Адвокат Империи 8
Шрифт:
— Светлана Сергеевна, кто вы такая?
— Я начальница отдела кадров, — получил я в ответ от сидящей передо мной женщины, после чего она спокойно допила свой чай и поставила чашку обратно на блюдце. — Пойми одну простую вещь. Твой отец зарвался и наворотил делов. Он слишком уверовал в то, что Реликвия твоего рода и последствия её применения даёт ему слишком… Скажем так, он решил, что в его руках есть достаточно рычагов влияния. Правда же заключается в том, что в этом мире нет неприкасаемых. Никогда не было. И рано или поздно, но на каждую рыбку найдётся рыба побольше.
— Или поменьше,
— Или так, — согласилась она со мной. — Дело, в которое ты так старательно желаешь сунуть свой нос, не несёт опасности государству. Более того, в каком-то смысле оно ему даже полезно. Только лишь поэтому Артём Райновский до сих пор занимается тем, в чём оказался так хорош.
Вот оно. Теперь самый важный вопрос.
— А если я всё-таки суну нос в это дело? — осторожно поинтересовался я.
— Это не моя работа, — пожала она плечами. — Так что бить тебя линейкой по пальцам не стану. Ты взрослый мальчик, и у тебя своя голова на плечах есть.
Значит, делай, что хочешь, но потом не жалуйся.
— Ясно. Светлана Сергеевна, я хотел бы…
Неожиданно зазвонивший телефон прервал меня на полуслове. Извинившись, я достал его из кармана и посмотрел на экран. Звонила Настя.
Нахмурившись, сбросил звонок. Хотел было уже вернуться к разговору, но телефон зазвонил снова. И в этот раз у меня создалось впечатление, будто звонок звучал куда настойчивее.
— Насть, что случилось? — спросил я, сняв трубку.
— Ты где?! — раздался её голос, в котором я почти сразу же угадал нотки паники.
— Что случилось?
— Дело Котовой…
— А что с ним? — не понял я.
— Нет больше никакого дела, вот что!
Глава 22
Несколькими часами ранее…
Сергей Даниилович Меркулов находился в крайне плохом расположении духа. На самом деле, для состояния, которое он испытывал, куда больше подошло бы слово «отвратительное». Или «Ужасное». Или ещё с десяток их синонимов.
И причина заключалась не в чём-то одном. Это был целый комплекс переживаний, которые мучили бывшего директора приюта на протяжении последних дней. В том, что больше он не будет занимать столь любимое им место, никаких сомнений у него уже не возникало.
— Это ещё не конец, — зло проговорил идущий следом за ним Давид Лаврентьев.
— Брось, Давид, — вздохнул Меркулов, закрывая дверь своего кабинета. — Они правы. Я виноват…
— Думаете, я этого не знаю?! — рявкнул на него адвокат.
Лаврентьев явно находился далеко не в самом хорошем настроении. Последний шанс на то, чтобы замять это дело втихую, провалился. Разбился вдребезги о заносчивость Рахманова. Ну как он может не понимать, что своими действиями лишь усугубит проблему?!
В ответ на этот выкрик Меркулов даже не поморщился. Просто устало прошёл через кабинет и сел в своё кресло.
— В любом случае, Давид, это уже не важно. Этот Рахманов прав. Я перешёл черту…
— Зачем вы вообще это сделали?! — непонимающе спросил его бывший воспитанник
приюта. — Сергей Даниилович, для чего?!— Я думал, что смогу таким образом лучше… — он хотел было сказать, что таким образом сможет лучше помогать людям, но даже ему самому сейчас становилось не по себе от этих слов. — Я считал, что так смогу лучше делать свою работу.
И он не врал. Заключённая им сделка действительно позволила ему в полной мере испытать разработанную им стресс-терапию. Случайное знакомство во время одной из его поездок в Китайское Царство привело к тому, что через несколько лет Меркулов получил возможность не просто теоретизировать, но и воплотить на практике то, о чём он давно размышлял. Созданная им стресс-терапия работала превосходно.
Он действительно помогала детям. Да, в начале он мучился от того, через что заставлял пройти своих «пациентов», но со временем эти колебания ушли. В конце концов, он действовал очень осторожно, а созданные им пусть и кошмарные, но ложные воспоминания стирались без следа, не оставляя после себя каких-либо последствий.
И всё, что от него попросили взамен, — приезжать к этим людям и проходить через «процедуру». Он, по правде, даже не помнил до конца, что именно с ним делали. Только лишь знал, что это требовалось для того, чтобы «продлить» действие его «временной» Реликвии.
Но кто мог предположить, что существующее психическое отклонение этих двух девушек проявит себя в таком виде? Или то, как оно проявит себя при взаимодействии с его собственной силой.
Он заигрался. Слишком сильно поверил в собственную гениальность.
— В любом случае, это теперь не важно, — вздохнул он. — Ты ничего не смог сделать, а Рахманов не согласился на предложенную тобой сделку.
— Это всё равно ещё ничего не значит, — заявил Лаврентьев, но особой уверенности в его голосе Меркулов не услышал.
— Ты не хуже меня знаешь, что это не так, — вздохнул директор приюта. Он повернулся и посмотрел сквозь стекло окна на обширный парк, выстроенный за зданием для того, чтобы живущие тут дети могли гулять и заниматься на открытом воздухе. — Он прав. Если эта его альфарка действительно сделает всё то, о чём он говорил, то ты не сможешь защитить меня в суде. Мы оба это понимаем.
Лаврентьев хотел было возразить, но не смог найти слов для того, чтобы сделать это. Он хотел было сказать, что сможет придумать что-то, но не успел. Стук в дверь кабинета прервал его, не дав сказать и слова.
Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула личный секретарь Меркулова. Она улыбнулась Давиду, не имея ни малейшего понятия о том, в каком положении сейчас находился её начальник, да и весь приют в целом.
— Сергей Даниилович. Вам звонят по третьей линии…
— Спасибо, Зоя, — устало улыбнулся Меркулов. — Скажи, что я перезвоню. Я же говорил, что сейчас занят и…
— Да, Сергей Даниилович, — тут же кивнула она. — Я так ему и сказала. Но этот мужчина продолжил настаивать. Он сказал, что у него имеется для вас решение вашей проблемы. Я попросила у него объяснений, но он лишь сказал, что вы в курсе. Вот я и решила уточнить. Просто он настаивает на срочном разговоре, а вы просили, чтобы вас не беспокоили…