Адаптация

юзе, у кисейцев даже чаще остальных рас. Вот, кстати, я только что я вспомнила одну кисей-

скую известную сказку, где принцесса украдкой сбежала в лес и встретила там незнакомое су-

щество. Это был жуткий зверь в шкуре, раскрашенной полосами, и с клыками. Но она не ис-

пугалась, а наоборот, полюбила это существо так сильно, что оно под воздействием е неуга-

симой любви превратилось в человека и женилось на ней. Вот как это было!

Я сжала губы.

Да уж, сомнительная какая-то сказочка, прямо скажем. Мрачноватая. По крайней мере,

лично у меня особого восторга не вызывает. Хотя допускаю, причина в том, что услышала я е

из уст гудронки и наверняка в искаженном виде, а кисейцы рассказывают иначе, так, что зас-

лушаешься. И обязательно напевно, будто песню поют.

Даже захотелось послушать. Интересно, Парфен стал бы рассказывать мне сказки, если

бы я попросила? В голову никогда не приходило просить у молодого человека о таких экзо-

тических услугах, хотя я обожаю сказки. Но попросить об этом… А вот в случае Парфена сов-

сем не стыдно просить. Почему-то я совершенно уверена, что он не просто поймт, а и согла-

сится. Что это должно быть очень уютно – сидеть у него на коленях и слушать его голос. По-

чему-то кажется, кисейцы любят рассказывать истории, особенно о свом народе.

Я резко вдохнула и выдохнула. Хватит! Мало мне одной изводящей темы вроде возвра-

щения на Землю к родителям, так чего мелочиться, давай найдм себе ещ и вторую! А то не-

чем заняться в свободное от страданий по первому поводу время, верно?

Гудронка тем временем подхватила мой вдох, а на выдохе слегка ахнула и произнесла:

– Интересно, какой он?

– Он…

Я уже было открыла рот, чтобы рассказать, какой он замечательный, но резко опомни-

лась.

– Кто он?

– Ну он, тот кисеец, который в меня без памяти влюбился, раз уж полетел меня выручать

из плена. Когда мы познакомимся, он наверняка опустится передо мной на колени. У кисей-

цев это приравнивается к признанию в любви. Я прямо вижу…

Тут она не поленилась прерваться, потянуться рукой к панели настроек и пустить по по-

толку и стенам туман нежного розового цвета. Мне сразу показалось, что я погрузилась в зе-

фир, пахнущий однозначно клубникой, ну или на худой конец, ванилью.

Гудронка мечтала.

– Я вижу, как он смотрит на меня сверху вниз, а он обязательно будет высоким и силь-

ным… а потом медленно опускается на колени и застывает… и тогда сверху смотрю я. Он бу-

дет осторожно держать меня за руки и шептать признания на свом языке, те, которые говорят

только раз в жизни… а я буду слушать. Это будет лучший день в моей жизни! У меня ещ не

было таких серьзных поклонников.

Я промолчала. Какое мне дело до фантазий гудронки? Какое дело до того, что от пред-

ставленной картины дух захватывает и чувствуешь себя неуверенно и волшебно? И как будто

парить начинаешь над землей? Нет, пусть у гудронки будут свои мечты. У меня и своих пре-

достаточно. К счастью, мне хватает ума не расписывать ей свои фантазии, потому что на фоне

наивной гудронки, чьи познания видимо не шли дальше украдкой сорванных романтических

поцелуев, мои фантазии были куда как более приземленными.

Тьфу ты! Мало мне двух тем? Нате вам третью!

И кстати, выходит, гудронка очень молода, поэтому ей вполне простительно множество

вещей, которые в е поведении меня уже начинают бесить. Эта мечтательность и невероятный

оптимизм, к примеру. Вообще-то я не помню, чтобы лет в шестнадцать была настолько наив-

ной, но может и была. Да и по общепринятому мнению такая наивность как раз этому воз-

расту и присуща.

– Сколько тебе лет?

Она моментально заткнулась и снова высокомерно задрала голову.

– Я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж.

Я присвистнула.

– Не свисти! – тут же крикнула она.

Ну вот, не хватало мне новой мамочки, одргивающей за малейшую провинность.

Мама…

Снова нахлынула тоска, и раздражение, и усталость, в общем, не знаю, в какой форме

проявилась бы моя депрессия, но тут явился громила и приказал идти в кают-компанию, где

меня ожидает Злодей.

То, что на корабле я не одна такая, у кого настроение преотвратное, не могло не радовать.

– Милая моя Айя, - сквозь зубы протянул Злодей, стоявший в углу комнаты, натянутый

как стрела и слегка нервный. – Присаживайся.

Я изволила обойтись без комментариев и послушно присесть.

– И вот снова я вынужден спросить тебя, что происходит?

– Ну… мы куда-то летим, гудронка скучает и выносит мне мозг, а на горизонте сгущаются

черные тучи неизвестности.

– Не рничай, забыла, кто ты тут?

– А кто я, кстати, тут?

По его лицу прокатила волна нервного тика, но Злодей на то и Злодей, чтобы мгновенно

брать себя в руки.

– Вложение капитала, пусть и случайно подобранное.

– Большое спасибо, что так тонко польстили моему самолюбию.

Он будто не слышал иронии и продолжал:

– Но так получается, что вложение себя не оправдывает. Рано утром я пригрозил, что если

кисейцы не отвяжутся, я тебя… сделаю тебе больно, а то и просто вышвырну в открытый кос-

мос. Я, конечно, не привык руки марать, как и мои ребята, но если просто сунуть тебя в му-

сорный отсек, отвернутся и нажать кнопку выброса… думаю, с этим делом мы справимся.

Там тебя не видно и не слышно, будто и не было тебя, - мрачно докончил он.

Я, если честно, уже слегка устала от угроз.

– И чего тебе нужно от меня?

Он вздохнул и стал прохаживаться вдоль стола, подолгу задерживаясь за моей спиной.

– После ультиматума они отказались от переговоров и больше не выходят на связь. Но ки-