A and B, или Как приручить Мародеров

— Мы вступим в Орден Феникса, директор, — упрямо произнес Сириус. — И не просите нас об обратном.

— Я и не собирался, — улыбнулся Дамблдор. — Но это произойдет только после окончания школы и не раньше. — Голос директора похолодел, очки-половинки опасно блеснули.

— Но мы хотим сейчас! — зло воскликнул Джеймс. — Я хочу! Я хочу отомстить этому сукиному сыну! Как вы можете запрещать мне, после того, как сами не смогли защитить моих родителей?!

— Ваши родители прекрасно знали, на что идут и какой опасности подвергают свои жизни. Кроме того, они знали, что чувства, которые вы испытываете на данный момент, лишнее в нашем общем деле, — спокойно отозвался Дамблдор. — И именно поэтому, мистер Поттер, я не допущу вас в Орден сейчас. Вы молоды, неопытны и горячны. Вы еще не завершили обучение и до сих пор остаетесь ребенком. Поручить вам любое, даже самое простейшее задание — все равно что послать на смерть. Вы не сдержитесь, совершите необдуманное действие, а ваши друзья, в попытке защитить вас, тоже попадут под раздачу. И я не уверен, что кто-либо из вас выживет. И уж точно не уверен, что вы не сорвете доверенную вам операцию.

Джеймс пару мгновений смотрел на Дамблдора со злостью в глазах, все еще тяжело дыша после вспышки ярости, но потом медленно вдохнул и опустил голову:

— Вы, как всегда, правы, директор, — глухо произнес он. — Могу я побыть один?

— Конечно, мистер Поттер. — И добавил уже после того, как Джеймс удалился наверх, в свою спальню: — Я надеюсь, мисс Эванс, мистер Блэк, вы позаботитесь о нем. Мистер Снейп, вы останетесь?

— Э… — Северус неуверенно посмотрел на Лили, но, наткнувшись на взгляд Сириуса, покачал головой: — Я пойду с вами, профессор.

— Вот и хорошо.

После ухода Дамблдора Лили устало опустилась на стул:

— И что теперь? — тихо произнесла она в пустоту.

— Нужно вернуть в чувство Джеймса. И поскорее возвращаться в школу, там ему будет легче, — спокойно отозвался Сириус. Его лицо можно было бы назвать умиротворенным, если бы не наполненные болью глаза. Чарлус и Дорея стали для него второй семьей, и Сириусу было нелегко узнать об их смерти.

— Я надеюсь, — он пристально взглянул на девушку, — ты не будешь играть в недотрогу сейчас, когда ему особенно нужна твоя поддержка?

— Нет, конечно! — возмутилась Лили. — Я буду рядом, сколько понадобится.

***

Дом Люпиных, то же время

— А-а-а! — кричала Эмили, улепетывая по свежевыпавшему снегу прочь от Люпина. Тот, старательно изображая зловещий смех, мчался за ней со снежком в руках.

Эмили Паркер и Питер Петтигрю гостили у Ремуса уже три дня. Через пару дней после начала каникул обоим пришли пригласительные письма от Ремуса, в которых он жаловался на скуку и тоску. На вопрос, почему он не пригласил Джеймса с Сириусом, Люпин промямлил что-то про их занятость, изо всех сил делая вид, что говорит правду. Но врать он не умел, а на расспросы не дал внятного ответа, и Эмили с Питером решили отложить допрос на потом.

Если бы они знали, что основная причина их присутствия здесь — магглорожденность, они, наверное, не были бы столь веселы и беспечны. Но Дамблдор попросил Люпина не сеять панику, а просто приютить обоих в своем доме. Пусть Питер и был полукровкой, как и Ремус, но ему могла грозить не меньшая, чем Эмили, опасность, ибо его матушка была уже совсем немолодой женщиной, к тому же, магглой, а отец ушел из дома давным-давно.

— А-а-а! — это уже воинственный Питер бежал вслед за Ремусом, перепрыгивая через сугробы. Через минуту он настиг друга и повалил в снег, магически обрушив на него целый снежный «водопад». Эмили хохотала неподалеку, пока сама не была «потоплена», после чего смеялся один Петтигрю, с важным видом расхаживая вокруг. Когда оба «снеговика», мрачные и продрогшие, кое-как поднялись, намереваясь дать Питеру отпор, из дома донесся голос матери Люпина, сообщавшей о том, что обед готов.

