A and B, или Как приручить Мародеров

— Я расколдовал ее, — тихо произнес он. – Но, боюсь, ненадолго. Чары самовосстанавливаются.

— Откуда ты знал контрзаклятие? – удивленно спросила Лили. – Это же наверняка не то, что свободно изучают в школе.

— Темная магия, — хмуро ответил слизеринец, и Лили не рискнула спрашивать дальше. – Тем более, если это одна из точек сбора, как ты говоришь, здесь наверняка собираются в основном ученики, и едва ли они умнее меня.

— Ты себе льстишь. Ну так что там? – Эванс с интересом заглянула Снейпу через плечо.

— Имена… Джон Гринвуд, Алиса Стейенхолд, Кира Арривудсон, Грегори Авистронг…

— Ты кого-нибудь из них знаешь? Ой, смотри! Некоторые зачеркнуты.

— Уильям Халлен, Эмилио Версалес… Подожди, это имя мне кажется знакомым. Точно! – глаза Северуса на секунду загорелись, а потом его лицо потемнело, будто бы парень был поражен страшной догадкой.

— Что? Ну не молчи же!

— Две недели назад в Ежедневном Пророке было сообщение о том… о том, что Эмилио Версалес по трагической случайности погиб у себя дома в результате неудачного магического эксперимента.

— И? – Лили затаила дыхание.

— Он работал в Министерстве Магии. Был одним из лидеров движения, выступавшего за права магглорожденных.

Лили несколько секунд непонимающе смотрела на Северуса, а затем в ужасе прикрыла рот рукой.

— Его… убили? Они?

— Не знаю, кто его убил, но обладатели свитка явно к этому причастны. Или еще чего похуже. Сматываемся отсюда! Быстро!

Снейп быстро свернул свиток и шепнул заклятие, возвращающее защитную магию на ленту. Проверив напоследок, не наследили ли они здесь, и набросив несколько маскирующих чар на комнату, он вытащил Лили из дома, наглухо захлопнув за собой дверь.

***

— О, — Джеймс изумленно приподнял брови, увидев Беату позади Блэка, — Анн невероятным образом перевоплотилась в свой более достойный оригинал?

— Если бы, — пробурчал Сириус, — эта ненормальная меня везде найдет. Влюбилась, не иначе.

— Мечтай, — беззаботно отозвалась Спринклс. – У нас спор, и мы ищем Ремуса и Паркер.

— Ну, — внезапно ухмыльнулся Джеймс, — вы их нашли!

— Я знаю, — проворчал Блэк, — карта показала, что они оба здесь. Как и ты, впрочем. Что вы втроем тут забыли?

— Это классная вещь, ребята! – вдруг начала Спринклс подозрительно восторженным тоном, в ее глазах искрилось настоящее восхищение, заставившее гриффиндорцев удивленно переглянуться. – Я про карту! Нет, я имею в виду, что я знала – вы не безнадежны. Но чтобы так! Не одолжите?

— Мечтай! – хором ответили Сириус с Джеймсом.

— А жаль, да… Так что Ремус с Паркер делают в этом разваленном кабинете?

— Разговаривают, — усмехнулся Поттер. По его лицу расползлась самодовольная улыбка.

— Это как?

— А вот.

***

Эмили Паркер материлась. Вслух, со вкусом, ничуть не стесняясь Ремуса, изумленно глядящего на когтевранку.

После того вечера открытий в Визжащей Хижине друзья поначалу обходили друг друга стороной. Эмили не имела ни малейшего понятия, как же теперь относиться к Люпину, а тот в свою очередь не хотел на нее давить. Перспектива общения со злобным монстром, несмотря на все ее собственные, разумные и рациональные умозаключения, не радовала совершенно. В тот день, после того, как девушка отвела гриффиндорца в больничное крыло, она призадумалась – а что теперь? Находясь рядом с ним эти несколько часов, она почти забыла о своем открытии. Но стоило вернуться в свою спальню, и едкие мысли возвращались снова и снова.

