Адриана. Наказание любовью

— Какой благородный человек, скажите-ка, — похвалила настоятельница.

— Гад он! — злобно пробубнила Адриана.

— Но девушку похитили с подачи его служанки, которая, как оказалось была заодно с бандитами. Её покойная дочь, связалась с каким-то голодранцем из их шайки, — спокойно добавил начальник охраны.

— Светлейшая Олди, откуда берутся такие бесчестные люди, — запричитала настоятельница, подошла к девушке и посмотрела на воспитанницу снизу вверх: девушка была не только сильной, но и рослой.

— К тому же, женщина сообщила, что между учителем и девушкой что-то было.

Вот это совсем не понравилось настоятельнице монастыря. Хоть это и была не совсем девица, за честь ее она отвечала головой.

Миранда почувствовала, как у неё онемели от волнения губы:

— Деточка, между тобой и учителем что-то было?

— Я спала в его кровати, — громко сообщила девушка и дернулась, веревки на ее запястьях и ногах были туго затянуты.

— Что-о-о! — монахиня и управительница монастыря, ощутила слабость в ногах. — Когда я согласилась взять тебя под опеку, я не думала, что это принесет нам столько неприятностей.

Девушка рассмеялась вздрагивая всем телом. Можно было бы ее развязать и усадить в одно из кресел кабинета настоятельницы, но после рассказа Роба, Миранда решила с этим повременить.

— Он спал на диване и мы не совокуплялись, если вы это имеете в виду, — добавила с издевкой Адриана. — Я не такой дурак, простите, матушка, дура.

От неё пахло потом, дождем и костром, еще Миранда узрела разбитую губу: именно поэтому девушка склонила голову.

— Я не предполагал что служа здесь — вспомню навыки следопыта, приобретенные во время службы в диверсионном отряде. Ваша пансионка угнала у бандитов лошадь, но все же по неопытности и к нашему счастью, прихватила с собой мало провианта. Через три дня оголодала и стала не настолько прыткой. Да и лошадь у неё начала хромать, — продолжил рассказ Роб.

— Ха-ха, если бы не это — вы бы никогда не схватили меня, — сердито проворчала беглянка.

— Однако, мы нагнали ее и застали в момент отдыха.

— Я уснула от усталости под кустом, а эти гады скрутили меня тепленького. Даже шпагу не успел выхватить, то есть не успела!

— Надеюсь, вы не нанесли ей вреда, Роб. Её отец, просил хорошо за ней присматривать.

— Что вы, матушка, мы были очень любезны с юной леди, не смотря на то, что она выбила мне зуб, — начальник охраны дотронулся до нижней челюсти. — И доставили “беззащитное дитя” в лоно нашей обители.

Миранда сделал вид, что не слышала последней фразы и хотела уже крикнуть Люцилу и попросить освбодить девушку.

— Пока нес меня на плече, лапал за задницу, — сердито пожаловалась дочь берта. — Я все время чувствовал его руку на своей…

— Стоп, — замахала на неё тростью Миранда, но обиженный Роб тоже не стал молчать.

— Было бы там что лапать. Задницы-то нет! Кх-кх… матушка, я только придерживал.

Роб и Адриана начали спорить и отпускать в адрес друг-друга резкие ругательства.

“Не кабинет, а трактир!” — подумала патронесса монастыря Миранда и позвала сестер и евнухов.

***

Я снова вернулся в монастырь. И меня закрыли в комнату с решетками, в ту самую, где прошли первые дни моего проживания монастыре, и где я познакомился с Бет. Неужели так придется всю жизнь провести в зтворничестве? Отец похоронил меня заживо лишь потому, что я изменился. Изменился не по своей вине.

Я не знаю что стало с Оскаром Бохом? Он хотел меня спасти, помочь. Вышло все немного иначе. И теперь, как он и говорил, меня заточили в самую дальнюю келью монастыря и вряд ли снова выпустят из неё.

У меня пропал аппетит и желание жить. Еду приносили, я не притрагивался к ней. Переодеваться обратно в монастырское платье отказался. Хватит с меня этих дамских штучек! Я не женщина — мужчина, и я доказал это накануне оружием. Но от этого святоши только рассердились и решили окончательно закрыть меня.

Через три дня уныния и голодания бессильно сидел на голом полу, склонив голову. Ждал смерти. Да, пожалуй в ней я найду спасение.

Дверь в келью скрипнула.

— Адриана, — услышал я знакомый голос Бетти и вздрогнул.

Сейчас она напоминала мне нимфу из Кущей Лагорона, красивую и неземную. Я попытался встать и получилось у меня это с трудом.

— Я думал ты на меня обиделась, — мне вдруг стало стыдно перед ней, за свой побег. Удивительно, ведь мне очень давно не перед кем не было стыдно.

— Нет, — ответила Бетти и взяла меня за руку. — Но очень рассержена на то что ты так глупо поступила. Ты могла погибнуть. А если бы тебя украли разбойники. Что бы они с тобой сделали, Адриана? Мне даже страшно представить.

— Ха, — вырвалосьу меня при воспоминании, что стало с теми пятью похитителями, что ошибочно приняли меня за нежную особу. Бетти об этом похоже не стали рассказывать. — Я умею неплохо постоять за себя. И если понадобится, за тебя тоже. Вот только не надо меня воспитывать.

Бетти вдруг прослезилась. Вот только этого не хватало. Не переношу я девичьи слезы, особенно, если это слезы моего Сокровища.

— Ты ведешь себя как мальчишка. Глупый, избалованный мальчишка, — выпалила она вытирая слезы.

В зарешетчатом окошечке на дверях моей кельи мелькнуло лицо евнуха Жердома. Все то им интересно!

— Ну чего ты, ей богу, — я обхватил свою низенькую подругу за плечи и склонился над ней. Мне хотелось ее обнять, но я был грязным и пахло от меня совсем не жасмином, — Бетти, ну я дурак, то есть дура. Прости меня, если бы я знала, что ты так расстроишься… Хочешь я постучусь головой об стену, чтобы порадовать тебя?

Обстановка вообще была не романтичная. Унылые стены, исцарапанные найденным мною мелким камешком, решетки. Думал ли я когда нибудь, что вместо больших дорогих покоев поселюсь в убогой комнате без мебели.

— Нет, сейчас я принесу обед и ты поешь, вот что я хочу! — заявила подружка, вытирая слезы.

— Нет, не буду. Я не голоден, — голод на самом деле уже не мучил меня, а желудок перестал урчать еще вчера. Похоже перестарался с голодовкой и организм смирился с отсутствием пищи. Правда голова кружилась.

— Хорошо, тогда я тоже останусь без обеда. Буду сидеть с тобой здесь.

— Нет, ты не обязана… Бетти ну не надо, — неуверенно сопротивлялся я.

Она осмотрелась, в моей келье, где не было ничего, кроме решетчатого окна и бадьи с помоями.