— Что-то ты сегодня опять мрачна, Эмили, — Питер бодро уплетал картошку, запивая ее апельсиновым соком.

— Беата снова молчит, — задумчиво отозвалась Паркер. У нее почти не было аппетита, и она лишь вяло ковырялась вилкой в тарелке.

— Вы же поссорились, — тоном «пора бы мне уже об этом рассказать» произнес Ремус.

— Дело не в этом. До нее не доходит сова, возвращается с моим же собственным письмом всякий раз и с извинением ухает.

— Ты знаешь, почему? — с беспокойством спросил Люпин, хоть ему и не было понятно, какая опасность может грозить чистокровной Беате.

— Предполагаю, — уклончиво ответила Паркер. — В начале она была у Малфоя, но сейчас, видимо, уже нет.

— У Малфоя? — хором переспросили Питер с Ремусом.

— Не спрашивайте, — закатила глаза Паркер. — У Беаты семь пятниц на неделе. Сегодня ее услаждает Малфой, завтра она издевается над Блэком, послезавтра она проповедует христианство.

— А што ф ее мафетью? — Петтигрю изо всех сил старалась объять необъятное, а вернее — проглотить здоровенный кусок индейки.

— Честное слово, Питер, еще немного, и ты начнешь походить на Беату. Ее мать, — Эмили пожала плечами, — сложный человек, как и сама Спринклс. Все, кто знает только Беату, начинают жалеть ее матушку, считая, что дочь к ней крайне несправедлива и ведет себя просто по-хамски. Все, кто знает лишь Серену, сочувствуют дочери, ибо не понимают, как родитель может быть столь безответственным и легкомысленным. Но я, например, знакома с обеими и поверь — мне не жаль ни одну из них. Они загнали себя в этот тупик самостоятельно, но пойти на откровенный разговор по душам — значит переступить через свою гордость. Немыслимая для обеих жертва.

— Я просто не понимаю… Ты не находишь связи, Амели? — Ремус за время каникул приноровился называть девушку ее настоящим именем. — Сначала ни с того ни с сего приезжает ее, как ты говоришь, безответственная мать. Гонится за дочерью через всю лестницу, затем внезапно разворачивается в противоположном направлении и с этого момента интересуется Беатой не больше, чем любым из учеников. После этого Спринклс уезжает с Малфоем, который невероятным образом прощает ей выходку на балу, а теперь Беата и вовсе исчезает из зоны доступа, раз до нее не доходят магические совы.

— И где здесь связь? — Паркер нахмурилась. — Мать уже пару раз приезжала к ней в Хогвартс, но тогда Беата была младше и сговорчивей, она не устраивала сцен. Тем более, Серена знает, что бесполезно давить на ту, кто носит фамилию Спринклс, проще выждать. Малфой, — Эмили скривилась, — всегда был благосклонен к Беате, уж не знаю почему. А то, что она затерялась в далеких краях — так ей это свойственно. Или она не хочет, чтобы ее нашли. Вообще говоря, Абраксас терпеть не мог Спринклс, исходя из ее слов. Он вполне мог выгнать ее из родового поместья.

— А что мать? Ты не писала Серене?

— Бессмысленно. Серена живет в маггловской части Лондона, но, по большей части, ее сложно застать дома. У нее просто немыслимое количество бывших и не очень мужей, поклонников, любовников и прочих непонятных мужчин, которых она периодически меняет, переезжая из города в город по всей Европе. Например, в прошлом году ее мужем был какой-то швед, нелюдимый мрачный тип. А в августе, за неделю до отправления в Хогвартс, я видела ее с французом — они заглянули к нам домой проведать Беату. Но та отказалась выходить, и Серена уехала ни с чем.

— Удивительно, что ты не попыталась их помирить, — многозначительно улыбнулся Ремус.

— Вот еще! — воскликнула Паркер. — Вставать между двумя Спринклс? Себе дороже.

Ремус с Питером расхохотались, глядя на выразительное лицо девушки.

***

Лес Дина, магическая резиденция Кавендиш

Беата с особым вниманием разглядывала пол, потолок, стены, но особенно интересными она находила шторы и собственные руки. Женщина, сидящая напротив, привлекала ее не больше, чем сонная муха, ползающая по подоконнику.