Адепты смерти

— Вы, ваше магичество, тоже на ярмарку в Раздольное едете? — поинтересовался чернявый.

Витан кивнул, пожёвывая соломинку.

— И я! — радостно заявил парень. — Хочу поискать работу по уходу за лошадками, я их с детства люблю. После он рассказал, что после смерти отца остался сиротой, а дядька выставил его из дому, типа «хватит тебе на моей шее, здоровому лбу, сидеть»! Родственника парень не осуждал, даже немного жалел. У дядьки подрастало четверо сыновей и три дочери, а хозяйство у него небольшое — старый конь, две коровы и пяток овец.

Витан выслушал рассказ попутчика и вздохнул. Судьба чернявого парня напомнила адепту его собственную, он тоже больше не нужен своей семье! После ужина до глубокой ночи попутчик играл на свирели. Утром обоз прибыл в Раздольное.

Витан получил расчёт и пошёл смотреть ярмарку. А посмотреть на что было! По размерам ярмарка мало уступала столичной. Адепт, стараясь не заглядываться на ломившиеся от товаров прилавки, целенаправленно отправился к загонам с верховыми лошадьми, выставленными на продажу.

Когда-то бывалый сотник, отслужив положенный срок, вернулся в родную деревушку. С собой он привёл трёх жеребцов — двух лёгких эльфийских скакунов и тяжеловоза степных орков. Не обращая внимания на насмешки односельчан, бывший сотник занялся коневодством, и дело у него пошло. От эльфийских жеребцов повелась местная порода тонконогих, неутомимых верховых лошадей. Потомки оркского тяжеловоза приобрели более изящный вид, их впрягали в кареты знати и использовали под седло тяжело вооружённые воины.

У заводчика имелись два сына, один из них после смерти отца занялся разведением верховых жеребцов, а другой — мощных, тягловых коней-тружеников. Смекалистые односельчане убедились, что коневодство приносит немалые доходы, и, выкупив одного-двух жеребцов-производителей, принялись за организацию собственных заводиков. Другие взялись за изготовление упряжи, сёдел и попон.

Спустя полвека деревенька разрослась до большого, богатого села, считай, города. В Раздольном имелись таверны и гостиницы на любой вкус. По трём главным улицам стояли добротные каменные дома с забитыми товарами лавками, питейными заведениями и прочими востребованными народом местами.

Побродив по ярмарке, Витан остановился на постоялом дворе. Изобилие верховых лошадей, выставленных на продажу, адепта ошеломило. Заказав в трактире обед, парень подозвал к себе трактирщика, и, сунув ему серебряную монету, спросил, у кого по разумной цене можно купить хорошего верхового жеребца.

Трактирщик состроил серьёзную мину, видно, раздумывал, что ответить и получится ли на этом заработать. Витан щёлкнул пальцем, и свечка на столе зажглась. Трактирщик понял, что перед ним маг, и погрустнел, врать волшебникам — себе дороже!

Через неполный оборот сытый адепт вышел из трактира и целенаправленно проследовал в торговые ряды к указанному трактирщиком загону. Затаив дыхание, Витан наблюдал за тонконогими золотисто-рыжими жеребцами около оборота, когда к нему подошёл заводчик.

— Интересуетесь? — с наигранной небрежностью спросил он у адепта.

— Интересуюсь! Хочу купить себе верховую лошадь.

Заводчик самоуверенно ухмыльнулся и заложил руки за пояс. — Этим четыре года, покупать самое время! К седлу приучены, выносливые. Хоть у меня заводик и небольшой, но лошадки получаются справные! Столичные лэрды не брезгают…

— И за сколько вы их продаёте?

— Вон за того хочу пятьсот золотых. А те двое с брачком — короткий затылок, отдам за три сотни.

Витан нахмурился. Самое большое, что он мог предложить, двести восемьдесят золотых.

Заводчик растолковал молчание покупателя верно. — Вон того, со звездой на лбу, отдам за двести.

— Что так? — Витан и сам приглядывался к рослому красавцу с белым пятном на точёной голове и угрюмыми тёмно-карими очами. Жеребец держался в отдалении от других лошадей, точнее, другие скакуны старались обходить его стороной.

— А характер паршивый! — честно признался заводчик. — Злой, как тарнийский мастифф… Двухлеткой не поладил с берейтером.

— Можно, я погляжу на него поближе? — попросил адепт.

Заводчик махнул рукой, и два здоровых мужика тотчас же бросились в загон и подвели к Витану коня. Несколько малых оборотов адепт и жеребец настороженно изучали друг друга. Наконец, Витан решился и протянул коню заранее заготовленную морковку. Конь мгновенно выбросил вперёд голову и, едва не оттяпав пальцы будущему хозяину, захрустел сладким лакомством.

— Вы поосторожнее, господин хороший! — испугался заводчик. — Откусит вам пальцы, а мне в начале ярмарки дурная слава ни к чему! Заводик мой маленький, только и держится на том, что торгую честно…

Витан сосредоточился. Тонкая нить от магического источника адепта протянулась к разуму скакуна. Витан отчётливо почувствовал неприязнь молодого жеребца к людям, вызванную жестоким с ним обращением. Адепт, как мог, постарался внушить коню, что не будет его обижать и станет его другом и защитником. Конь фыркнул, потянулся к Витану и неторопливо обнюхал его протянутую руку. Парень улыбнулся и ласково почесал широкий лоб скакуна.

— Я покупаю его! — уверенно произнёс Витан, с грубоватой нежностью поглаживая сильную, гибкую шею жеребца.

— Эко вы быстро его укротили! — удивился заводчик.

Адепт пожал плечами и вывел коня из загона. — Я назову тебя Огоньком! — сообщил он скакуну.

Устроив приобретение в конюшне при трактире, где остановился, Витан вернулся на рынок и после тщательного осмотра и долгого торга приобрёл седло и сбрую. Вечером адепт оседлал скакуна и прокатился по окрестностям. Несмотря на слова заводчика о скверном характере жеребца Огонёк вёл себя образцово, ни разу не попытался сбросить нового хозяина и чутко откликался на его требования.

После прогулки счастливый Витан тщательно вычистил скакуна и насыпал ему отборного зерна, а потом просидел подле него в конюшне до темноты, рассказывая о себе, своих трудностях, мечтах и надеждах, даже упомянул вероломную Чарушу, бессовестно пользующуюся собственной привлекательностью, чтобы устроиться в жизни получше. Казалось, конь его понимает, выражая одобрительным фырканьем доброе отношение к хозяину и новому другу.

На следующий день Витан после обеда прогуливался по рынку, он намеревался купить гостинцы для родни Потана. Не с пустыми же руками ехать в гости!