99-й
Шрифт:
«У тебя есть несколько минут.» — я дал ей шанс объясниться, но я не особо верил в то, что она убедит меня. Я ошибался.
«Я читала некоторые файлы в библиотеке, и я заметила появление незнакомого мне файла. Это было что-то отзыв на счет нашей мамы. Она не умирала. Там было расписано ее состояние и все детали, касающиеся нас с тобой, не говоря уже про всех остальных. Это может прозвучать глупо, но… мы с тобой — единственная семья.» — я не поверил ее словам с первых моментов, но ее глаза не лгали. Ее тон не лгал. Пока я пытался распознать ложь, она продолжала объясняться, нашептывая все на мое ухо. — «Все мы родились от одной мамы, но не от одного отца. Они нам не родные братья и сестры. Не по отцовской линии. А все это… Все, что вокруг нас. Все это — клетка, в которой нас держат, словно зверят. Мы — эксперимент, братик! Поверь мне!» Подобная
«Но ведь Первый сказал, что она больна!» — в ответ на мои слова, слегка отодвинувшись, сестра помотала головой в знак отрицания. Она снова прижалась ко мне грудью, продолжая шептать на ухо ответы.
«Он лжет, братик. Лжет! „Белые“ никогда не дадут нам взглянуть на то, что происходит снаружи, и он это знает. Он работает на них. За нами наблюдают, исследуют, а Первый держит нас вместе, напоминая нам: „Все в порядке“. Ты ведь не задумывался над тем, почему мы живем взаперти? Почему только Первый исчезает и появляется, уходя на, неизвестную нам, работу? Кто такие „Белые“ и что они делают? Подумай над этим хорошенько, братик.»
Тут она была права. Все это выглядело иначе, чем описывается в книгах. Мы называем себя «семьей», но в обычной семье есть Отец или Мать, которых мы не видим и не видели. Снаружи есть мир, но мы находимся… тут. В стенах. «Мир есть иллюзия, в которую мы верим.» — фраза имеет смысл. Нами управляют и заставляют верить в то, что это наш мир. Наша семья. Наш дом. Но даже если это так, я не знал ответа на самый главный вопрос.
«А зачем тогда убивать людей? Что это решит?» — мой вопрос прозвучал прямо и четко. Вот только Девяносто восьмая не знала, как на него ответить, отведя глаза. Я уже начинал терять терпение и подозревать ее в лжи.
«Помнишь… ты говорил мне, что готов на все, лишь бы увидеть свою маму? Даже если это будет стоить тебе жизней братьев и сестер?» — Я смотрел на нее иначе, когда она упоминала это. Я ведь и вправду… подразумевал Первого в обмане в тот день и был готов на все, лишь бы увидеть Великую мать. Неужели она всерьез решила пожертвовать всем и увидеть ее? Она лишь подтверждала это, удивляя меня еще сильнее. — «Я не просто хочу увидеть маму, братик. Я хочу показать всем истинный мир. Донести правду. Освободить всех нас.»
«Ты обезумела, сестра! Это не имеет смысла!» — я был в шоке и ярости. Моя родная сестра убивает людей ради какой-то недостижимой цели. Бессмысленной даже! — «Мама все равно не доживет! Она же…» Девяносто восьмая устремила свой взгляд на меня, освобождая руки. Я мог бы прижать их вновь, но по какой-то причине я… сомневался в правильности своих действий.
«Братик. Я… МЫ ничего не сможем с этим поделать… если не постараемся. Я сказала тебе все, что знаю. Тебе остается только… принять решение.» — Она смотрела, не отрывая взгляда. Моя любимая сестренка, которая всегда улыбалась мне… сейчас она смотрела на меня строго, жестоко, с гневом внутри. Не ко мне, но к миру. Она шептала тихо, но четко. — «Ты можешь отдать меня в руки Первому. Заставить меня страдать за все, что я сделала. Только Первый не отпустит тебя. Он будет уверен в том, что я тебе все рассказала. Но… если же ты… веришь мне…»
Я не верил ее словам. Я начинал паниковать, стараясь избежать ее взгляда. Это сон. Это просто сон! Я не могу встать между молотом и наковальней! Только не так! Я оказался в ловушке, которая готова захлопнуться в любой момент. Я могу поступить неправильно в любом случае, но… должен же быть другой выход… Я должен поступить иначе! Сестра коснулась моих щек пальцами, заставив меня обратить на нее внимание. Я не мог сопротивляться.
«Ну так что?» — спросила она меня вновь, прижимая большой палец к моим губам. Я мог ответить все, что угодно, но обилие ответов было таким-же маленьким, как и капсула, в которой я нахожусь. Ее слова не выходили из головы. Ее нежный шепот мучил меня сильнее с каждой секундой.
— «Ты веришь мне, братик?»
