Адриана. Наказание любовью

— И я его жду… — я прикусил язык. — Боюсь, матушка, до дрожи боюсь!

— Вон!

Довольный собой, я направилась к выходу из ее комнаты. Теперь оставалось только ждать, когда меня отправят в прачечную.

После молитвы воспитанницы пансионата пошли завтракать, а меня выцепила дылда Монки.

— Адриана, — она многозначительно вздохнула. Из всех сестер, эта была самая жалостливая.

— Я готова понести наказание, — обрадовался я. Но чтобы это не казалось слишком подозрительным тут же сделала скорбное лицо. — Признаю свою вину полностью.

— Книгу твою нашли и её изъял лекарь Марсиус, так как она по медицине.

— А наказание? Послушание? Я наказана?

— Да, ты отсидишь под замком до вечера без обеда. Этого достаточно.

Моему разочарованию не было предела.

— А может, я лучше в прачечной поработаю?

Анкила пожала плечами:

— Матушка Миранда так велела!

Я обиженно сжал губы. Да, все старания зря! И сидеть взаперти хуже некуда. Я и так не свободен, а тут совсем без свежего воздуха целый день.

Я пошел следом за Монки, глядя себе под ноги и на сухие каменные ступени храма. Остальные девушки легко сбегали по ступеням вниз и отправлялись в столовую. Некоторые оглядывались на меня, одаривая насмешливыми взглядами.

— Эндрю, — подскочила ко мне Бетти. — Что за муха тебя сегодня укусила? Что тебе сделала Изида? Твою книгу никто не трогал!

— Она слухи распускает, что я шлюха, — ответил я и поперхнулся, заметив как сердилась за эти слова на меня стоявшая рядом монахиня. — И, это не моя книга!

“Что я говорю, зачем, почему?..”

Мимо нас прошла Изида с обиженным и напыщенным видом. Это была действительно красивая девушка. На ее фигуре все сидело хорошо и привлекательно, даже это синее закрытое платье ученицы пансиона. Все это дополнялось походкой павы и излишней аккуратностью.

Изида задержалась возле Бетти и сказала, при этом делая вид, что в упор меня не видит:

— Бет, я говорила тебе, эта сумасшедшая неизлечима, — покрутила она у виска пальцем. — К тому же она воровка и, действительно, целомудрие этой м-м-м… вызывает у меня сомнения.

Я еле сдержался от реплик в ее адрес. Нажил себе врага. Притом нажил осознанно. Вот теперь получаю.

— Я не собираюсь ждать вечно, — заворчала монахиня, уставшая ждать меня. — Или позвать евнухов, а может охрану?

— Не надо, — остановил я и потом сказала Бет и Изиде. — Простите девочки, потом объясню. Все объясню.

Фигуристая соседка моей подружки все удивленно приподняла брови и посмотрела на меня. А моё Сокровище, выглядела как-то потеряно. Её плечи печально опустились, а в глазах промелькнула грустинка. Вот только этого еще не хватало, кажется она расстроена.

Меня, как и обещали, закрыли в комнате и я занялась созерцанием мира из окна. Внизу, под окнами корпуса пробегали и суетились люди: воспитанницы, монахини, служанки, пару раз евнух перевозил тележку с дровами для печи. С кухни и из столовой, которые как раз располагались на первом этаже, а значит отчасти и под моей комнатой, ко мне пробрался аппетитный запах свежеиспеченного хлеба. В животе заурчало. А я все искал в себе причину провала моего коварного плана. Может и лучше, что он провалился.

Теперь, разузнав у маленькой жрицы Мафеты, мое истинное происхождение, монахини стали относится ко мне с настороженно, а значит и наказания в отношении моей персоны тоже изменились. А я этого совсем не учел.

Чтобы хоть как-то отвлечься от урчания в животе, я начал размышлять, как бы здорово было там, за стенами этого треклятого монастыря.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

Все рано или поздно подходит к концу, и мое наказание тоже подошло к концу. Запор на двери отворили и я со вздохом облегчения вышел в сад подышать свежим воздухом. Погода правда совсем раскисла. Земля пропиталась холодным дождем. Черные ветви кустов, с которых промозглый ветер срывал, словно последнюю рубашку, остатки листвы, как острые пики торчали кверху и казалось тянулись к появившейся на небе бледной и скучающей луне. Я кутался в плащ, который оказался сомнительной защитой от непогоды, и сидел в раздумьях на лавке недалеко от корпуса.

— Скучаешь? — послышался насмешливый тонкий голосок.

Я обернулся и с трудом узнал низенькую белобрысую жричку с гадким характером.

— Мафета?

— Узнал. Умница, — она подошла ко мне грациозной, как у хищницы, походкой и села на лавочку рядом и развернулась ко мне спиной. Притом придвинулась настолько близко, что ее маленькая попка уперлась мне в бедро.

— Не спится что ли? — я отодвинулся. “Странная жричка, хоть и девственница?!”

— Не бойся, не кусаюсь, — послышался ее тоненький голосок и смешок.

Кто знает? С мужчинами им совокупляться нельзя, а вот про девушек в их правилах и уставах как-то забыли упомянуть…

Мафета снова захихикала.

— Все мужчины думают только об одном!

— Я не мужчина!

Мафета рассмеялась и теперь обняла меня, обвив мою шею тоненькими ручками.

— Ты испугался меня, мальчик? — сказала она с каким-то гадким сарказмом.

Я дернулся, пытаясь высвободиться из её объятий, но эта мелкая гадина вдруг нагло покрыла мои губы своим холодным поцелуем… И тут произошло то, чего я никак не ожидал.

Перед глазами все поплыло и я провалился во мрак. Потом передо мной возник молодой мужчина с пышными черными усами и насильно повалил меня на земляной пол походного шатра в котором я неожиданно оказалась. Притом, одежда на мне была совсем другая и разорванная в лохмотья до такой степени, что я практически оказалась голым, то есть голой… руки крепко связаны за спиной. Я закричал от боли, которую мне причинял мне этот человек: грубо хватал меня за все места, отвесил несколько пощечин и потом достал кинжал. И когда я рассмотрел его лицо повнимательнее, меня охватил дикий ужас — это был мой отец!..

— Стой, — отчаянно завопила я. — Сто-о-й!

В одно мгновение я снова оказался на лавке в саду возле монастыря. Меня пробрала мелкая дрожь и к горлу подступила тошнота. Мне было противно, от того, что я увидел. Меня насиловал мой собственный отец!

Мафета все ещё сидела рядом и с холодным спокойствием наблюдала за мной.

— Что ты видел?

Я был настолько потрясен, что не смог ответить ей. Лишь вскочил с лавки, вытер проступившие слезы и ощупала себя. Видение казалось настолько реальным, что я ощутил боль и отвращение в полной мере. Ужаснее всего, было то, что это со мной делал Люциус, мой собственный отец.