А небо по-прежнему голубое

— Мне пора в замок, — счастливо улыбаясь, сказала она, глядя ему в глаза. — Поздравляю тебя! Увидимся как-нибудь?

— Да, конечно, как скажешь, — уныло согласился Крам. — Удачно повеселиться.

— Гермивонна, ты идёшь? — издевательски передразнил Крама Рон и засмеялся.

— Иду! — Она напоследок обняла Виктора, сама удивляясь своей смелости, и поспешила следом за друзьями, до сих пор укутанная в слегка влажное полотенце.

В Общей гостиной действительно закатили вечеринку, но Гермиона не собиралась на ней оставаться: она торопилась к Чарити Бэрбидж. Наскоро переодевшись, девушка проскочила через толпу внизу и поспешила по шумным школьным коридорам к кабинету профессора магловедения. По пути ей встречались когтевранцы и пуффендуйцы, направлявшиеся к своим гостиным.

Чарити встретила Гермиону очень тепло — как и всегда, впрочем. Через несколько минут был готов чай, и обе волшебницы привычно уселись за преподавательский стол.

— Впечатляющее было зрелище, — ехидно заметила мадам Бэрбидж, — если учесть, что большая часть происходящего была от нас скрыта.

— Жаль, под водой невозможно устанавливать камеры видеонаблюдения, — хмыкнула Гермиона, отхлёбывая горячую жидкость. — Я слышала, они становятся всё более популярными у маглов.

— Говорят, третье испытание будет ещё интереснее, — заговорщически сообщила мадам Бэрбидж, помешивая чай ложечкой. — Но в подробности меня никто не посвящал, к сожалению. Тебе, вижу, непросто приходится — в Турнире сразу два дорогих тебе человека участвуют…

— Не будем об этом, — попросила Гермиона, слегка покраснев. — Я и так вся на взводе из-за этого. К тому же… — Немного помявшись, она решилась поделиться с Чарити: — Виктор пригласил меня к себе на лето. Представляешь?

Чарити улыбнулась.

— Всё настолько серьёзно? — поддразнила она. — Вы ведь недостаточно знакомы…

— Мне кажется, я его целую вечность знаю.

— Это замечательно, детка, я очень за тебя рада. Говорила же, что скоро в твоей жизни появится такой человек. Правда, я имела в виду кое-кого другого, но это мелочи, — пробормотала волшебница себе под нос.

— Только вот родители вряд ли меня отпустят на лето в Болгарию, — сокрушённо сказала Гермиона. — Они в «Нору» мне с такой неохотой разрешили поехать, что уж говорить о материке…

Отставив кружку, Чарити сжала руки Гермионы.

— Если ты действительно уверена в этом болгарском красавчике и в своих к нему чувствах, я могу тебе помочь, — подмигнула она. — Естественно, это очень не педагогично, но ведь я прекрасно тебя понимаю. Хочешь, поговорю с твоими родителями? Скажу, что ты поедешь ко мне — или к тем же Уизли, — а сама помогу добраться до Болгарии. Небольшое приключение, а?

На миг Гермиона обрадовалась такому простому решению, но потом сникла, досадливо прикусила губу.

— Как говорит Виктор, не нужно торопиться.

— В таком случае это очень мудрый молодой человек, — с уважением отозвалась Чарити.

— О да, — кивнула Гермиона, слегка улыбнувшись. — Виктор необыкновенный и так понимает меня! Как будто моя вторая половинка, как бы глупо это ни звучало. У нас столько общих интересов — древние руны, трансфигурация, отношение к современной политике и событиям в мире, банальные книги, в конце концов! Он старше моих сверстников, а потому кажется мне куда ближе и понятнее их. С ним легко можно говорить так же, как с тобой. — Чарити снисходительно улыбнулась. — Но он также говорил, что я ему очень нравлюсь, что я дорога ему. — Сомнения всё больше одолевали девушку, и в поисках ответа она смотрела на свою приятельницу. — Всё слишком быстро завертелось: приглашение на бал, наше общение, поездка в Болгарию для знакомства с семьёй…

— Вот что, — прервала её Чарити. — Если ты не уверена, лучше действительно не торопиться. Советую тебе пока что не думать об этом — у вас ещё почти четыре месяца, чтобы во всём разобраться. Вдруг вы поссоритесь, не дай бог, или ещё что? Нужно учитывать такие мелкие, но важные детали.

Гермиона покивала, соглашаясь со словами Чарити, и вдруг, вспомнив кое-что, решилась спросить:

— Все говорят, что следует подождать. Но ведь тебе лучше других известно, к чему приводит ожидание в таких вопросах. Может, стоит как раз-таки действовать импульсивнее?