========== Часть 5. Цепи страха. ==========
Я… я словно в самом кошмарном сне. Я ненавижу этот сон, хочу выбраться из него, но у меня ничего не выходит. Я застрял в нем! Все, что я вижу — лицо. Злобно выглядящее лицо своей сестры. Мне было сложно смириться с правдой,
не говоря уже про ее истинную сущность. Девяносто восьмая была убийцей. Моя родная сестра-близнец была человеком, убившим мою сестру и двух братьев. Одна лишь мысль об этом не давала мне спать, и я лишь наблюдал за ней, покрываясь потом. Я боялся даже… моргнуть. Мой страх влиял на это. Она не могла спать, зная, что я не доверяю ей и боюсь ее. Сестре пришлось запросить Стазисный сон, и запрос был подтвержден сию минуту. Так я и уснул… с убийцей в тесной капсуле. А сейчас, проснувшись, я лишь сильнее чувствую страх и ужас, проползающий в мое сердце. Серьезное лицо моей сестры, трущий единственный глаз кулачком, невольно постанывающей от головной боли… Я бы нашел это милым, если бы не тот факт, что она убила трех человек. В этот момент она выглядела… как настоящее зло! Кошмар во плоти! И самое ужасное не только в этом! Я окружен своими братьями и сестрами из Девятого ряда, которые не подозревают о подобном предательстве. Я кричу и зову на помощь где-то глубоко внутри себя, но снаружи… Все, что я могу делать — молчать. Молчать не ради защиты своей сестры, но себя самого.«Братик?» — от ее голоса по моему телу прошли мурашки. Я вздрогнул, не поворачивая к ней голову, устремив свой взгляд строго на своего брата, сидящего на противоположной стороне стола. Все мое тело могло чувствовать ее. Ее улыбку… — «С тобой все в порядке? Ты… даже к еде не прикоснулся.» Я был в таком диком страхе и ужасе, что забыл про все и вся, разглядывая упаковки с едой на пластиковом подносе. Мне не довелось запомнить что-либо про сбор или даже про то, как я встал. Я даже не старался запомнить все это. Мои глаза оглядели лицо моей сестры. Девяносто восьмая вела себя так… как подобает сестре. Теплая улыбка и яркий взгляд. Маска, за которой она скрывает все свои грехи.
«После того, что произошло вчера…» — моя голова совершенно перестала думать, пока я не пришел в себя и не взял своим мысли в руки. Я уже был готов добавить несколько важных деталей и наделать бед, но быстро прикусил язык, помотав головой. — «Я потерял аппетит.»
«Ну что ты, братик! Нам всем надо кушать! Давай, не заставляй меня кормить тебя.» — Девяносто восьмая вела себя как настоящая, любящая сестра. Подбадривала меня, улыбалась, поглаживала мое плечо своими нежными руками… даже выдавила из себя кроткий смешок. Она играла свою роль великолепно, но я теперь никогда не смогу увидеть ее в ярком свете. Она лишь сильнее пугает меня своим видом. Вздохнув и успокоившись, я принялся за еду, пока все остальные смотрели на нас с теплыми улыбками. Они даже не подозревают, на что способна моя сестра-близнец. Они не видят ее… истинное лицо.
Завтрак прошел незаметно, и мне оставалось только идти следом за Девяносто восьмой, словно собака на цепи. Когда мы зашли за угол, ее улыбка пропала, а руки быстро схватили мою ладонь. Она рассматривала меня своим глазом, слегка расслабив веки и вздохнув.
«Ты так сильно ненавидишь меня, братик? Ты серьезно хочешь выдать меня?» — на ее вопрос я не ответил. Мне было страшно. Я даже не сразу понял сути ее слов, пока не вспомнил про то, что я едва не проболтался про нее за завтраком. Я не пытался рассказать кому-либо о том, что она сделала, но и сдерживаться я не хотел. По крайней мере… не тогда, когда она рядом. Вздохнув, она повела меня за собой, продолжая держать за руку. — «Я хочу с тобой поговорить. И об этом лучше поговорить там, где нас не должны услышать. Ни „Белые“, ни семья.» Она ускорила шаг и сжала мою ладонь сильнее. Это было не просто предложением. Это был приказ. Она завела меня в уборную, оглядев все места и дождавшись, когда дверь закроется и защелкнутся магнитные замки. Убедившись, что мы одни, она открыла одну из кабинок и зашла внутрь. Я лишь стоял посреди уборной и смотрел на нее, не зная, что делать.
«Я знаю. Ты не доверяешь мне, братик. После того, что я сказала и сделала… Я уже и не надеюсь, что все встанет на прежнее место.» — в ее голосе была нотка серьезности, но она все еще старалась звучать сдержанной и тихой. Она даже не смотрела на меня, когда разговаривала. — «Просто я хочу…»
«Убить еще одного человека? Этого ты хочешь?» — я не следил за своим голосом. Мой тон был настолько громким, что эхо могло спокойно пройти через стены. Любой проходящий мимо мог бы услышать меня. Девяносто восьмая вздрогнула, моментально повернувшись ко мне и прикрыв мне рот, прижавшись ко мне.