А. Смолин, ведьмак. Цикл

— Твоя цена? — я решил закончить пикировку одним простым вопросом. Если будет сильно дорого — значит Ряжской не повезло, как, впрочем, и ее и мужу. Одна сгинет сразу двух мирах, второй днями пойдет на уплату моего давнего долга. Надо только будет как-то его волос раздобыть или какую-то другую вещицу, с ним связанную, что, в принципе, не проблема. Вон, тот же Илья Николаевич, уверен, запросто мне с этим поможет. И на этом все.

Бэллы, разумеется, эти беды не коснутся. Она — другое.

— Ее озвучила наша госпожа — немного отстраненно сообщила мне Мара — Ей нужны силы для того, чтобы защитить себя от врага, что подбирается к ней все ближе. Сделай то, о чем она просила — и мы в расчете.

— Слишком размыто — покачал я головой — Конкретики нет. Давай так — днями я подарю ей душу. Не живую, врать не стану, но сильно ярую, уж поверь.

— Теперь ты туман наводишь — попеняла мне гостья — Днями — это когда?

— Самое большее неделя — чуть помедлив, пообещал я — Но, думаю, скорее.

— Седьмица, стало быть — повторила девочка — И мне две ночи на то, чтобы с недругом твоим потешиться. Цена невелика, но будь по-твоему. Договор.

Она смела со стола пакетики, убрала их в карман, и, на секунду опередив мой вопрос, произнесла:

— Сначала ты выполни обещанное, а после я схожу за твоей подружкой. Такое у меня условие.

— Предоплата сто процентов, значит — пробормотал я — Ладно, пусть так. Слушай, у меня еще одна маленькая просьба есть. Она тебе ничего стоить не будет, обещаю.

— Ну? — Мара, которая уже спрыгнула с табуретки на пол, глянула на меня.

— Передай тому, кто тебя будет веселить две ночи, от меня привет. И скажи, что в следующий раз ему следует хорошенько подумать о том, кому и чем стоит угрожать.

— Ишь ты! — гостья недобро усмехнулась — И чем же он тебя стращал?

— До родителей моих собирался добраться, чтобы я сговорчивей стал.

— Передам — посерьезнела девочка — Не сомневайся.

Она, как и все жители Ночи, к подобным вещам относилась очень серьезно. Покон, знаете ли, есть Покон, а он родителей и детей в личные разборки запрещает впутывать. Ну, а то, что Саша о таком своде правил в жизни слыхом не слыхивал, никого не волнует. Незнание законов не спасает от ответственности.

— И с Пухеей не затягивай, если можно — попросил я Мару напоследок — Времени не так и много у того человечка осталось.

— Если она с меня какую плату запросит, то сам с ней рассчитываться станешь — предупредила меня та — Может, и без мзды обойдется, но я сразу говорю, как есть.

— Само собой — не стал спорить я — Только пусть особо не разгуливается, не с того же света мы кого-то тянем за ноги? Все куда проще.

— С ними никогда не знаешь, что да как — вздохнула Мара — И чем дальше, тем хуже. Все, я пошла. До света время есть, еще успею твоего недруга навестить.

Она с видимым удовольствием облизнулась, а после тихими, прямо-таки какими-то кошачьими шагами, удалилась из кухни.

— Ох, Александр, нехорошие ты игры затеял — сообщил мне Вавила Силыч минутой спустя. Он, разумеется, слышал наш разговор от слова до слова, но меня это совершенно не раздражало и не печалило. Такая уж у него работа — все знать, что в доме происходит — Недобрые. Как бы это все тебе боком не вышло.

— Если все упрется только в «как бы», то я счастлив буду. Многовариативность — это же замечательно! Но в моем случае, боюсь, ей и не пахнет, потому даже шансов на то, что последствия не наступят, нет. Другой вопрос какие.

— Мудрено говоришь — пожаловался мне подъездный — Так сразу и не поймешь.

— Это от усталости — предположил я — В голове гудит, вот и прет из меня поток сознания. Вавила Силыч, ты только не обижайся, но я спать. А ты вон, если хочешь чайку попей, или, к примеру, рассольника поешь. Мой раздобай целую кастрюлю сварил.

Чай он пить отказался, есть тоже, зато живенько распределил всех куда следует — меня отправил спать, а рассольник в холодильник.

Я заснул еще до того, как голова коснулась подушки. И, что важно — в этот раз мне ничего не снилось. А то, знаете ли, имелись у меня подозрения о том, что еще и Морана пожелает со мной пообщаться. Она всегда выбирает такое время, когда у меня сил почти не остается. Может случайно, а, может, и нет.

Разбудил меня луч солнца, который настырно светил в глаз. Опять я шторы забыл задернуть, выходит. Только и остается, что непристойной выругаться, причем вслух.

— Саш, привет! — прощебетала Жанна, нависая надо мной — Ой, ты когда спросонья, такой смешнооой!

— Привет — я потянулся — Ну, что там наш старинушка? Много гадостей про меня наговорил?

— Да нет — девушка устроилась рядом и уткнулась призрачным носиком мне в плечо — Но мнения он о тебе не слишком высокого.

— В смысле? — опешил я.

— Как о человеке — пояснила Жанна — Он так своему помощнику, Саше, и сказал: «Этот Смолин слишком молодой и глупый. Много самолюбия и самоуверенности, такого обратать ничего не стоит. И тщеславия хоть отбавляй, что тоже работает на меня».

Не скажу, что приятно было такое слышать. Хотя, конечно, доля правды в этом была, причем немалая.

Ой, много же мне все-таки еще над собой работать надо. Много. Как там в тэгах к книгам на самиздатовских сайтах пишут? «Становление личности». Вот это про меня.

— Зато под утро все изменилось. — продолжала тем временем рассказывать Жанна, забрасывая мне руку на грудь — Все уже угомонились, и Илья Николаевич, и прислуга, и Саша этот тоже. Он же прямо там и живет, в доме хозяина. Я подумала, что интересного ничего уже не случится, и уходить собралась, но тут как завертелось все! Крики, грохот, стрельба. А потом Саша из своей комнаты выскочил, бледный как покойник, глаза безумные, волосы торчком, а в руках пистолет. И как заорет: «Смолина убить надо, и как можно быстрее. Он — черт!»

— О как! — восхитился я, поняв, что маленькая засранка Мара таки сделала то, что собиралась — Ну-ну, чего дальше?

— Влили в него вискаря, он более-менее в себя пришел, но связного ничего все равно не рассказал, кроме того, что из него во сне какая-то нечисть чуть душу не вынула, а после от тебя привет передала. Илья Николаевич все это выслушал, подумал маленько и велел, чтобы с твоей головы ни волоска не упало. Саше это сильно не понравилось, но он из военных, а потому приказ для него все. И вот еще что — старый хрыч Ряжскому позвонил, и то же самое сказал. Вернее — велел. Он вообще с ним разговаривал так, словно с прислугой, не то, что накануне ночью, при тебе. Ну, знаешь — подай-принеси, пошел вон.