Адмирал Империи 28

Точка пространства: сектор межзвездного перехода «Екатеринославская–Таврида».

Борт флагманского линкора «Геката».

Дата: 10 марта 2215 года.

Дэвис смотрел сейчас на экран с нескрываемым отвращением и брезгливостью. Словно энтомолог, разглядывающий противных букашек через лупу. Или плантатор, прикидывающий, сколько рабов стоит сегодня погнать на хлопковые поля. В глазах командующего не было и тени человечности или сострадания. Лишь холодный расчет и готовность пройтись огнем и мечом по этому «муравейнику», если того потребуют интересы Республики. А они этого требовали…

— Они цивилизованные или мы? — резко бросил Дэвис, обернувшись к подчиненным. — Ответ нужен? Думаю, что нет… Поэтому в сторону всякие предрассудки и просто делаем дело! Вы тут без меня месяц возились в двух системах, не могли их захватить. В том числе из-за того, что действовали с русскими как с равными, играя по так называемым общим правилам. Играли в честь, законы войны и не трогали гражданские объекты, позволяя противнику чувствовать себя более уверенным.

— Но сэр, это же очевидные вещи! — не сдавалась Элизабет Уоррен. В ее словах еще слышались отголоски прежнего возмущения и негодования. — Базовые принципы ведения войны, установленные Галактической Конвенцией! Мы же не варвары какие-нибудь, в самом деле! Нельзя просто так взять и отбросить все моральные и правовые нормы!

— К черту Конвенцию! — взревел Дэвис, грохнув кулаком по пульту. — Очевидные вещи — это на восемьдесят процентов выбитые 4-ый «вспомогательный» и 6-ой «ударный» космофлоты! Это двадцать две тысячи убитых космоморяков и штурмовиков Республики! Двадцать две тысячи, Бет! Ты хоть понимаешь, что это значит?! Что все эти парни уже никогда не вернутся домой к своим семьям? Не обнимут жен, детей, родителей? Вместо этого они будут вечно дрейфовать в холодной пустоте космоса. И все из-за вашей недальновидности и глупого благородства!

Слова командующего воскресили в памяти Уоррен и Джонса жуткие картины недавних боев в системах «Бессарабия» и «Таврида». Бесконечные сражения с русскими, идущие с переменным успехом и чудовищными потерями с обеих сторон. Исковерканные обломки кораблей, усеивающие орбиты планет. Оплавленные корпуса линкоров и крейсеров, разодранные в клочья плазменными зарядами. Тысячи погибших в безвоздушном пространстве, задохнувшихся в разгерметизированных отсеках. Обожженные, застывшие в жутких позах тела людей, навечно слившиеся с раскаленным металлом своих боевых машин…

А еще адмиралы вспомнили свои поникшие, ошарашенные лица, так же лица и глаза своих офицеров и «моряков». Людей, повидавших на своем веку немало сражений и смертей. Но такого ожесточенного сопротивления и фанатичной твердости духа, проявленной русскими в этой войне, они еще не встречали никогда. Привыкшие к легким и быстрым победам над рыхлыми и разобщенными противниками, АСР-овцы впервые столкнулись с врагом, готовым стоять до конца и сражаться за каждый сектор космоса. С врагом упорным, стойким и безжалостным к себе. Недаром император Константин лично прибыл в «Тавриду», подавая пример своим подданным и воодушевляя их личным присутствием. «Лучше смерть, чем бесчестье!» — под таким девизом русские встречали захватчиков на подступах к своим мирам.

И результат не заставил себя долго ждать — впервые за долгие годы непрерывных триумфов и завоеваний космический флот Республики начал нести ощутимые потери. Потери, которые командование уже не могло замалчивать или списывать на «неизбежные издержки». Потери, вынуждавшие признать тот факт, что блицкриг захлебнулся, и противник оказался куда крепче и упорнее, чем ожидалось. А это означало затяжную, кровопролитную войну на истощение, с неясным пока исходом и перспективой новых многотысячных жертв.

