А не пора ли мне в ДОРОГУ?!

– Что ты сказал? – Нет ответа. Ясно. Всё ясно. – Ты знаешь о Палаче больше, чем я.

Не спрашивал, а утверждал, ведь это и так стало ясно.

– Знаю. Потому что я был рождён из твоей жажды силы – и его желаний.

– Каких желаний?

Воплощение хмыкнуло:

– Этого я сказать не могу.

– Интересно. Ты – часть меня, но не хочешь рассказывать, какие цели преследуешь?

– Отнюдь. Я хочу, чтобы мы стали сильными. Чтобы нам никто не мог указывать. Чтобы никто не стоял выше нас.

– Это твои желания, или желания Палача?

– Это наши желания. Только ты здесь делаешь вид, будто тебе важно другое. Хочешь быть нормальным.

– Тогда чего желал Палач? Что он в тебя вложил?

– Что он вложил в нас, ты хотел сказать? – Этим своим высокомерием и снисходительной вежливостью он начинает меня раздражать. Уж лучше бы эта часть меня была агрессивной. Ну, король и лошадь, всё такое. А тут – мне и ненавидеть воплощение не за что.
– Ведь я – часть тебя, и то, что твои неразумные действия привели к моему рождению, есть не что иное, как череда глупых совпадений. Ну а если всерьез отвечать на твой вопрос… то я не знаю, чего хотел Палач.

– И утверждаешь, что он вложил в нас свои желания? Это как возможно вообще?

– Я знал этого с того самого момента, как осознал себя отдельной частью тебя. Хочешь, чтобы я тебя королём называл?

– Не стоит. – Я слегка растерянно мотнул головой. Похоже, у меня воплощение позаимствовало ещё и топорное чувство юмора. – У нас здесь много времени?

– Теперь - столько, сколько ты пожелаешь здесь провести. Ты был прав в том, что время здесь и время там текут один к одному. Но я бы очень не советовал тебе вот так меня покидать.

– И почему же? Мы неплохо уживались, пока ты не решил заменить собой мою плоть.

– Я просто хотел занять своё законное место, объединиться с тем, от чего откололся. Это естественное желание части – любой ценой вновь стать целым. И ты тоже должен этого желать… но почему-то предпочитаешь не обращать внимания на моё существование.

– Честно? Я узнал о тебе, только оказавшись здесь. И неполноценным себя я не ощущал совершенно. – Пытаюсь вспомнить что-то такое, но – ничего нет. Не мог же я об этом забыть?
– Когда ты появился?

– Когда нам прямым текстом сказали о том, что мы раскололись, и, если это не исправить, нам грозит смерть. Помнишь такое?

– Помню. И… с того момента части нашей души не объединились в одно целое?

– Объединились бы, если бы раскол был таким, каким он должен быть. Но он оказался иным. – Часть меня посмотрела куда-то в сторону бескрайнего чёрного океана.
– Представь себе нечто, состоящее из двух частей – чёрного и белого. А теперь представь, что это нечто раскололось, но не поперёк, а вдоль. На каждой половине – по два цвета. Каждая половина ощущается самодостаточной, но на самом деле это не так. Ты не пытался нас объединить, а я, до недавнего момента, не мог этого сделать. Во время того сражения я ухватился за выдавшуюся возможность, но ты попытался всё испортить. Мне пришлось утащить тебя сюда.

– Ты мог сразу всё объяснить…

– И к чему бы это привело? Ты бы поверил, вот так, сходу? Даже сейчас ты не доверяешь мне. Не доверяешь себе.
– Воплощение печально качнуло головой: - Да и случай затянуть тебя во внутренний мир представился только сейчас.

– Ты так складно говоришь, но… кто тогда, по-твоему, повинен в моих приступах гнева?

– Изначально, сразу после раскола, эмоциональная нестабильность была вызвана тем, что я – разум, отошёл на второй план. А после столь уважаемая тобой Лана не упускала ни единой возможности воздействовать на твои эмоции. – Что? – Она постоянно находилась рядом с тобой, и ты постоянно испытывал гнев. С каждым днём всё сильнее, и так ровно до момента использования глаз…

– Это правда?

– Я не могу лгать тебе, ведь ты, часть меня, сразу почувствуешь это. Небо – всегда зелёное. – И правда, откровенная ложь ощущается как-то иначе. И такое чувство, отдающееся в душе, невозможно подделать. Но всегда можно о чём-то недоговорить. – Если не веришь, то вспомни те моменты, когда этой вампирши не было рядом с тобой. Ты гневался? Ты впадал в ярость? Жаждал убивать? Ответ один – нет.

– Это её способность?

– Все вампиры могут управлять кровью. Просто кто-то достиг вершин в использовании оной в качестве оружия, а кто-то предпочёл забавляться с ней иными способами. Так я думаю.

– Твои слова имеют смысл…

– Не хочу показаться нарциссом, но мои слова всегда имеют смысл.

Несколько секунд мы молчали. Часть меня явно позволяла мне собраться с мыслями, разложить услышанное по полочкам и приготовить следующий вопрос. Важный вопрос. Очень важный.

– Ты говорил, что Палач отнимает соответствующие воспоминания. Что ты имел ввиду?

– А разве ты ещё этого не понял? – И снова эта снисходительная ухмылка. Так бы и съездил ему по роже! – Понял. Конечно же, понял. Просто не хочешь этого признавать.

Да, понял. Не мог не понять. Но пока есть надежда на то, что я ошибся…

– Не тяни, говори, как есть. Гадать я могу сколь угодно долго.

– Мы забываем о том, что делает нас слабыми. О том, что заставляет нас сдерживать настоящих себя. А если ничего подобного нет, то в небытие уходить память о чём-то совершенно неважном.

– И Палач посчитал, что Залия будет мне мешать? Он разумен?

– По всему выходит, что да. Но я не могу понять, насколько разумен. Как не могу понять, где та граница, пересекая которую – лишаешься воспоминаний. – Я недоуменно покосился на воплощение. – Я тоже заинтересован в том, чтобы не забывать о важном. Ведь я помню ещё и всё то, что помнишь ты. Это наша общая память.

– Хорошо. Просто предположим, что так оно и есть. Чего ты хочешь?

– Я? – Он усмехнулся. – Хочу занять своё законное место. Хочу, чтобы ты стал тем, кем являешься на самом деле. Перестал бояться потерять дорогих тебе людей просто из-за того, что мы настоящие им можем прийтись не по нраву. И… хочу жить. Из-за последнего ты и находишься здесь.

– Мы были на грани, да?

– Именно. Ещё немного, и ты бы сгорел, а я – превратился в безумного монстра, на самом деле завладевшего твоим телом. Во избежание этого мне, как отдельной части тебя, нужно уйти. Вернуться туда, где мне положено быть изначально.

– Безрадостная перспектива.

– Почему же? Мы две части одного целого, и с какой бы части ты ни начал…

– Результат будет одинаков. Независимо от того, кто будет править бал при слиянии. – Ещё раз окинув взглядом своё неудавшееся тёмное «я», которое оказалось не таким уж и тёмным, я решил, что разговаривать дальше – всё равно что долго прощаться. Память-то у нас станет общей, как и мысли, и выводы… по мозгам даст хорошо, но, надеюсь, в норму я вернусь быстро. – Не будем откладывать?