Адриана. Наказание любовью

И правда, чем она могла мне помочь? Она — хрупкий ребенок, наивно считающий, что большинство людей действительно добрые.

“Если бы это было так, Бетти, разве оказался бы я здесь?!”

Пришлось взять себя в руки. И постараться придать уверенности лицу. Не стоило расстраивать подругу своими проблемами.

Когда Бетти ушла, я почему-то долго не могл заставить себя прочесть письмо от Оскара Боха. Казалось бы, что такого, письмо как письмо, клочок мятой бумажки. Правда мужчины мне писем еще никогда не писали… Вернее писали, и по делу, но это письмо воспринималось не так, как, например, письмо от друга или союзника.

Я не стал долго мучить свое разыгравшееся воображение и развернул аккуратно сложенную бумагу.

“ Дорогая, леди Адриана… — я поперхнулся и почувствовал как начинаю краснеть, словно девственница… хотя я она и есть… наверное, — мне то и дело говорят о том, что вас мучает какая то страшная болезнь, от которой вы не можете оправится уже долгое время. Простите, но мне кажется, причина ее не в физическом недуге, а в некой душевной травме. Что беспокоит вас? Что гложет и не дает покоя? Если нужна какая-либо помощь — я весь ваш! Поправляйтесь и, надеюсь, снова увидеть вашу улыбку.

Оскар Бох.”

“Хе, влюбился что ли? Вот балбес! Я весь ваш… и все такое…”

Я отложил письмо и тут же повеселел, почесал в затылке. Если Оскар хочет мне помочь — грех не воспользоваться!

Глава 10. Срыв

Я собирался на занятия. Заплетал волосы в косичку. Так их удобно убирать под чепец. Бетти научила меня плести несколько видов кос. Забавно получилось. Насколько я помнил, косички носили даже некоторые мужчины.

Больше жрицы не звали меня к себе. Вот это и беспокоило. Вдруг эти женщины задумали что-то. Теперь они знают — я не сумасшедший. И знают, что я и есть тот самый пропавший сын берта-правителя. Что делать?

Сидеть и ждать? Нет, это не для меня.

Я надел чепец, хотя, треуголка мне бы больше подошла. Такая аккуратная, небольшого размера, можно с белым пером. Выберусь отсюда и обязательно раздобуду нормальный головной убор.

“Выберусь отсюда… Хм, а может и пора. Пора!”

Я вышел в коридор. Там ждала Бетти. Остальные девушки спускались по лестнице и шли к выходу из корпуса, попутно обсуждая девичьи секреты. Многие подозрительно смотрели в мою сторону.

Бетти подхватила меня под руку и мы повернули к лестнице.

— Кажется, теперь весь пансион обсуждает твой рассказ о… — Бетти многозначительно замолчала.

— О том, что я не невинна, — догадался я. Кто же меня за язык тянул?! — Возможно так и есть, Бетти.

Моя спутница потянула меня за руку. Мы спустились по лестнице вниз и завернули в коридор, который вел в столовую. Там никого не было.

— Я запуталась, Адриана. Мафета назвала тебя “юношей”.

— Да, я была юношей.

Бетти замолчала. И это молчание давило, как тяжелый груз. Теперь она станет меня жалеть. Нет вот только не нужно меня жалеть!

— Ты не сумасшедшая? — ее голос задрожал.

— Нет.

— И как мне теперь тебя называть… — растерялась она.

— Адриана. Странно, я теперь даже думаю как девчонка. Кажется я переродился во всех отношениях. Даже мысленно.

— Адриана, — Бетти обняла меня. Почему она так любила меня обнимать. — Прости, ведь я думала…

— Что я двинутая. Ты не одинока в своем суждении.

Подруга вдруг надула губу и у неё навернулись слезы на глазах. Вот только этого не хватало!

— Бетти, не надо, пожалуйста, — умоляла я.

Наше уединение нарушила вездесущая Люцила. Она с подозрением посмотрела на нас. Особенно на красное от слез лицо Бетти.

— Почему вы не на молитве? — строго поинтересовалась она.

— А вы почему, матушка? — нагло ответил я вопросом на вопрос.

Ей явно не нравился наша компания, от которой у неё одни только неприятности.

— Пошли, Эндрю, — позвала Бетти. — Мы и в самом деле задержались. Простите матушка.

Я только тяжко и многозначительно вздохнул, но не стала спорить. Разве можно спорить с моей милой Бетти.

Правда она с этого момента стала вдруг молчалива и мне казалось о чем-то печалилась. Я начал печалиться вместе с ней. А потом и просто не находил себе места.

“Так, — решил я, — Не паниковать, не выражаться, как пьяный погонщик ящеров. Думать и действовать.”

Может и хорошо, что моя единственная и дорогая мне подруга узнала правду. Зато, когда я покину это место, она не станет так сильно печалиться обо мне.

План побега я стал продумывать прямо в тот же день. Монастырь охранялся. Хорошо охранялся. Вокруг него степи в которых встречаются дикие кочевники, разбойники или торговцы рабами.

Люди — ценный товар. Пленников обычно заставляли работать на рудниках, те, кто посговорчивее, работали и жили в городах и использовались как прислуга. Некоторых мужчин кастрировали, особенно тех, что прислуживали дамам. Здоровых женщин заставляли рожать детей. Потом этих детей воспитывали в специальных лагерях, как воинов для армии. Да и вообще люди в условиях постоянной войны очень ценились. Даже пленные.

“Куда мне бежать? Где укрыться?”

Ответ пришел сам собой. Я вспомнил ту девушку Кати, которая сделала меня два года назад мужчиной. Вот теперь она удивится, что я вдруг обратился в женщину! Сейчас ей не меньше двадцати четырех лет и она замужем за очень благородным легионером моего отца. Они богаты. Последняя война принесла их семье неплохой доход. К тому же, эти двое увлекаются мистикой и возможно смогут мне помочь.

После обеда я с Бетти отправился на занятия. И первое занятие — это математика. Увидев меня, Оскар Бох просветлел лицом. Улыбка не сходила с его уст в течении всего урока. И конечно он вызвал меня к доске.

На этот раз я намеренно решил все примеры неправильно и, напустив на себя строгости, Бох оставил меня на дополнительные занятия. Бетти посмотрела на нас с каким-то укором, но ничего не сказала.

Вот и славно.

Уроки тянулся ужасно долго, особенно пение и каллиграфия. Писать красивые письма должна любая знатная девушка. Еще бы, чем-то должна она привлекать ухажеров. Правда, насколько я помню себя парнем, никогда не смотрел на почерк. В основном меня привлекали округлости женского тела.

И вот настало время встречи с влюбленным математиком. Вот только как себя вести с влюбленным в тебя мужиком? Ладно по ходу разберемся.

Оскар ждал. И похоже с нетерпением. Перебирал с волнением листочки и увидев меня в проеме дверей, заулыбался.

Я прошел в класс и плотно прикрыл за собой дверь.

— Вот видите, господин Бох, кажется я тупею от этой монастырской жизни, — произнес я и сел за ближайший к нему стол, а потом добавил, шепотом. — Я получила ваше письмо и рада, что вы так беспокоитесь обо мне.