Адам - значит человек! За шаг до Победы

Лейтенант передал трубку связисту.

– Так, бойцы!
– взводный огляделся.
– Слушай приказ - первому отделению сдающихся немцев обыскать. Остальным проверить дом и в нем закрепиться.

– Тащ лейтенант, а мне куда?
– спросил Абулхаиров, поднимаясь.

Взводный немного подумал, смотря на сержанта.

– Тут пока посиди, - решил он.
– Куда ты с пацаном-то? Ройко, останься тут. Марченко, связь держи...

– Есть связь держать!

Бейсенгали уселся недалеко от Ройко. Погладил мальчишку, успокаивая.

– Вот и все, - тихо сказал он, - вот и закончилось.

Мальчишка всхлипнул и закашлялся.

– Ой, да что ты вдруг...
– пробормотал сержант.

Он отцепил фляжку, скрутил крышку, и сунул было малышу.

– Ай, дырявая голова, - спохватился он, - тут же водка. Михаил Петрович, у тебя во фляжке вода? Дай мальца напоить.

Ройко взглянул искоса, но фляжку протянул. Сержант снял крышку и поднес фляжку ко рту мальчика.

– Вот, попей.

Мальчишка начал жадно глотать воду.

– Э-э-э, да ты голодный!

Сержант скинул мешок, порылся в нем, вынул полотенце, намочил край и начал оттирать лицо и руки малыша. Затем достал из мешка хлеб, отломил кусочек и сунул в руки мальчишке. Тот взял и тут же начал быстро его есть, закрывая краюху руками.

– Оголодал-то!

Сержант опять сунул руку в мешок, нашел банку тушенки и быстро вскрыл её ножом. Достал ложку и сунул вместе с банкой в руки мальчишке.

– Вот, ешь. Ешь, не бойся.

Мальчишка осторожно подчерпнул немного из банки, попробовал, а затем начал набивать рот мясом.

– Не торопись, - нежно сказал Бейсенгали, улыбаясь.

– Абулхаиров, а у тебе дити е?
– вдруг спросил Ройко.

– Есть, - кивнул Бейсенгали.
– Сын. Пятую весну встречает.

– Ясно, - буркнул младший сержант, наблюдая, как мальчишка жадно глотает тушенку. Лицо Ройко посветлело, глаза его заблестели.

– А мои...
– и он тяжело вздохнув, стал смотреть на улицу.

– И чего ты с этим фашистким отпрыском возишься?
– зло спросил Марченко.
– Немцы наших так не жалели...

– А ну цыть!
– вскричал Ройко, замахнувшись на связиста.
– Багато ти розумиеш, сопля!

Марченко сжался, буркнул что-то и отвернулся, а младший сержант порылся в своем мешке, выудил маленький мешочек, вытряхнул из него на ладонь несколько кусков сахара, взял самый большой и протянул мальчишке.

– На ось, визьми. Солоденький вин.

Мальчик прижался к Абулхаирову и покосился на Ройко.

– Бери-бери. Не бийся.

– Не бойся, - погладил пацана Бейсенгали.
– Бери.

Ройко вложил сахар в маленькую ладошку.

– Данке, - тихо поблагодарил он и вновь прижался к сержанту.

– А як хлопця-то звуть?

– Фриц?
– сразу предположил Марченко.

– Как тебя зовут, малыш?
– мягко спросил сержант и ткнул в грудь.
– Я, Бейсенгали, Бейсенгали Абулхаиров, а ты? Понимаешь?

Мальчишка только недоуменно моргал.

– Бейсенгали Абулхаиров, - повторил сержант, показывая на себя.

– Имя, понимаешь? Э-э-э... наме?

– Вилли, - тихо ответил пацан.

– Вилли, - повторил сержант.

– Чув, Марченко?
– усмехнулся Ройко.
– Вилли його звуть, а ти Фриц, та Фриц.

– А мне все равно, - буркнул связист и отвернулся.

– Ты ешь, - улыбнулся сержант мальчишке.

А Вилли вдруг клюнул носом, немного не донеся ложку. Через мгновение он припал к груди сержанта и мерно засопел. Абулхаиров поднял выпавшие из рук мальчишки банку и ложку.

– Михаил Петрович, помоги-ка.

Бейсенгали, придерживая малыша, с помощью младшего сержанта осторожно снял ватник и заботливо укутал мальчишку. Тот почмокал губами и затих.

– Намаялся, - прошептал Ройко и тяжело вздохнул.
– Як ти там сказав - людина звучить гордо?

– Сиз эрдайым адам болуы керек!
– по-казахски сказал Бейсенгали.
– Всегда надо быть человеком.

– Це правильно, - опять вздохнул младший сержант.
– Правильно. Але важко, коли кругом смерть ... и лютий ворог.

– Человек - имя достойное, - произнес Абулхаиров.
– Так у нас говорят. Нельзя быть подлым шакалом, а то шакалом и умрешь. Этот мальчик ни в чем не виноват. Наши дети ни в чем не виноваты. Это мы виноваты. Немцы виноваты. Но не дети...

– Любишь дитей, сержант?

– У казахов дети превыше всего. У нас говорят - дом с ребенком - веселье и счастье, а без ребенка что могила.

– А в тебе, сержант будинок свий?
– спросил Ройко.

– Да.

– Сам будував?

– Нет, вместе. Ребята помогли. Всей бригадой дом строили.

– А мне свой дом заново отстроить придется, - горько проронил Марченко.
– Его фашисты спалили. Вместе с садом. А какой сад был! Яблони какие были... эх!

– Я тоже сад посажу, - сказал Бейсенгали.

– Обовьязково посади! На народження сина не посадив, так писля вийни посади. Яблуня око радуе. Навесни кольором, восени яблуками.

– Товарищ сержант!
– влетел в здание Карпов.

– Тихише ти!
– цыкнул на него Ройко.
– Не бачиш, дитя спить.

– Все немцы сдались, - зашептал Карпов, - все, до единого. С той стороны домов, гвардейцы из двадцать восьмой подошли. Говорили - бой у них жаркий был. Там на следующей улице в домах эсесовцы сидели, так ни один не сдался. А у нас вишь как!

Появился взводный, посмотрел на спящего малыша, затем на сержанта, затем тихо сказал:

– Абулхаиров, слушай приказ - найти гражданских и сдать пацана им.

– Где их искать-то, товарищ лейтенант?

– В убежищах, - чуть подумав, ответил взводный.
– Спросишь в штабе, там наверняка знают. Сейчас первое отделение пленных туда поведет. С ними иди, так безопасней. Много еще упертых не сдалось. Ройко, поможешь Абулхаирову.

– Е, допомогти!

Вышли на улицу. Пленные стояли вряд у разрушенного дома и уныло смотрели на охраняющих их бойцов. Один из немцев вдруг вскинулся.