A and B, или Как приручить Мародеров

Простучали каблучки, повеяло слабым запахом духов, и в столовую вплыла Нарцисса. Она шла уверенно, но осторожно, будто ступая по полю с магическими ловушками, готовыми вот-вот взорваться.

— Я полагаю, разговор прошел не очень радужно, — осведомилась Нарцисса, остановившись подле стола и разглядывая бледного, тяжело дышащего Люциуса.

Малфой поднял на нее глаза, чувствуя, как бисеринки пота скользят по лбу, шумно вздохнул и дернул головой.

— Я не хочу об этом говорить. — отрезал он.

Люциус порывисто поднялся из-за стола и, чеканя шаг, прошел к витой лестнице, поднялся по ней и скрылся в зияющей пасти второго этажа. Нарциссе оставалось лишь пожать плечами. Она ожидала чего-то подобного от этих двоих и отсчитывала секунды до наступления бури.

То, что Элиза добровольно выпила зелье… Нарцисса не знала, что она чувствовала больше — уважение или страх перед человеком, способным на подобное. Но находиться в одном доме с Элизой ей теперь совсем расхотелось. Удивительно, как только Эрика умудряется не замечать происходящего под самым ее носом.

Нарцисса опустилась за опустевший стол, скользнув взглядом по будущей свекрови на открытом балконе, и небрежно махнула домовикам, чтобы они накрыли ей к завтраку. Не успела она разгладить матерчатую салфетку на коленях, как в окно влетела пестрая сова с подвижными глазами-бусинками, опустилась на стол и опустила клюв в кубок Элизы. Нарцисса мимоходом отметила, что пить из этой посуды она бы не стала. Вдоволь напившись, сипуха подошла к Нарциссе, протягивая той лапу с конвертом.

«Спасибо», - только и значилось в короткой мятой записке.

Нарцисса на секунду замерла, а после превратила бумагу пепел взмахом палочки и умиротворенно вздохнула.

Значит, Лили Эванс и все Мародеры предупреждены о Гонках. Значит, у Эмили Паркер все-таки будет шанс спастись.

Нарцисса прикрыла глаза. В очередной раз она смогла откупиться перед своей совестью. Но что будет дальше? ..

Так или иначе, она знала одно — какой бы ни была Эмили и что бы она ни сделала Люциусу, она не заслужила оказаться в застенках Мальсибер-мэнора. Нарцисса знала не понаслышке, что там происходит. Она видела, что он делает со своими игрушками и теперь посчитала нужным вмешаться.

Будем надеяться, что Ремус Люпин действительно готов ради Эмили Паркер на все, как он и говорил.

***

Блэкшир

Джеймс был похож на взъерошенного пса, озлобленного, загнанного, но не утратившего веру в свои силы. Ремус выглядел не лучше. Они почти не спали, почти не разговаривали и словно ищейки шли по следу.

Косой Переулок не дал им ничего. Андромеда с Питером вернулись из него потрепанные, в рваной одежде, в порезах, с синяками и выглядели так, будто их чуть не забрали в ад. Пожиратели в Переулке последнее время стали совершенно неуправляемыми, и стоило им заметить хоть сколько-нибудь подозрительных с их точки зрения личностей, они устраивали дикие расправы. О том, чтобы кто-то из местных жителей что-то рассказал не шло и речи. Все пребывали в диком страхе.

Лавочник из той злополучной аптеки словно исчез с земного шара, что было вполне возможно, учитывая, что никто не стал бы с ним церемониться. Пролезть в Малфой-мэнор они так и не смогли, продолжая кружить в его окрестностях и пытаясь придумать способ проникнуть внутрь, не вызвав лишнего шума.

Никто из них не боялся быть обнаруженными. Они были готовы идти до конца, но понимали, что стоит Малфою почуять опасность, как он сбежит через многочисленные потайные ходы, забрав с собой Эмили. Если она вообще была там.

Их вылазки длились по паре дней, но неизбежно возвращали их в Блэкшир, где Блэк надирался до невменяемого состояния, чтобы на следующее утро подняться с черными кругами под глазами и очередным безумным планом.

Нельзя сказать, чтобы их старания были бесполезными. Несколько раз они умудрились отбить атаки Пожирателей, напавших на простых жителей. Несколько раз им даже удалось ранить их и, судя по всему, вполне серьезно. Однажды они, кажется, пересеклись с самим Волдемортом и едва унесли ноги. Но Эмили это все равно не могло вернуть.

Кульминацией стало письмо, пришедшее к Лили Эванс ранним утром. Когда она разворачивала его под настороженными взглядами друзей, ее лицо вытягивалось от удивления и ужаса.

Лили молча передала письмо по кругу, указав и на небрежный летящий почерк Нарциссы и дав зачитать записку до дыр тем, кто захотел к ней притронуться.

— Что значит, «Гонки»? — севшим голосом спросил Ремус, жадно глотая строчки в десятый, наверное, раз. Слова в письме начали размазываться и стираться от того, как часто он потирал в руках дорогой пергамент с литерой «B».

— Я полагаю, это одно из развлечений чистокровных, — тихо произнесла Лили, с болью глядя на друга. — Мы знаем, что они, вероятно, будут проводиться поблизости от Мальсибер-мэнора, но мы не знаем когда.

— Поблизости от Мальсиберов разве есть такое место? — спросила Марлин. Она порядком исхудала за прошедшие дни, позабыла следить за своей шикарной шевелюрой, отчего стала выглядеть немало потрепанной. Но это придавало ей определенный, воинственный шарм.

— Все поместья чистокровных — уединенные. Найти там дремучий лес, в котором можно по-тихому зарезать людей не проблема, — хриплым от сигарет голосом ответил Сириус. — Прочесывать все смысла не имеет. Это огромные территории. Надо знать, где искать, иначе искать мы будем вечно.

— И кто может нам дать эту информацию?

— Те, кто устраивает Гонки. Надо думать, что это наша любимая слизеринская компания. Они всегда ходят вместе. Нотт, Розье, Эйвери, Мальсибер, Люциус… — Сириус скривился. — Эйвери — самый слабый из всех. Если его прижать, он расколется. Но если он исчезнет, это всколыхнет сообщество, и они отложат Гонки на неопределенный срок.

— И что ты предлагаешь?

Вопрос Джеймса повис в тишине.

Беаты среди них не было. Она ушла еще тогда, вместе со всеми, но сдаваться не собиралась. Спринклс предпочла отправиться к своим, в резиденцию Кавендиш, и с тех пор от нее не поступало ни одной весточки. Если Сириус и волновался, по нему это сказать было невозможно. Он либо пил, либо думал, и в глазах у него пылала ненависть.

А еще он знал, что Беата не пропадет. Кто угодно, но только не она.

Они не поссорились, когда она уходила. Не сказали друг другу «Будь осторожнее», не плакали, не держались за руки, как Лили и Джеймс каждый раз, когда Сохатый отправлялся на очередную разведку… Ничего такого.

Они просто посмотрели друг другу в глаза.

Потом Беата вскинула голову, а Сириус коротко кивнул.

И выпустил ее пальцы из своей ладони.

Ощущение было таким, будто ему вырвали почки. Просто дернули их на себя, вытаскивая из тела и все. Сириус не знал, что чувствовала Беата в этот момент — у него закружилась голова. Он просто смотрел ей вслед: на ее жесткую спину в черной косухе, на сильные красивые ноги в грубых гриндерах и обтягивающих кожаных штанах… он смотрел и впервые чувствовал, что это такое — когда уходишь не ты, а уходят от тебя.