирая слова.

— Так ты довольна результатом-то? — спросил я.

— Да! — глаза Лариски заблестели. — Сначала я думала, что плохо все получилось, но потом мы еще три раза мой клип посмотрели. И пели хором припев. Так здорово… Я даже, может, скучать буду по школе теперь.

— Ну значит не зря старались, — я подмигнул Лариске.

Разговор за столом плавно перешел к следующему тосту. Грохотов принялся, разливая выпивку, громогласно рассказывать о своем героическом противостоянии с кем-то из гаишников. А мама задумчиво посмотрела на меня, как будто что-то пытаясь вспомнить. Потом хлопнула себя по лбу.

— Забыла совсем! — сказала она и вскочила. — Я недавно перебирала шкафы и нашла кассету старую. С вашего концерта. Володя, Боря, помните, вы в школе выступали еще?

— В школе? — озадаченно захлопал глазами Бельфегор.

— Ну там у вас был какой-то смотр самодеятельности еще в выпускном классе, — мама говорила и одновременно засовывала кассету в гнездо видеодвойки. — Там еще Наташа ваша отличилась, когда взялась стриптиз показывать.

— Ой, точно! — Бельфегор прыснул, и тут же залился краской. — Ее потом к директору вызывали.

— Стриптиз — это теперь школьная самодеятельность? — возмущенно сказала одна из маминых подруг.

— Так она же не догола раздевалась, а только до купальника, — сказал Бельфегор. — Там вообще была сценка про Америку, а Наташка изображала шпионку…

Экран телевизора засветился. Любительская запись, дрожащая камера. Гомон голосов, сцена школьного актового зала. Надувные шарики, бумажные цветы… Зал был знакомый, но, в общем-то, он выглядел, как и любой другой школьный актовый зал.

— Сейчас я перемотаю, там в начале стихи читают и очень скучная театральная сценка, — сказала мама и нажала на перемотку. Люди на экране потешно задергались. Сначала там стоял тощий парень с зализанными на затылок волосами и декламировал что-то, помогая себе рукой. Потом вышли несколько более молодых ребятишек в подобии старинных костюмов. «Ревизора» они что ли показывают? Тот эпизод, когда Хлестаков сначала с мамой любезничал, а потом с дочкой. Или наоборот.