Именно этим и был так озлоблен Коннор Дэвис. Главнокомандующий понимал, что его репутации непобедимого полководца и кумира нации нанесен серьезный удар. И что теперь ему во что бы то ни стало надо переломить ход кампании в свою пользу, не считаясь ни с какими преградами…

— А главное — это потеря времени! — продолжал кричать командующий, брызгая слюной. — Времени, которое враг использует для того, чтобы разогнать на полную мощность свои верфи и провести мобилизацию. А это значит еще сотни тысяч наших павших товарищей и сотни погибших кораблей в этой бойне! Ты услышала, что я хочу до тебя донести, Бет?!

— Да, сэр, — коротко ответила Элизабет, решив, что перегибать сейчас, когда «Мясник» на взводе, не стоит для сохранения своих погон и жизни. По ее лицу было видно, что слова Дэвиса не убедили ее, и в душе она по-прежнему не согласна с его людоедскими методами. Но открыто возражать командующему в таком состоянии было чревато самыми плачевными последствиями.

— Надеюсь, — кивнул Дэвис, слегка остывая. — Значит так… К дьяволу отправляются все ваши моральные устои, человеколюбие и доброта! Выбросили все эти глупости из головы и сосредоточились на деле. У нас нет права на слабость. Мы должны сокрушить русских любой ценой, иначе они сокрушат нас. Раздавить их, стереть в порошок, не оставить камня на камне от их драгоценной империи. Только так мы сможем одержать победу и утвердить гегемонию Республики раз и навсегда! Ценой минимальных потерь с нашей стороны и максимального ущерба для противника.

— Сэр, допустим, мы разрушим факторию, — нарушил молчание Джонс, поднимая руку. — Но что нам это даст в стратегическом плане? Какой смысл уничтожать гражданский объект, если основные силы противника по-прежнему будут целы и невредимы? Не логичнее ли сосредоточить все усилия на разгроме русского флота?

— Как я уже говорил, Дессе и император Константин собрали все свои эскадры у центральной планеты и, ощетинившись кольцами обороны Никополя-4, будут ждать своего часа, — несколько смягчившись, ответил ему Коннор Дэвис, внимательно всматриваясь в голографическую карту звездной системы, парящую над центром стола. — То, что мы придем туда, они прекрасно понимают, поэтому вовсю готовятся. И выкурить их оттуда будет очень непросто. Я, конечно, разобью Поля Дессе, об императоре как о космофлотоводце я вообще молчу. Но при этом мы рискуем потерять много кораблей. Чертовы орбитальные кольца — они соберут кровавую жатву из наших вымпелов, как только мы попытаемся подойти поближе… Наши потери могут стать неприемлемо высокими, если мы будем действовать в лоб. Необходимо придумать что-то нестандартное, какой-то неожиданный ход, который застанет русских врасплох.

Командующий умолк, задумчиво поглаживая подбородок. Его взгляд блуждал по звездной карте, словно выискивая уязвимые места в обороне противника. Остальные адмиралы молчали, не решаясь прерывать размышления Дэвиса. Они прекрасно знали, что в такие моменты мозг главкома работает на пределе, просчитывая десятки вариантов и комбинаций. Коннор Дэвис уже знал, как будет действовать…

— Так вот, чтобы уменьшить сопротивление противника на орбите Никополя-4, нам необходимо заставить его разделить свои силы, — наконец произнес Дэвис, ткнув пальцем в голограмму. — Единственным реальным фактором, позволяющим это сделать, станет нападение на мирную торговую факторию, что располагается в трех астрономических единицах от столичной планеты…

— Ага, теперь понятно, — обрадованно воскликнул Нейтен Джонс, которому наконец стала ясна суть задумки главнокомандующего. Его глаза загорелись азартом и предвкушением схватки. — Внезапным появлением у «Троицкой» и своими, так скажем, хулиганскими действиями я выманю флот русских с орбиты Никополя-4. Дессе помчится на выручку гражданским, тем самым он выведет свои корабли на открытое пространство, не защищенное кольцами, и будет вами окружен и уничтожен. Так?

— Да, это один из вариантов, — кивнул, соглашаясь, Коннор Дэвис. В его змеиных глазах отразились холодные отблески голограммы. — Возможно, русские отделят для помощи фактории лишь часть своих сил. Тем не менее, эскадра у Никополя все равно будет ослаблена. А значит, мы сможем атаковать ее с меньшими потерями и большими шансами на успех. Это даст нам решающее преимущество.