90-е: Шоу должно продолжаться 15

В жизни я в Геленджике был дважды. В детстве, лет примерно в десять, когда мама отправила нас на юга вдвоем с отцом, потому что у нее случилась… что-то. Не помню уже даже что-то хорошее или плохое. Помню, что сначала мы собирались всей семьей, а потом вдруг мы с папой сидим на диване в позе прилежных учеников, а мама выдает нам длиннющий список инструкций, что делать и чего не делать там, на далеком южном побережье. А мы киваем, как китайские болванчики, изредка перекидываясь хитрыми взглядами. И та поездка была из одного сплошного волшебства. Мы с отцом поселились в диковатой части города, в нашу комнату нужно было забираться по внешней лестнице, а навес над балконом, с которого был, собтвенно, вход, был увит виноградом. Потом у отца обнаружились какие-то друзья, которые жили в палаточном лагере, который тоже был на территории города — здоровенный кусок можно сказать леса, кемпинг для автопутешественников или что-то в этом роде. Там по вечерам жгли костер, жарили шашлыки и пели под гитару какие-то удивительные незнакомые песни. И ночью меня не гнали спать, как обычно это бывало, а предоставляли самому себе. Там я впервые увидел звезды так близко, что казалось, что их можно потрогать. Я был образованным ребенком и знал, разумеется, что это невозможно. Что звезды — это такие гигантские раскаленные шары висящие в пустоте космоса. Но все равно втайне ото всех я попытался разок протянуть руку к черно-бархатному южному небу. Ну, вдруг получится сцапать хотя бы одну льдисто-мерцающую светяшку и увезти ее с собой на память… Хех. Смешно. Я тогда, чтобы меня не засмеяли, отошел чуть в сторонку от костра и потянулся. Потом пристыженно сам себе выдал мысленного леща. Мол, ну что ты как детсадовский-то? А потом, стоя в темноте и глядя на взрослых вокруг костра, увидел, как сидящая с краю девушка, точнее, тогда я, конечно же подумал, тетенька, сделала то же самое движение — вытянула руку вверх, будто пытаясь что-то схватить. И тоже после этого смущенно так огляделась, не заметил ли кто. И мне стало так хорошо от того, что я не один такой. Геленджик моего детства был совсем не похож на город. Он был полон удивительных людей, удивительных деревьев, непривычгого кубанского акцента… Ну и там было море, разумеется. Море, горы, Тонкий мыс, Толстый мыс, платаны, непривычные уху географические названия, масса незнакомых растений, светляки опять же… Ну да, тоже смешно в каком-то смысле. Светляков я увидел в тот же самый вечер, когда пытался достать с неба звезду. Когда у меня ничего не получилось, я насупился, посмотрел вниз и увидел там… звезды. Мне это показалось настолько странным, что я даже глаза несколько раз потер. Но загадочные светяшки не исчезли. Я призвал на помощь ту самую тетеньку, которая тянулась к небу. А она рассмеялась, потрепала меня за макушку и сказала, что это светлячки. Я сказал: «Да нет же, светлячки — это такие блестящие жучки, синенькие и зелененькие, я их тысячу раз ловил и заносил в темноту ванной комнаты, но они не светились!» А она сказала… В общем, потом я одного светляка-таки поймал, конечно. И при свете он оказался довольно мерзким на вид насекомым, похожим на мокрицу. И светилась у него только жопка.

А еще… И еще… И потом… Ворох детских воспоминаний сыпался и сыпался, как из рога изобилия. Та поездка была самой, пожалуй что, запоминающейся из южных. Остальные как-то благополучно слились в одну картинку. Утром на пляж, расстилаешь покрывало, песок, крабы, медузы… Какая-то комната в пансионате, столовая… Прогулки по набережным. Экскурсии. Все это было здорово, конечно, но как-то… Обыкновенно. И как-то само собой получилось, что город Геленджик стал у меня этаким… Эльдорадо. Эти детские воспоминания грели меня потом долгие годы. И в самые тяжелые и страшные моменты я вызывал в памяти вот эти вот контрабандные южные ночи, когда мне, как взрослому, вручали целый здоровенный шашлык…

Я бросил взгляд в мутноватое окно, за которым слились в стремительную мешанину бирюзовые волны, полоска гор на береговой линии и голубое небо в белых барашках облаков. В салоне «Кометы» было душно до тошноты. На виске сидящей рядом со мной Евы выступили бисеринки пота.

Когда утром мы проснулись и снова вернулись к спору, как нам лучше добираться, то в конце концов пришли к устраивающему всех решению. А давайте разделимся! Ну вот так, просто. Раз мы с Евой хотим сначала в Геленджик, а потом оттуда налегке в Туапсе — то попутного вам ветра, заодно и местечко на всех там присмотрите. Ну а Астарот с Кристиной спокойненько поедут на электричке до Туапсе, а потом вместе со всеми…

Вот так и получилось, что я решил реализовать одну из своих детских «хотелок». Из Сочи морем до Геленджика можно было добираться двумя видами корабликов — обычным таким, медленно чухающим вдоль береговой линии. И «Кометой» — стремительной штукой на подводных крыльях. Когда я был пацаном, я на эти «Кометы» готов был молиться. Думал, что поездка на такой штуке — это что-то особенное и удивительное. Но папа моему нытью не внял. Отмазался как-то по-простому, типа, на «Комету» нет билетов, так что поедем на вон том белом кораблике, он же тоже красивый, правда?

