90-е: Шоу должно продолжаться 15

— Хочу здесь жить… — мечтательно проговорила Наташа, лениво ковыряясь вилкой в тарелке. — Комаров нет, тепло…

— И сколопендры, ага, — фыркнула Лариска. — Лучше бы уж комары…

— Вот уж нет, — Наташа помотала головой. — Слушайте, а зимой здесь тоже снег и холодно?

Я то слушал треп своих, то присматривался к окружающей публике. В разговорах мелькали местные словечки и названия, слышался непривычный уху акцент, кто-то громко делился впечатлениями о недавнем походе, что опять всколыхнуло мои детские воспоминания. Судя по разговорам, после ужина народ собирался на променад по набережной, женщины приоделись и навели марафет. Было в окружающей обстановке что-то… эдакое. Хрен знает, есть тут какая-то магия. Такое впечатление, что жизнь на черноморском побережье как будто замерла где-то на одном уровне. И здесь даже никто и не заметил, что Советский Союз развалился. Все было как тогда, в детстве. Через ряд колонн от нас сидела компашка, которая явно притопала сюда из палаточного лагеря. Мужики за соседним столиком деловито добавляли в компот прозрачную жидкость из бутылки. Что именно они там прятали — неведомо, из сумки торчало только горлышко. И скрывались они, скорее всего, не от работников местной столовой, а от собственных жен, чирикающих через столик от них.

К нашему столику подошел мужичок с усами, как у Панкратова-Черного и очень деловитым видом. Он оперся на стол между мной и Наташей и вполголоса проговорил с самым загадочным видом.

— Ребята, я вот за вами наблюдаю уже где-то час, — сказал он. — Вы случайно не музыканты?

Глава 8

Астарот поворошил костер палочкой, сноп искр взметнулся в небо. И его лицо красиво так подсветилось. Я смотрел через видоискатель и как раз немного парился, что последние минут семь разговора почти не сопровождаются изображением. Ну так, темнота в темноте.

— А у меня наоборот все не так, — произнес Астарот, глядя на снова разгоревшееся пламя. — Мы когда в ресторане тогда согласились спеть, меня это весь вечер парило. Я тогда сбежал, потому что почувствовал, что еще чуть-чуть, и я их всех матом крыть начну. Вообще не представляю, как Конрад перед ними поет. Такие рожи, фу…

— А прикинь, когда у тебя выбор — вообще не петь или вот так, — сказал Макс.

— Но у Конрада-то есть выбор, — хмыкнул Астарот. — И он сам, получается, решил, что петь в ресторане — это лучше, чем развиваться, как музыкант.

— Почему ты думаешь, что одно другому мешает? — спросил Макс. — Конрад — хороший музыкант…

— Макс, ну ты серьезно? — Астарот посмотрел на Макса исподлобья. — Мы на концерты «Парка культуры» бегали еще… Когда? В шестом классе или в седьмом? И ты можешь хотя бы десяток новых песен их назвать за это время? Да хрен с ним, с десятком, хотя бы три!

— Ну… — лицо Макса стало задумчивым. — «Заколоченные ставни, без звонка приду усталый…»

— Так этой песне уже года три, если не больше! — включился Бельфегор.

— А, да, точно, — смутился Макс.

Традиционные шашлыки были доедены, часть народа разошлись по своим домикам. У костра остались только «ангелочки». Вокруг была бархатно-черная южная ночь. С теми самыми звездами, которые висят прямо над головой, как мерцающие леденцы. Этот поход сначала показался идеей дурацкой, особенно когда мы тащились с рюкзаками через перевал. Но вот сейчас, когда мы сидели вокруг костра… Нет, все-таки не зря пошли.

— А мне понравилось, — после недолгого молчания сказала Надя. — Нет-нет, подожди, Астарот, дай я скажу! Я отлично понимаю, почему ты ушел. Мне тому придурку жирному и его бабе тоже хотелось с ноги зарядить в какой-то момент. Да и про рожи тоже… понимаю. Мне по-другому понравилось. Не само выступление, а… как бы… В общем, получилось как будто холодный душ такой. Блин, вот даже не знаю, как бы это сказать…

— Ой, да понятно, что тебе понравилось! — засмеялся Бегемот. — Тебя же там на руках носили! Замуж звали?

— Хи-хи, — Надя прикрыла лицо руками. — Ой, да это фигня все! Ну, то есть, приятно, конечно. Еще и денег там насовали… Что тоже приятно. Но понравилось мне не поэтому…

Бельфегор зашевелился, развернулся в темноту, вытащил из-за спины несколько сухих кривых дровин и подбросил в костер. Пламя взметнулось выше. Лица «ангелочков» теперь снова было видно отчетливо.

— В общем… — Надя обвела всех взглядом. — Я одно кино смотрела, там про жизнь женщины, которая как раз пела в ресторане. И вот вчера я как раз и поняла, что… ну… Если вдруг когда-нибудь мы… ну… В общем, если что-то случится, и… То я вот так тоже… смогу. Приеду сюда, на юг. И буду в ресторане петь.