В кабинете воцарилась тишина, и девушка уже пожалела, что задала такой вопрос. Но Чарити, к её удивлению, не обиделась и не прервала разговор, лишь задумчиво уставилась в стенку, словно выпав из реальности. Гермионе даже показалось, что в глубине её тёмных глаз ожили призраки прошлого. Но вот Чарити моргнула и заговорила слегка хрипловатым глухим голосом:

— Пожалуй, мне стоило поторопиться. Нам стоило. Но это не всегда правильно, пойми. Тогда были другие обстоятельства. Всё слишком поменялось за прошедшее время. Я бы посоветовала тебе быть осторожнее и, — она задумчиво обвела глазами комнату, — внимательнее. В погоне за тем, что кажется тебе правильным и единственно верным, можно упустить нечто важное и более настоящее. Уж я-то это знаю, — горько заметила Чарити. — Но если желаешь знать моё мнение касательно твоей ситуации с Виктором Крамом, то я так скажу: подожди до окончания Турнира. Это самое разумное решение.

Настенные часы медленно тикали, разбавляя тишину кабинета, но две задумавшиеся волшебницы совсем не обращали на это внимания. И если одна благодаря разговорам снова погрузилась в прошлое, то вторая напряжённо размышляла над настоящим и будущим.

На смену влажно-туманному февралю пришёл ветреный и сухой март. Гарри, Рон и Гермиона выбрались в Хогсмид на встречу с Сириусом, прятавшимся в горах неподалёку от деревушки, чтобы быть рядом со своим крестником. Тот рассказал им много интересного — даже жуткого — о Бартемиусе Крауче: он засадил собственного сына за решётку, когда выяснилось, что он замешан в тёмных делишках, касающихся Пожирателей смерти. К тому же именно нынешний начальник Перси приложил руку к тому, что крёстного Гарри посадили в Азкабан без суда и следствия, что ужасно покоробило Гермиону. Также Сириус похвалил внимательность девушки — именно по обращению Крауча с Винки легко можно угадать его натуру. Так что зря Рон всё время пошучивает над Г.А.В.Н.Э!

Правда, в последнее время у Гермионы не было сил заниматься собственной организацией, хоть она, бывало, и обсуждала её с Виктором. Тот к её деятельности отнёсся скептически, но мотивы поддержал.

— Возможно, когда ты станешь работать в вашем Министерстве, у тебя получится провести свой собственный законопроект по этому поводу, — сказал он ей как-то раз.

Им теперь приходилось выбирать для встреч вечера до отбоя, так как днём нельзя было поговорить без свидетелей, а в библиотеке не удавалось спокойно посидеть из-за наплыва старшеклассников, готовящихся к С.О.В и Ж.А.Б.А, а также простых учеников, озабоченных свалившимися на них работами и подготовкой к ежегодным экзаменам после каждого курса обучения. К тому же не так давно в журнале «Ведьмин досуг» вышла статья Риты Скитер, наделавшая много шума, так как посвящена была отношениям Гермионы с Гарри Поттером и Виктором Крамом. На бедную девушку посыпались гневные письма от читательниц журнала, дружно вставших на защиту юношей, сердцами которых якобы играла коварная мисс Грейнджер.

Тем не менее, Гермиона не собиралась показывать, что это её задевает, даже наоборот, она с пренебрежением относилась к ходящим за её спиной слухам, так как уже поняла, что тактика игнорирования — лучший способ от них избавиться.

Однако в один из дней ей пришло письмо, содержание которого было поистине ужасно. Накануне Гермиона повздорила с Роном по поводу того, что эльфы выгнали их с кухни Хогвартса за её «призывы бороться за свои права». Утром она и Рональд сидели насупленные и завтракали в молчании, как вдруг к Гермионе понеслась целая вереница сов с утренней почтой. Обычно то были письма недовольных читательниц «Ведьминого досуга», которые девушка не глядя кидала в камин. Но сейчас чёрт её дёрнул открыть одно из писем. На бумажке были наклеены вырезанные из «Пророка» буквы, складывающиеся в фразу: «Ты гадкая девчонка. Ты не для Гарри Поттера. Убирайся к своим маглам». Из конверта, неосмотрительно сжатого, на руки Гермионы полился гной бубонтюбера, из-за чего кожа тут же покрылась ожогами и волдырями, начала чесаться. На глаза Гермионы тут же навернулись слёзы от боли, она попыталась стереть сок салфеткой, но ничего не получалось, лишь становилось больнее.

— Тебе нужно в больничное крыло, Гермиона, — посоветовал Гарри, сочувствующе на неё глядя. — Мы предупредим преподавателей.

Кусая губы, чтобы не закричать от боли, девушка выскочила из Большого зала.

Конечно, мадам Помфри помогла справиться с этой «досадной неприятностью», но руки после этого сильно опухли и болели долгое время, несмотря на все старания школьной медсестры. Это происшествие расстроило и одновременно разозлило Гермиону. Раздувать скандал она, конечно, не стала и продолжала вести себя как ни в чём не бывало, но пожаловалась Чарити. Виктору рассказывать не решилась, да его никто и не донимал, как видно. Так что с виду у Гермионы всё было в полном порядке.