Ну и, разумеется, сейчас я, не задумываясь, купил билет именно на «Комету». Чтобы закрыть гештальт, по всей видимости. И вот сейчас мы с Евой мчали где-то в открытом море, в чертовски душной коробке с помутневшими и поцарапанным стеклами.

«Ну вот, галочка на исполнение еще одной детской мечты поставлена», — со смешком подумал я. По «Киневе» в годы моего детства ходили похожие теплоходы «Ракета». Тоже на подводных крыльях. Но только «ракеты» лишь чуть-чуть поднимались из воды, только носом. А вот «кометы» над волнами практически летели. Правда, изнутри эта разница особо существенной не выглядела…

— А здесь же есть спасательные жилеты или что-то подобное? — спросила Ева.

— Наверняка, — я пожал плечами. — Что, уже планируешь побег из этой тесной и душной коробки?

— Ну… — Ева хихикнула. — Что-то мне подсказывает, что вплавь будет все-таки медленнее. Но вообще я подумала, а вдруг авария. А до берега тут… Кстати, а сколько тут до берега?

— Ммм… — я напряг мозги, силясь вспомнить все эти технические подробности. Когда был ребенком, я эти «Кометы» вдоль и поперек изучил. Ну, в теории. Сколько там лошадиных сил, максимальная скорость и все такое прочее. Но со временем эти данные выветрились за ненадобностью.

— Двенадцать морских миль, молодые люди, — отозвался интеллигентный пожилой дядечка с соседнего кресла. Загорелый почти до черноты, в светлом летнем костюме и соломенной шляпе. — Или примерно девятнадцать километров.

— Ну вот, видишь, — сказала Ева. — А я столько не проплыву. Ну, километра два, может… Но девятнадцать!

— Морская вода лучше держит, — пожал плечами я.

— Но спасательные жилет все равно надежнее, хмыкнула Ева. Вытерла носовым платком лоб. Она не жаловалась на духоту и вот эти все прочие неудобства. Да и никто не жаловался. Сдается мне, я сам про себя жаловался больше. Ну как, жаловался. Скорее уж мой внутренний голос ехидно комментировал: «Вот видишь, Вова, папка лучше знал, что делает!»

Глаза Евы затуманились, будто она погрузилась в некое подобие медитации. А на меня снова напали воспоминания. Про второй мой раз в Геленджике. Это было уже где-то в две тысячи седьмом или восьмом. Когда я уже попривык к новой для себя реальности, научился что-то там зарабатывать настолько, чтобы можно было позволить себе сгонять летом на какое-нибудь море. Да и девушка моя тогдашняя изо всех сил намекала. И, разумеется, я вспомнил про Геленджик, диковатый город южного волшебства. В девушку я был влюблен, так что смело поделился с ней своими детскими воспоминаниями. И повез показывать город своих грез.

И потерпел, в некотором роде, сокрушительное фиаско.

Это был уже совсем другой Геленджик. С длиннющей набережной, по которой туда-сюда курсировал туристический паровозик, от которого гуляющим приходилось отскакивать. С бесконечным количеством кафешек и ресторанчиков. С пыльным троллейбусом, курсирующим по улице Луначарского. С новехонькими пафосными коттеджами на том месте, где когда-то был дикий лес и палатки. И бесокнечными лотками, рекламирующими туда-сюда экскурсии. Мы поселились в номере гостиницы. Утром приходили на пляж, разворачивали покрывало…

В общем, с девушкой я потом разбежался. Но не из-за Геленджика, а по какому-то другому поводу. Но пришлось тогда признать, что вот того дикого южного города, в который я когда-то попал в детстве, больше нет. Не то, чтобы я как-то особенно переживал по этому поводу. Махнул рукой, забил, и сменил отпускные предпочтения на Турцию, Таиланд, Доминикану и прочие тропические страны.

А вот сейчас…

Девяносто второй. Вряд ли город моей южной сказки успели захватить монументальные коттеджи за высокими заборами. Массовое строительство еще не началось, вся страна пребывала пока что в безмятежной разрухе, предпочитая пока что страдать, искать, кто прав, кто виноват, но пока еще не разворачивать масштабное строительство. Значит у меня есть шанс еще разок увидеть вот тот Геленджик, мой, детский. И выполнить те пункты программы, которые я, будучи ребенком, не доделал, потому что решения принимал все-таки папа.

Ну да, согласен, сомнительный мотив для того, чтобы тащить всю нашу ораву именно сюда. С другой стороны, а почему нет? Мотив не хуже других прочих. И что можно точно сказать про Геленджик, и в первой моей, детско-романтичной версии, и во второй, безобразно-курортной, здесь было красиво. Уютная бухта, защищенная от чересчур больших волн. И горный хребет, покрытый шикарнейшим совершенно лесом.

Ну и не так много народу, как в том же Сочи. Наверное.

Технически, я знаю, что дорога от Сочи до Геленджика на «комете» занимает около четырех часов. На практике это время с одной стороны казалось бесконечным, а с другой — закончилось так неожиданно, что когда мы выгрузились на длинный пирс, я как-то даже растерялся слегка. Геленджик из воспоминаний и Геленджик реальный снова сошлись в одной точке, так что давай, Володя, веди. Куда ты там мечтал попасть?