Адриана. Наказание любовью

— Бетти, я думал ты больше не навестишь меня.

— Прости, прости меня, Эндрю, я такая глупая! Обещаю, больше не оставлять тебя. Матушки хотели запретить мне общаться с тобой, но в это вмешалась жрица Мафета. Она будто видит всех насквозь.

Я выпустила ее из объятий. Не может быть, они и до неё добрались. До моего “сокровища” до моей любимицы. Эта белобрысая служительница культа явно недолюбливала меня.

— Запрещали… Мафета помогла, — не верил я: “Неужели эта циничная блондинка с маленькими ступнями решила пожалеть меня?” — Жрица не говорила, почему решила помочь?

Бетти пожала плечами.

— Сказала, я важный элемент и должна быть рядом с тобой. Сестры сначала воспротивились, особенно Люцила, но потом отступились. Перечить провидице себе дороже. Когда Мафета это говорила, мне стало не по себе. Что значит “элемент”?

Действительно все это звучало как-то зловеще. Как будто моя Бетти была не человеком, а какой-то вещью. Возможно, Люцила не зря переживала за нее, так как тоже любила эту милую девушку всей душой. Вот меня бы она с радостью отдала на растерзание демонам.

— Глупости Бетти, тебе не о чем тревожиться. Обещаю, что тебе ничего не угрожает, — я взял её за руки и улыбнулся. Хотя, слова этой злобной девственной жрицы меня тоже пугали.

Но пока беды не предвиделось, я наслаждался ее компанией. Наконец-то она заплела мне косички. Такие, какие никто мне заплести кроме неё не мог, съела за завтраком мой пудинг, отдав мне вместо него свою сладкую булочку, и мы, как это бывало раньше, отправились в храм Луноликой Олди, возносить утренние молитвы.

“Моя богиня, помоги мне покинуть эту богадельню и убереги моё сокровище — Бетти, — молилась я с надеждой взирая на посеребренную статую покровительницы семьи, очага и женщин. — Неужели нужна в твоей обители такая паршивая овца, а вернее баран!”

Богиня услышала мои молитвы. А может я ее этими молитвами разозлил.

Когда я выходил из храма, заметил как несколько жриц, накинув свои черные плащи с капюшонами, торопились к черным воротам. Стража да и все остальные обитатели монастыря встречала их уважительными поклонами. Не многие смели смотреть на лица или в глаза жриц. Неизвестно, что они могли видеть? Обычно стража у ворот тщательно проверяла всех кто входил или выходил из монастыря. Всех, кроме жриц и самой настоятельницы матушки Миранды.

Я стала наблюдать за воротами и за теми кто входил в них и выходил. Монахини и воспитанницы почти не покидали обители, только если приезжала родня, встречи с которой происходили за стенами в специальной гостинице для паломников и гостей. Чтобы выйти за ворота, нужно предъявить письменное разрешение настоятельницы.

Служанки и евнухи, покидали обитель по хозяйственным делам гораздо чаще. Приезжали сюда и учителя для воспитанниц. Их всех знали в лицо и пускали без лишних вопросов. А вот жрицы были на особом счету.

Эти женщины и девушки в черных плащах были святы и неприкосновенны для охраны. Они покидали монастырь, когда им заблагорассудится и возвращались в него так же. Интересно, что этим странным бабам нужно в мерзлой и холодной степи?

Вопрос так и остался для меня без ответа, но в голову пришла безумная и авантюрная идея побега.

Особо провинившихся воспитанниц монастыря направляли в термы, помогать прачкам. Для этого надо было выкинуть что-то из ряда вон… Ну ничего, раньше как-то справлся и теперь смогу! А там без труда можно добыть что-нибудь из вещичек неприкосновенных жриц.

На следующее утро я отправился искать неприятности на свою голову или еще на что-то. Вот это у меня всегда выходило на “ура”.

Я в одних розовых панталонах, пеньюаре и непричесанной, прямиком отправился в общую спальню девочек.

— Где моя книга? — громко завопил я и принялся трясти за грудки еще не проснувшуюся Изиду. — Куда ты ее дела? Отвечай, ведьма белобрысая!

Бедняга Бетти и малышка Флоя быстро проснулись, продрали глаза и открыв от удивления рты смотрели на то, как я допрашивала их соседку.

— Какую книгу?.. — не понимала бедняга спросонья.

— Ту, ту, которую я у лекаря украла. Я знаю, это ты ее взяла. Отдай!

Бетти и Флоя тоже одетые только в одни полупрозрачные ночные рубашки с кружавчиками бросились ко мне и попытались отцепить меня от орущей от страха Изиды.

— Дура сумасшедшая, шлюха… — кричала она и пыталась вырваться.

Правда ни одной из них не удалось со мной справиться. Да выросли титьки, голос мягче стал, а вот силы молодецкой никак не убавилось!

— Эндрю, Эндрю, что ты делаешь? Отпусти её, она не виновата, она не брала, — мягко начала упрашивать меня Бетти и я сдался. Разжал пальцы и выпустил рубашку Изиды.

— Она меня шлюхой назвала, — неуверенно ответил я, поднял взгляд на подругу и на мгновение забыл зачем сюда пришёл.

Её ночная рубашка, сшитая из легкого материала, просвечивала и я увидел очертания её прекрасного тела и темные круги сосков. Мною тут же завладело желание, которое обычно присуще мужчинам. О Боги, за что вы так смеётесь надо мной?

Мысленно я проклял… прокляла своё теперешнее положение. Я не могу ее желать! Это не нормально!

— Прости Бет, так надо, — стал оправдываться я.

На крики примчалась вездесущая Люцила, складки на ее толстом животе, колыхались в такт ее строгой походки, и больно схватив меня за запястье, потащила к себе в комнату, прикрыла плотно дверь и вперилась в меня своими выпученными жабьими глазками.

— Что ты творишь? — зашипела она. — Как смеешь заявляться к девушкам в комнату?

Я усмехнулся на ее замечание.

— Что такое, матушка, ведь я девица и ничего в этом предосудительного не вижу. Все мы из одного теста слеплены. Вы видели меня в терме, голышом. Мое тело немногим отличается от вашего.

— Нахал, — рассвирепела она. — Теперь настоятельница распорядилась не пускать тебя в комнаты девиц и тем более в общую терму.

Я вызывающе посмеялся.

— Интересно, что подумают ваши воспитанницы?

— Отправляй в свою комнату и жди. Наказание у тебя будет самое унизительное! — с каким-то сладким предвкушением сообщила она.