Афганский рубеж 4
Шрифт:
— Товарищ генерал армии, капитан Клюковкин… — начал докладывать я, но Чагаев меня остановил.
— Вольно! Поздравляю, капитан, — сделал он шаг ко мне и протянул руку.
Чагаев смотрел на меня пристально, будто пытался заглянуть в самую глубину моей души. Только я дотронулся до его ладони, как он крепко пожал мне руку. Чересчур крепко, так что пришлось слегка «контратаковать» и напрячься.
— Ты тоже крепко жмёшь, — шепнул он и протянул мне коробку с орденом и удостоверением. Мы разжали руки под аккомпанемент оркестра.
— Служу Советскому Союзу!
После награждения
— Товарищи, я ещё раз поздравляю всех с заслуженными наградами. Каждый день и каждый час вы демонстрируете самоотверженность и профессионализм при освоении новой техники. При обучении авиационных специалистов и самое главное — при выполнении интернационального долга. Враги не спят и не дремлют. Их цель ясна, а методы изощрённые. Нам нужно быть готовыми где угодно противостоять имперским амбициям стервятников Запада. Нет у нас права быть равнодушными к проблемам других народов. Сегодня вы как никто другой знаете, насколько важно встречать врага на дальних подступах…
Интересная речь получилась у Чагаева. Основной акцент сделал именно на выполнение интернационального долга за пределами Советского Союза. Похоже, что в Афганистане не совсем всё ещё закончилось. Пускай и нет крупных боестолкновений, но большой объём задач выполняют отряды специального назначения. Да и авиационная группировка не особо уменьшается.
После построения все разошлись по подразделениям, чтобы поздравить товарищей с наградами и быть готовыми к проверке. В классе нашей эскадрильи комэска ещё раз поздравил меня и других коллег с заслуженной наградой, но с обмытием предложил повременить.
— Итак, всем внимание! — объявил комэска, заставив всех помолчать.
Он подошёл к окну и выглянул на улицу. Видимо ждём, когда появятся у нас проверяющие на пороге.
— Командир, что хоть проверять будут? — спросил я.
— Не знаю. Всё очень интересно и ничего непонятно. Целей не довели, что готовить к проверке тоже. Только ходят и смотрят. В основном генерал и замглавкома интересовались нашей эскадрильей. Почему, не знаю.
— Вы же не думаете, что Чагаева заинтересовал кто-то конкретный? — посмотрел на меня один из командиров звена.
— Ты прямо говори. Чего намекать, — сказал я.
Начинают мне надоедать эти косые взгляды. Будто и правда Чагаев решил по мою душу приехать.
— Сань, да я ж не со зла. Сам понимаешь, что у тебя было… ну с дочерью Чагаева. Мы тебя полностью поддерживаем в твоём решении, — начал объяснять мой коллега.
— А вот Чагаев не поддерживает, — добавил комэска.
В следующие два часа мы так и не покинули класс эскадрильи, продолжая обсуждать интересные темы. Футбол уступил место музыке, а рыбалка походам в кино на сеансы зарубежных кинофильмов. Запах влажной шерсти с шапок-ушанок стал перебиваться ароматом кофе и травяного чая. Зашелестели обёртки от конфет, а сладостный запах вкусностей витал в воздухе.
— Завтра итальянскую комедию будут показывать. С женой хочу сходить, — рассуждал один из коллег, разворачивая обёртку конфеты.
— Ерунда.
«Укрощение строптивого»! Бред! Вот «Синьор Робинзон» был неплохой, а этот фильм у меня ажиотаж не вызывает, — ответил ему другой.Эх, зря он так думает! Фильм гениальный. Особенно в нашем отечественном дубляже.
— Я бы сходил. Говорят, актриса снимается интересная. Красотка! — сказал я, и тут же весь молодой состав решительно повернулся ко мне.
— Саныч, ты-то откуда знаешь? Точно красивая? — спросил один из лейтенантов.
— И опыт, сын ошибок трудных. И гений, парадоксов друг — ответил я словами Пушкина.
Более старшие товарищи тоже зачесали подбородки.
— Без жены тогда схожу. Объясню, что сначала сам проверю, какой фильм, — решил один из коллег.
За время посиделок я успел закрепить на парадном кителе полученный мной орден. Но только я налил себе чай, как меня позвал в коридор комэска.
— Сань, одевайся и в штаб, — сказал он, как только я вышел из класса.
— Куда именно?
— Думаю, ты уже понял. Прямиком в кабинет Медведева. Он сказал, чтобы парадную форму одежды не нарушал.
Ну всё ясно! Вторую награду мне вряд ли дадут. Коллеги из КГБ уже давно не объявлялись. Остаётся только желание Василия Трофимовича увидеть меня снова.
Собравшись, я быстро дошёл до штаба. Верхнюю одежду оставил в гардеробе, где обычно раздеваются приехавшие на обучение офицеры и прапорщики. Поднялся в приёмную. На вешалке я увидел знакомую стальную шинель с одной большой звёздой.
— Вы можете войти, товарищ капитан, — сказал мне адъютант командира, выйдя с подносом из кабинета Медведева.
Я постучался и открыл дверь кабинета. Чагаев махнул мне рукой, разрешая войти.
В кабинете была весьма интересная атмосфера. Вроде важное совещание, если судить по множеству бумаг, разложенных перед генералами. Они внимательно их изучали, а Медведев что-то им тихо разъяснял.
Но в то же время пахнет мятой и… коньяком. Похоже, для расширения сосудов Чагаев и замглавкома не отказались от пары капель благородного напитка.
— Я это вижу только так. Но время ещё есть, — сказал замглавкома, убирая в сторону документы.
— Ещё есть что добавить, Гена?
Медведев промолчал. Он смотрел сосредоточенно в бумаги, в то время пока Чагаев и замглавкома медленно попивали чай. Как только я подошёл ближе, то он сразу их убрал в красную папку. Что на ней написано, я не успел разглядеть.
— Это капитан Клюковкин. Человек перспективный, грамотный и ответственный, — представил меня Геннадий Павлович.
Зам главкома внимательно на меня посмотрел и переглянулся с Чагаевым. Тот кивнул, отпив из кружки чай.
— Капитан, как вы оцениваете возможности нового вертолёта Ми-28? — спросил он.
Странный вопрос. Как будто Медведев не мог ответить на него сам. Никогда не поверю, что замглавкома решил позвать капитана, чтобы спросить про новый вертолёт.
— Потенциал развития большой. Скоростные и манёвренные характеристики превосходят Ми-24. Широкий спектр номенклатуры вооружения. В частности, новые управляемые ракеты, которые уже опробовали на новых «шмелях».
— Шмелях? — удивился замглавкома.