A and B, или Как приручить Мародеров

Только через десять минут сумасшедшего бега друзья остановились, чтобы передохнуть.

— Черт! – воскликнул Регулус. – Он же просто подшутил над нами, как над самыми глупыми малолетками!

— Ты хотел подшутить над ним, он – над тобой, — с трудом произнесла запыхавшаяся Эмили.

Регулус только вздохнул, подозрительно оглядывая себя в поисках ранений или какого-либо ущерба, потрогал накладные ногти на одной руке, потом – на другой, и его лицо внезапно приобрело выражение неописуемого ужаса.

— Что с тобой? – обеспокоенно спросила Эмили.

— Ногти бабы Яги! Я их приклеил сегодня днем, но они… они не снимаются!

— Подожди-подожди. Они и не должны, разве нет? Ты же специально…

— Да нет! Они как будто вросли в настоящие ногти! Когда я пытаюсь их отклеить, мне становится больно!

— А…

— Дамблдор наверняка специально заколдовал их, пока мы убегали!

— Ну раз заколдовал, значит можно и расколдовать, — несколько неуверенно произнесла Эмили. – Дай посмотрю, о…

— Что?

— А твой грим? На лице. Он стирается? – девушка аккуратно провела рукой по лицу Регулуса. – Ой, кажется, нет…

Регулус вдруг вздрогнул, неуверенно уставившись за спину Паркер. Та обернулась, ожидая увидеть самое худшее – например, разгневанного Дамблдора или Филча, или Малфоя на худой конец, но перед ней стоял лишь Ремус Люпин.

— Ремус? – облегченно выдохнула девушка. – Это всего лишь ты.

— Да, — неожиданно холодно ответил тот, и в его глазах сверкнула плохо скрываемая ярость. – Это всего лишь я.

— Подожди, ты чего?

— Ничего, можете продолжать то, что начали, — ровно произнес Люпин и, резко развернувшись, удалился в противоположном направлении.

— Что с ним такое? – недоумевала Паркер.

— Амэл, за те годы, что ты усердно училась, твои мозги, кажется, совсем заплесневели, — вздохнул Регулус и, видя, что девушка до сих пор ничего не поняла, воскликнул: — Не надо было гладить меня по лицу!

— Я и не гладила! Я проверяла…

— Да, но как это выглядело со стороны?

— Но как он мог такое подумать, Рег? Ты же страшный, и…

— Спасибо.

— Я имею в виду, в этом костюме.

— Ну-ну, — хмуро кивнул Регулус, а потом задорно ухмыльнулся. – Удивительно, как можно быть такой умной в учебе и такой дурой в жизни?

— Регулус!

— Правда глаза колет? – хихикнул он. Эмили в ответ лишь скривилась, состроив слизеринцу злобную гримасу. – Да ладно, догони его, все объясни, признайся в любви, встань на колено, попроси руки и сердца…

— Не пей больше, ладно? Сейчас уже поздно. Тем более, если он уже дошел гостиной, что я буду делать? Биться головой о портрет Полной Дамы?

— Может, поумнеешь…

— Иди ты!

Регулус весело расхохотался, а потом снова разом погрустнел, рассматривая свои страшные и черные, якобы гнилые ногти, которые крепко-накрепко вросли в его собственные.

***

Сириус Блэк навис над Беатой Спринклс, уперевшись рукой в ствол дерева справа от головы слизеринки.

— Ты о чем-то хотел поговорить, Блэк? – беспечно вопросила она, глядя прямо в потемневшие от ярости глаза Сириуса. – Так, ты не молчи. Я не кусаюсь!

— Зато я кусаюсь! – прорычал он. – Твоя работа?!

— Ты про что?

— Я про АВ! Откуда они узнали, что мы поведем учеников в Лес сегодня ночью?

— А мне-то откуда знать! Я тоже была не в курсе, что вы…

— Да ну? – Сириус приблизил свое лицо к Беате так, что между ними осталась лишь пара сантиметров. Слизеринка попыталась отодвинуться, почувствовав горячее дыхание на своей коже, но лишь уперлась затылком в дерево.

— Послушай, Блэк, мне не было никакого резона в том, чтобы сдавать вас АВ, особенно учитывая, что я не имею ни малейшего понятия, кто они такие. Зачем? Я что, по-твоему, похожа на стукачку? – ее голос зловеще понизился, глаза сузились, и теперь она напоминала собой смертельно-опасную и рассерженную кобру. Совсем как тогда в коридоре, где она защищала Северуса от нападок гриффиндорца.

Сириус лишь задумчиво изучал ее лицо: глаза, подведенные черной тушью, невыносимо зеленые и притягательные, смотрели в ответ со всевозможным презрением и негодованием. Блэк вдруг усмехнулся, еще ближе наклоняясь к Беате, хотя казалось, что еще чуть-чуть, и они столкнутся носами. Затем он вдруг нахально улыбнулся и тихо прошептал:

— Ничуть. Ты похожа на фурию, бесконечно прекрасную и восхитительную в своей ярости. Интересно, почему ты еще не оттолкнула меня, а стоишь здесь и выслушиваешь все мои упреки?

Беата на миг удивленно приподняла брови, а затем на ее лице появилась ухмылка, зеркально отражающую ту, что застыла на лице Блэка. Слизеринка сделала маленький шажок вперед, почти соприкасаясь телами с гриффиндорцем, и приблизив свои губы к самому его уху, жарко прошептала в ответ:

— А что? Ты уже влюбился в меня, Блэк?

Сириус, привыкший видеть смущение и краску, заливающую лицо девушек после того, как те слышали от него подобные комплименты, удивленно застыл. Беата была настолько близко, что он даже не понимал, чего ему хочется больше – впиться в ее мягкие губы поцелуем или вцепиться в горло, дабы стереть с ее лица эту наглую ухмылку. Секунду Сириус боролся с собой, а потом внезапно отодвинулся и абсолютно равнодушно произнес:

— Ты совершенно не в моем вкусе. Никаких манер, никакой женственности, да еще и постоянно якшаешься со всякими слизеринскими отбросами навроде Нюниуса.

Слизеринка удивленно взглянула на Блэка — тот лишь пристально наблюдал за нею, пытаясь увидеть признаки сдерживаемых слез или ярости отверженной девушки. Ни того, ни другого.

— А-а-а… — вдруг с наслаждением протянула Беата. – Ты решил поиграть? Или так сложно смириться с тем, что ты по уши влюблен в такую невоспитанную и грубую девицу, как я? Бедняжка.

Беата ласково провела кончиками пальцев по щеке Блэка, отчего тот неосознанно потянулся за ее рукой, когда она отвела ее назад. Спринклс лишь победно ухмыльнулась, сверкнув зелеными глазами, а Сириус в ответ рассерженно отступил на добрых полметра и отвернулся, пытаясь восстановить дыхание.

— А я-то думала, почему ты все время подкалываешь и оскорбляешь меня! Теперь понятно. Именно так выражается твоя безответная любовь, — Беата притворно грустно покачала головой.

Блэк вдруг хмыкнул, с легким презрением взглянув на слизеринку. Та, не ожидавшая подобной реакции, снова взглянула на него с легким удивлением.