А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.8
Шрифт:
С. 521. ...верхом на трубе, райкома («и галушка в зубах»)...—измененная цитата из повести Н. Гоголя «Майская ночь, или Утопленница» (4): «Сядет верхом на трубу <...> — И галушка в зубах».
С. 524. ...водочный вопрос нас портит,—перифраз из романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» (1, 12): «...квартирный вопрос только испортил их...».
Довлеет дневи злоба его —церковнославянский текст Евангелия от Матфея (6,34). Русский перевод: «Довольно для каждогодня своей заботы».
Надежды маленький оркестрик под
С. 527. Вы считаете, как покойный Архимед, мой Портос .—контаминация нескольких цитат из трилогии А. Дюма: «Виконт де Бра- желон» (2, 16): «Вы считаете не хуже покойного Пифагора, господин Кольбер» (перевод под редакцией Н. Таманцева) и «Три мушкетера» (1, 28): «—Четыреста семьдесят пять ливров! — сказал д’Артаньян, считавший, как Архимед» (перевод Д. Лившиц).
С. 528. А вот тут, батенька, мы вас и поправим! —ключевая фраза анекдота о Ленине и Сталине.
С. 529. ...сдвинем их разом! Содвинем! —реминисценция «Вакхической песни» А. Пушкина: «Подымем стаканы, содвинем их разом!»
С. 530. На небе один Бог, на земле один его наместник. Одно солнце озаряет Вселенную и сообщает свой свет другим светилам. Все, что непокорно Москве, должно быть...—измененные слова епископа из к/ф С. Эйзенштейна «Александр Невский» («На небе один господь, на земле <...> солнце освещает Вселенную <...> светилам. Один римский властелин должен быть на земле. Все, что непокорно Риму, должно быть умерщвлено!»).
С. 531. Кормит это Геба отцовского орла и проливает, руки-крюки, громокипящий кубок <...>.Ну и ухмыляется...—сниженная аллюзия на строки «Весенней грозы» Ф. Тютчева: «...ветреная Геба,/ Кормя Зевесова орла,/Громокипящий кубок с неба,/Смеясь, на землю пролила».
С. 533. ...неужели никого не найдется, кто бы задушил меня, пока я сплю? —цитата из «Зубчатых колес» (6) Акутагавы Рюноскэ: «Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?» Перевод Н. Фельдман.
С. 534. Конец, и Богу слава —выражение из православного часослова, вошедшее в светскую литературу, например, «Недоросль» Д. Фонвизина (3,8): «[Г-жа Простакова.] <...> Митрофанушка, друг мой, коли ученье так опасно для твоей головушки, так по мне перестань. [Митрофан.] А по мне и подавно. [Кутейкин (затворяя часослов).] Конец и богу слава».
И никто не узнает, где могилка его —строка уличного романса «Позабыт-позаброшен» («<...> могилка моя»).
С. 537.— Это не мысли ~ вашей милости. Д. И. Писарев— статья «Генрих Гейне», 3. Далее приводится фрагмент текста статьи Д. Писарева, важный для понимания замысла автора рассказа:
«Перед вами стоит живописец. На палитре его горят краски невиданной яркости. Он взмахнул кистью, и через две минуты вам улыбается с полотна или даже просто со стены прелестная женская физиономия. Еще две минуты, и вместо этой физиономии на вас смотрят демонически-страстные глаза безобразного сатира; еще несколько ударов кисти, и сатир превратился в развесистое дерево; потом пропало дерево, и явилась фарфоровая башня,
а под ней китаец на каком- то фантастическом драконе; потом все замазано черной краской, и сам художник оглядывается и смотрит на вас с презрительно-грустною улыбкою. Вы глубоко поражены этой волшебно-быстрой сменой прелестнейших картин, которые взаимно истребили друг друга и от которых не осталось ничего, кроме безобразного черного пятна. Вы спрашиваете у художника с почтительным недоумением, зачем он губит свои собственные великолепные создания и зачем он, при своем невероятном таланте, играет и шалит красками, вместо того чтобы приняться за большую и прочную работу.— Нечего работать,— отвечает вам художник.
Вы этого ответа не понимаете и просите дальнейших объяснений.
— Нет сюжетов,— поясняет художник.
Изумление ваше увеличивается, и вы скромно возражаете, что сюжетов везде и всегда можно найти бесчисленное множество.
Улыбка художника становится еще презрительнее и еще грустнее.
— Сюжетом,— говорит он, язвительно отчеканивая каждое слово,— я называю такую мысль, которая овладевает всем моим существом и не дает мне покоя ни днем, ни ночью до тех пор, пока я не вырву ее из себя и не прикую ее к полотну. Таких сюжетов я не вижу и не чувствую в окружающей меня атмосфере.
— Но ведь были же у вас мысли,— говорите вы,— когда вы сейчас набрасывали одну картину за другою, или, вернее, одну картину на другую.
— Это не мысли,— отвечает художник,— это мимолетные настроения. Вы сами видели, как они рождались и как исчезали. Такими мыльными пузырями, как эти настроения, можно только удивлять и забавлять глупых ребятишек вроде вашей милости. Вы обижены и прекращаете этот щекотливый разговор».
С. 539. Абахт! И выпученные солдатские зенки, как у кота, который гадит на соломенную сечку —цитата из «Похождений бравого солдата Швейка во время мировой войны» (3,2) Я. Гашека: «Когда раздается “habacht”, ты должен выкатить зенки, как кот, когда тот гадит на соломенную сечку». Перевод П. Богатырёва. Habacht (нем.)смирно.
С. 540. Поспишаймо/Здалека в тот край/ По якым нам бильше не ступаты...—песенный вариант стихотворения Н. Томенко «Ми все рщше пишемо листи...» («Червош вершники», Киев: Радянський письменник, 1976. С. 25).
С. 541. ...было время брать, настало время отдавать...—стилизация под Книгу Екклезиаста (3, 1-8).
«Кони привередливые», «Подводная лодка»— песни В. Высоцкого.
«По смоленской дороге»,«Ваше благородие, госпожа Разлука» —песни Б. Окуджавы. Вторая — «Песня Верещагина» на музыку И. Шварца из к/ф «Белое солнце пустыни».
С. 544. «Крыша мира»— роман С. Мстиславского.
С. 545. «Я умру 8 (восьмого) июня 1977 (семьдесят седьмого) года в 23 часа 15 минут по московскому времениср.: «Я, Билли Пилигрим, умирал, умер и всегда буду умирать 13 февраля 1976 года». К. Воннегут, «Бойня номер пять», 6. Перевод Р. Райт-Ковалевой.
С. 547. «Черные косы, задумчивый взгляд» — возможно, измененные слова песни «Березы» (слова В. Лазарева, музыка М. Фрадкина) из к/ф «Первый день мира»: «Я трогаю русые косы,/Ловлю твой задумчивый взгляд».
«А в это время Бонапарт, а в это время Бонапарт переходил границу!» —слова из песни В. Высоцкого «На стол колоду, господа...». Песня публиковалась также под заглавиями «Игра в карты в двенадцатом году» и «Аристократы развлекаются».