Африканский гамбит

— Ну, так вот, — мгновенно переключился он с опасной темы, — судьба наказала его гибелью императора. А вот, если бы он пропустил меня к императору, то Россия в моём лице, и через меня, смогла бы ему помочь и спасти императора, сохранив его для страны.

— Всё так, всё так, — огорчённо произнёс Баранов.

— Но не всё ещё потерянно. У России есть шанс закрепиться в Африке. Какие там богатства, какие там богатства, — в благородном экстазе, закатив вверх глаза, произнёс Ашинов.

— Нельзя терять ни минуты, — с жаром сказал он, — надо немедленно, Николай Михайлович, вы слышите? — немедленно, я прошу вас, снаряжать экспедицию, на помощь чернокожим православным христианам.

— Постойте, — поморщился губернатор, — куда вы уже поскакали, осадите коней. Какая экспедиция? О чём вы? Вы только что вернулись! Куда вы бежите? Какие православные? Кому помочь? Зачем?

Град вопросов ничуть не смутил Ашинова, и он начал последовательно отвечать на каждый.

— Коптским православным христианам, в борьбе с колонизаторами.

— Они монофизиты, если вы имеете в виду Абиссинию.

— Ну и что? Это всё равно православное христианство. А Мамба принял его, а вместе с ним и всё его племя.

— Подождите, какой Мамба?

— Мамба, это вождь племени, к которому пришёл я, вместе со своим отрядом, расом Аллулой Куби, и миссионерской группой коптских священников. И должен заметить, этот самый Мамба, сам их и пригласил для крещения. К тому же, он объявил себя князем, и, самое главное, он отлично говорит на русском.

— Не может быть!!! Вы бредите! Как???

— Я вас уверяю, господин генерал-губернатор.

— Это всё ваши шуточки, господин Ашинов. Вы изрядный плут, и мастер длинной лапши, это всем известно, кто хорошо вас знает. Не надо пудрить мне мозги!

— Вот вам крест. Я не вру вам. Опросите всех, из моего отряда, они подтвердят вам это. Вождь чернокожих Иван, по прозвищу Мамба, для своих, Ван, говорит на чистом русском языке, и применяет, подчас, такие слова, значения которых мы понимаем с трудом. Назвал себя Иваном Чёрным. И акцент у него странный, не как у иностранца, а как, и Ашинов, в задумчивости, начал щёлкать пальцами, пытаясь подобрать подходящий синоним.

— А как у русского, но из другой страны, — внезапно пронзила его мозг мысль, вызванная интуицией.

— Интересно, интересно, я проверю ваши слова, опросив ваших соратников. Так говорите, он называет себя князем?

— Да. И говорит на чистейшем русском языке. Да ещё и матерится на нём, как… в общем, как сапожники. Я …ять, сколько тебе раз …ять, говорил…ять, так …ять не …ять делать. Ещё раз…ять, так …ять сделаешь, я …ть тебя вы…бу, и пойдёшь ты …ять на …й, далеко и надолго. Во как!

— Ну, так, небось, матросы и научили его. Болтался в порту каком-нибудь, да наслушался там всякого, а потом вырос, и давай других материть.

— Господин губернатор, а вы знаете, что такое пулемёт?

— Да, новомодная английская штучка, абсолютно бесполезная, и даже, хочу вам сказать, вредная.

— Не буду с вами спорить, уважаемый Николай Михалыч, но этот самый Мамба в два счёта разбирал трофейный пулемёт Максима, а то, что он умеет из него стрелять, я ничуть не сомневаюсь.

— К тому же, как вы объясните его умение читать карты, пользоваться компасом, знать большинство созвездий на нашем языке. А в его речи проскальзывают, как технические термины, так и филологические обороты, которых он просто не может знать. И это в Центральной Африке!!!

— Так, так, так. Я дам указание своей канцелярии, и доложу его превосходительству об этом. Надо поискать в архивах, кто из высокородных, пропадал на Ближнем Востоке, Египте или Африке. Кто его знает, может он, действительно, потомок одного из пропавших, высокородных дворян, не сумевших вернуться домой. Всё возможно.

— Что он из себя представляет?

— Здоровый, высокий. Кожа коричневого оттенка. На лице растут короткие курчавые волосы. Лицо широкое, жестокое, всё в шрамах. Глаза чёрные, умные, а белки, аж, светятся в темноте. Конечности длинные, все в узлах мышц. Носит короткие штаны, рубаху и кожаный жилет. Ходит всегда и везде с оружием.

— У него есть винчестер и револьвер. Превосходно стреляет из всего, а ещё, у него есть копьё, а бунчук у него из змей.

— Живых? — с усмешкой спросил Баранов.

— Нет, мёртвых, — не обратил внимания на насмешку Ашинов, — копьё пропитано кровью врагов, а у хижины торчат головы его злейших врагов. А по ночам, — понизил он голос, они…

— Хватит, — прервал его губернатор, — Рассказы о говорящих головах оставьте для впечатлительных дам. Я понял вас, жду к себе через две недели. Я проверю вашу информацию, и посещу приём нашего царя батюшки. До свидания!

— Всегда к вашим услугам, господин генерал — губернатор, — в ответ поклонился Ашинов, и, развернувшись, вышел из кабинета.

…………………………………………………………………………………………………………

«А по ночам…, по ночам они разговаривают друг с другом. Вот вам крест!»

— Да ну что вы, милейший Николай Иванович, как можно, мёртвым головам, и разговаривать.

— Так колдун же, причём наисильнейший, любезная Алевтина Васильевна, — ответил атаман Ашинов, рассматривая, затянутую в корсет длинного закрытого платья, барышню.

Барышня усиленно жеманилась, заламывая время от времени руки, слушая его рассказы. Другие дамы великосветского общества, проживающие в Нижнем Новгороде, не отставали от неё.

— Да что вы, что вы. Неужели это всё… правда? Невозможно! Ах,… что творится в мире. А мы тут киснем. Щи хлебаем ложкой, — и Маргарита Семёновна отшвырнула от себя серебряную ложку, стоимостью два целковых, которой черпала жульен в лучшем ресторане, на Покровской улице Нижнего Новгорода.

— Да, и это ещё не всё, — ответил на её слова бывалый авантюрист, наливая из запотевшего графина с водкой, себе в стопку. «Стрелы летали над нашими головами, и не простые, а отравленные», — добавил он, крякнув после выпитой водки.

— Эти аборигены, до того уж ушлые. Рубят друг друга в капусту. Но вот, винтовок у них почти и нет. Постреляют их, как охотники куропаток, англичане да французы. Жалко… птичку — захмелев, вдруг сказал он.

Дамы возбуждённо защебетали, обсуждая его слова, подскакивая со своих стульев. Их лица раскраснелись, от выпитого и услышанного. Верхние пуговки воротника платья были уже расстегнуты. А грудь распирала жёсткий корсет, возмущённая таким издевательством над самой природой.

Ашинов, оглаживая правой рукой свою окладистую купеческую бороду, расчёсанную на новомодный манер, на два хвоста, осматривал ладные фигурки барышень, подыскивая для себя подходящую. Уж он знал, как доказать то, что он действительно побывал в самом сердце Африки. Того маленького флакона, проданного чёрным Ваней за каждый миллиграмм по золотому червонцу, должно было хватить надолго.