— А потом напиваться в драбадан, как та тетка? — зло усмехнулся Астарот.

— Ну что ты так… — Надя укоризненно посмотрела на него. — Я же говорю, если что-то случится. Это правда было как… как холодный душ. Я представила себя в старости.

— Нет, я лучше улицы пойду мести, — решительно мотнул головой Астарот.

— Ой, ну что за похоронные настроения? — скривился Бельфегор. — Мы вроде собирались поговорить про будущее. Мы с Кирюхой по дороге три новых песни вообще написали. Кирюха, скажи, а?

— Так мы про будущее и говорим, — отрезал Астарот. — И вот такому — точно нет! Ну или без меня.

А неплохо вышло, на самом деле. Тот мужичок, который к нам в первый вечер пристал, предложил на поиграть в ресторане. Что-то там случилось с его музыкантами, то ли они отравились несвежей рыбой все разом, то ли он их просто проучить захотел. Ребята к этому предложению отнеслись с энтузиазмом, но концерт вышел… поучительным. Открытая площадка на набережной была очаровательна и романтична. Столики, на столиках свечи. Публика улыбчивая. По началу. Над инструментами парни, правда, хихикали. Типа, на таких дровах мы даже в худшие свои дни не играли. Но в этом всем был какой-то челлендж. Но с повышением градуса алкоголя в крови отдыхающих, становилось все хуже. Появились социально активные персоны, которые желали выбирать музыку. И делали они это весьма настойчиво. Типа: «Что за фигню вы там такую играете? Давайте уже „Мурку“!» Ну, неподходящий у «ангелочков» репертуар для подобных вечеров, что уж. И если «Парк культуры» без проблем способен подобрать практически любой каприз клиента с трех нот, то у «ангелочков» такого навыка нет. Они играли каверы рок-баллад. «Темные тени», которые неизменно вызывали восторг у новокиневской публики, здесь с треском провалились. Слишком мрачно. Астарот вспылил, когда пьяный жирный мужик приобнял его и принялся что-то активно затирать на ухо. У Сани даже лицо побелело и руки затряслись. Положение спасла Надя, чей нежный голосок публику вполне устроил. Правда, в конце концерта ее пришлось спешно эвакуировать, а то не в меру горячие южные парни собирались чуть ли не дуэль устроить за ее внимание.

Но по деньгам мы остались однозначно в прибыли. И усатый арт-директор заплатил гонорар за вечер, да и зрители во второй половине концерта активно совали Наде «чаевые».

Но в чем-то я Астарота понимал, конечно. Петь перед жрущей и нажирающейся публикой, которой на тебя совершенно наплевать — это совсем не то же самое, что выступать перед горячими рок-тусовщиками, размахивающими козами и зажигалками.

Возможно, из-за этого самого концерта мы в этот поход так дружно и засобирались. Нетрезвенький Гена подсел к нам со своим предложением как раз в тот момент, когда в воротах снова показался усатенький «Панкратов-Черный». Так что все переговоры на тему: «Ребята, а как насчет сорваться всей толпой, взгромоздить на себя рюкзаки и прогуляться треком до культового местечка с весьма двусмысленным названием „Красная щель“, а вернуться через пять дней» оказались стремительными. И заняли ровно то самое время, которое потребовалось нашему случайному нанимателю, чтобы дойти от ворот до беседки, где мы заседали. И не успел он открыть рот, чтобы что-то сказать, «ангелочки» разноголосым хором взялись сожалеть, что никак не могут, ближайшие несколько дней нас в городе не будет. Никак не можем. Будем в походе. Такие дела.

Ну и пошли в поход. Традиционный, в общем-то. Группой в тридцать человек.

— А нам же, получается, нужно будет в финале похода концерт какой-то показать? — без энтузиазма спросил Бегемот.

— Ой, да ну, — поморщилась Надя. — Это детский сад какой-то!

* * *

На самом деле никому не интересно слушать рассказы из отпуска. Это как со счастливыми семьями в «Анне Карениной». Которые все одинаковые. На всяких там курортах можно очень по-разному провести время, но по факту получится, что для тех, кто там не был, рассказы все равно будут однотипными.

Обратного билета у нас не было, так что мы никуда не торопились. Мы загорели до черноты, накупались до одурения в море. И на многолюдном городском пляже, и на диких берегах, пока были в походе.

Мы вели долгие счастливые разговоры заполночь, на нашей турбазе у нас появилась любимая беседка.

Мы ходили на завтраки-обеды-ужины.

Устроили как-то гонки на водных велосипедах, а потом нас отчитали, как школьников и сказали, что больше нам ни за что не дадут педальные катамараны в прокат. Потому что нас же предупреждали, чтобы с них нельзя прыгать в воду.