Ад
Шрифт:
— А-а-а-а! — вдруг тоненько-тоненько закричала Лианна.
И я ощутил тот приступ одичавшей тревоги, который тряхнул меня перед гибелью Мороза. Хотя и намного более слабый.
— А-а-а-а! — кричала Лианна. — Спасайтесь, спасайтесь! Вот там, — вдруг протянула она руку в направлении Юнаков.
Михай, рванувшийся было к ней сквозь толпу, на мгновение замер и оглянулся. В том месте, на которое указывала Лианна, земля вдруг выгнулась, заскрежетала, лопнула и раскаленным гейзером, рассыпаясь на искры и камни, вздыбилась, выбросив из себя какую-то довольно большую глыбу. На мгновение зависнув в воздухе, будто для того чтобы ее получше рассмотрели, она замедленно плюхнулась вниз, наполовину утонув
В воздухе снова остро завоняло серой. Толпа было испуганно пошатнулась, но водка и наркотики мгновенно изменили ее настроение, потому что послышались восторженные восклицания, постепенно переросшие в животно-веселый рев.
— И снова я жгу мосты, — запел кто-то. И несколько голосов подхватило: — Под звуки гитар электро…
— Спасение — только ты, — через непродолжительное время скандировала толпа, подхватив Михая на руки, — райское наше пекло!..
Михай что-то кричал, сопротивлялся, тянулся руками к Лианне, а та, съежившись и закрыв лицо руками, замерла возле автобуса. Полуобнаженная девица, истошно хохоча, сжала в объятиях Мирошника, пытаясь его расцеловать. Парень с крестом запрыгнул на крышу автобуса и, бросив свое приспособление, попробовал столкнуть со скользкой поверхности Пригожу. Рядом с ним появился Айк в своей безобразной маске и, размахивая руками, начал дирижировать толпой, которая, смяв и «оранжевые жилеты», и камуфляжников, покатилась в сторону новообразовавшегося лавового озерца.
В конце концов, Пригожа, не удержавшись на отлогой крыше, упал прямо в самую гущу толпы. Ляльку вместе с Лианной прижало к стенке автобуса, и я, раздавая затрещины налево и направо, двинулся к ним словно ледокол. Но ледоколы, к сожалению, не могут плавать по болоту. И потому через несколько минут я увяз в толпе, полураздавленный скользкой грудой потных и грязных тел. Не хватало воздуха. Сердце бухало. В ушах гудело. Наверное, именно поэтому прозвучавшие выстрелы показались мне какими-то игрушечно далекими. А может быть, просто я уже привык к более мощным звукам.
Но, как бы там ни было, давление толпы немного ослабло, и между кожаными спинами двух кретинистых болванов я увидел Мельниченка. За ним покачивались люди в камуфляжной форме. Рядом с майором стояла его верная оруженосица — Тамара Гречаник. И на самом деле теперь такая должность в Мельниченковом войске была просто необходима, потому что в руке у того был зажат большой черный пистолет.
3
Я всегда удивлялся тому, как сильно могут изменяться люди на протяжении своей жизни. И если придерживаться той точки зрения, что время — это физическая категория, созданная метафизическим существом (Богом или дьяволом, без разницы), то именно скорость его течения, а также срок, необходимый для преобразования человеческой личности, и является признаком того, какое имя дает этому существу каждый отдельно взятый индивидуум. Ведь Бог согласно этой теории — эволюционист. Дьявол почти всегда — революционер. Впрочем, касалось это течения времени в обычных условиях. А в необычных?
Тут было огромное поле деятельности для фундаментальных исследований. Но, к сожалению, заниматься ими мне не хватало того самого времени, про которое говорилось выше. Поскольку я снова оказался в центре внимания, особ, внимание которых мне привлекать совсем не хотелось. Ведь центр этот очень напоминал эпицентр…
Враг в виде пьяной обезумевшей толпы был рассеян. Неподалеку пылало еще одно лавовое озерцо с неизменной безобразной глыбиной посредине. «Только рогов у этой мерзости не хватает», — мелькнуло у меня. Однако приделывать ей рога было некому. Отдельные группки
сатанистов сновали между разрушенных зданий. Впрочем, подумал я не о них, а о Пригоже с Мельниченком, которые с раскрасневшимися лицами замерли друг против друга.— Григорий Артемович, — надтреснуто звенел уставший голос Пригожи, — я считаю, что вы поступили неправильно. С этой детворой можно было договориться по-хорошему. Мы все и так немного паникуем, а вы еще больше разжигаете страсти.