При случайной встрече в коридоре или же на занятиях оба вежливо кивали друг другу, изредка здороваясь, и расходились. Пару раз Эмили уже почти собиралась начать разговор, но все слова, словно заколдованные, тут же испарялись в неизвестность. Ремус же, будто чувствуя, что девушка готова к обсуждению проблемы, становился дерганным, начинал ронять все, что держал в руках в этот момент, огрызался на друзей и торопливо сматывался в любом доступном ему направлении.

Но после того, как Люпин случайно застал Эмили и Регулуса в том злополучном коридоре, ситуация ухудшилась многократно, хотя, казалось, куда еще хуже? Теперь гриффиндорец, случайно встретившись на переменах с Эмили, проходил мимо с каменным выражением лица, даже не скрывая того, что начисто игнорирует девушку. Эмили поначалу пыталась объяснить ему, что он все совершенно не так понял, но затем в ней взыграла какая-то особая и ничем необъяснимая женская гордость. Дошло до того, что на одном из сдвоенных уроков, когтевранка, якобы случайно, задела рукой котел Ремуса, отчего весь результат двухчасовой работы разлился по полу. Люпин в долгу не остался и так же, «чисто случайно», пролил один из несовместимых с зельем ингредиент в котел Эмили. Рвануло так, что Джеймса, проходящего мимо, отнесло метра на три и распластало по стене.

Решив, что напряженность ситуации переросла все мыслимые и немыслимые пределы, Джеймс Поттер наконец не выдержал. Заманив обоих в какую-то пустующую комнату, он запер дверь с другой стороны и проорал им, что: «Пока вы, двое безнадежных придурков, не разберетесь в ситуации, ничто не поможет вам покинуть этот Мерлином забытый класс!» Через некоторое время, судя по чьим-то новым голосам, к Джеймсу присоединились очередные идиоты, искренне считающие, что он прав.

Помещение и впрямь оставляло желать лучшего: пыль на полу и на пустующих стеллажах, разломанные и покосившиеся стулья, половины столов не хватало, а единственное окно было заколочено. Ремус сидел напротив и в тусклом свете зажженной свечи со всем возможным вниманием разглядывал потолок. Свеча догорала, обещая уже через минут десять оставить обоих в полнейшей темноте. Эмили сначала безуспешно пыталась понять, каким образом чертов черноволосый гриффиндорец с шилом в заднице умудрился спереть ее волшебную палочку. Теперь же она с предвкушением представляла, куда именно она засунет ему эту самую палочку, и как оскорбленно тот будет вопить.

Через минут двадцать, когда Ремус почувствовал, что от долгого ожидания начинает врастать в пол, на котором сидит, а на потолке просто не осталось ни единой трещины или пятнышка, которых бы он не запомнил и не изучил, Эмили подняла стул и начала методично бить им об дверь. Такой ярости Люпин не видел, наверное, с тех пор, как Сириуса выставили вон из слизеринских спален в одних трусах за то, что тот умудрился изменить девушке с ее лучшей подругой. Два раза. Скандал был знатный.

С той стороны двери оживленно забарабанили в ответ. Эмили нахмурилась, опуская стул.

— Если это был какой-то особый шифр, Паркер, а я уверен, что это ты там долбишься головой о дверь, то он тебе не поможет! – раздался чуть приглушенный и не в меру счастливый голос Джеймса.

Эмили лишь устало прикрыла глаза и покачала головой.

— Может, поговорим? — робко начал Ремус. Вся его уверенность, злость и раздражение на Эмили плавно перетекло в смесь страха перед разъяренной когтевранкой и необъяснимого умиления от ее растрепанного и очень злобного вида.

— Может, и поговорим, — хмуро произнесла Паркер, по-турецки усаживаясь на пол и в упор глядя на Люпина.

На этом моменте огонек свечи опасливо дрогнул и постепенно погас.

***

Прошел час.

Джеймс напряженно прислушивался к наступившей тишине, уже начиная беспокоиться, а не зашибла ли Эмили сгоряча его лучшего друга.

Через полчаса Сириус ползал по полу, прикладывая ухо к порогу, где между дверью и полом проходила узкая щелочка. Беата натурально ржала и называла Сириуса землеройкой. Тот, весь в пыли и темных пятнах, не имел ни малейшего понятия, о ком идет речь, но счел правильным немедленно обидеться и перестать с ней разговаривать.