— Паникуете вы, а не я, Иван Валентинович, — скрипнул зубами Мельниченко, вытирая окровавленную ладонь, пораненную где-то в потасовке. — Я поддерживаю порядок. Точно так же, как поддерживал его всегда. Кстати, когда вам было выгодно, вы более благосклонно относились к этому. А теперь что, имидж не тот? — и он иронически взглянул на Троицу из Мирошника, Ляльки и Бабия, которые о чем-то гуторили неподалеку.
— Что имидж, какой имидж? — даже закряхтел Пригожа. — Про город думать надо! Про то, почему до сих пор спасателей нет. Про то, что при такой жаре скоро и эпидемия может начаться. Про…
— Прежде всего, надо думать об общей ситуации, складывающейся на Юнаках! — жестко перебил его Мельниченко. — Вы здесь возле речки с уголовниками, — он бросил взгляд на меня, — разговоры разговариваете, митинги с наркоманами устраиваете, а в это время на Юнаках появились лавовые гейзеры. Есть жертвы.
— И их становится все больше, — вставила Гречаник, и я не понял, чего становится больше: жертв или гейзеров.
— Вы же сами это только что видели, — не обратил на нее внимания Мельниченко.
— И уже не один раз, — вмешался в разговор и Мирошник, который передвинулся поближе, бросив разговаривать с журналистами. — А что касается уголовника, — он, не оборачиваясь, ткнул в меня пальцем, — я уже и сам Ивану Валентиновичу об этом говорил.
Пригожа изумленно уставился на него, а Мирошник уже подходил к Тамаре.
— Тамара Митрофановна, как вы относитесь к тому, чтобы устроить после всех этих пертурбаций телевизионный выпуск «Информ-Акции»? На «Рандеву».
Гречаник чуть скривилась:
— Давайте еще выберемся из этой, как вы сказали, пертурбации…
— А что? — вдруг оживился Мельниченко. — Я с большим удовольствием приму участие в такой передаче.
— Вместе с Иваном Валентиновичем? — вдруг медленным взрывом раскатился Лялькин голос.
Подошла она незаметно и встала передо мной. Дмитрий смущенно топтался на месте. Пригожа и себе горько улыбнулся:
— Что, Виталик, ветерок с другой стороны подул? А не рановато ли? Он может еще не раз поменяться.
— Виталий Владимирович считает, что настоящих героев делает телевидение. Это он нам только что с полчаса разъяснял.
— Яременко! — даже подпрыгнул Мирошник.
— Да пошел ты!.. — Лялька разозлилась не на шутку. Я был уверен, что такой Мирошник ее еще не видел. Только я в свое время сподобился на это. — Я тебе уже говорила: я что — рабочая скотина? Ведь это ты, а не я то с Пригожей носишься, как дурень с писаной торбой, то приказываешь лишь одного Мельниченка в нужном ракурсе подавать. Ты что, Виталька? Ведь господин майор мэром города никогда не станет, а Иванушка — надо посмотреть…
— Дуреха! — завопил Мельник. — Иван Валентинович, не слушайте ее! Это же — стресс.
— У тебя от рождения стресс совести, — бросила было и Гречаник, но Мельниченко движением руки остановил ее.
— Тише! Все мы устали. Успокойтесь все… Иван Валентинович, — обратился он к Пригоже, — давайте договоримся раз и навсегда… У меня больше опыта, чем у вас, относительно работы в чрезвычайных ситуациях. То есть, все командование я беру на себя. Мои приказы подлежат немедленному исполнению. Согласны? Если хорошо со мной поработаете, то это вам лишь на пользу пойдет.